Диктиона. Пламя свободы - Лариса Куницына

просьбу Совету Храма, — он поднялся с колен и подошёл к брату. — У нас ещё есть вопросы к нему?

— Пожалуй, нет.

— Совету Храма? Вопросы? — Юнис изумлённо смотрел на них. — Причём тут Храм?

— Сыновья Аматесу приняли те полномочия, которые предложил им Кибелл в своё время, и теперь они управляют планетой, — пояснил Реймей.

— Но это предложение было сделано во время последнего вторжения баларов! Три года назад!

— Кибелл не брал его обратно. К тому же, в его отсутствие некому возглавить сопротивление.

— Но есть же Хэрлан! Энгас ещё, быть может, жив!

— Мы надеемся, что так и есть, однако это ничего не меняет.

— Но почему вы говорите со мной от имени Совета?

— Мы имеем на это право, — произнёс Реймей, а Донгор усмехнулся.

— Не волнуйся. Воспринимай наши слова как знак доверия. Просто теперь ты знаешь немного больше, чем знал. Совет всегда правил Диктионой и будет править. Руками Энгаса, если он жив. Или руками Кирса, когда он вернётся, как правил руками его отца.

Юнис поражённо смотрел на них.

— Совет руководил Кибеллом? Он собирается руководить Энгасом и Кирсом?

— Нет. Кибелл — это и есть Совет. Как и Энгас, как и Кирс с начала этого года. Как я, как Реймей.

— Вы все входили в Совет, — пробормотал король Оны. — Невероятно.

— Все короли Дикта и все их приближённые всегда входили в Совет.

— Но почему я?..

— Мы все — Сыновья Аматесу, — улыбнулся Донгор. — А ты поклоняешься Донграну. Мы не посягаем на твою духовную свободу, но не обязаны доверять тайны Ордена иноверцу.

Он подошёл к стене, и ниша открылась перед ним. Реймей на несколько мгновений задержался. Внимательно посмотрев на Юниса своими тёмными глазами, он произнёс:

— Помни, мы наблюдаем за тобой. Всегда.

Судорожно сглотнув, Юнис кивнул и невольно прикрыл рукой своё горло. Братья скрылись в нише, и панель закрыла её. Юнис вздохнул и покачал головой. Как ни странно, ему стало легче. Может, потому что он понял, что рядом есть сила, способная заменить Кибелла.

Изгои

I

Авсур проснулся, когда на улице уже начало смеркаться. Он сразу же почувствовал, что рядом кто-то есть и этот кто-то — не Сёрмон. Чтоб так горячо дышать в затылок, парню нужен был убийственный жар, не говоря уж о том, что душиться подобными ароматами даже да него было, пожалуй, слишком. Но где-то он уже встречал этот сладостный и возбуждающий запах. Он вспомнил и усмехнулся. Горячий нежный язычок скользнул по его плечу. Он обернулся и увидел рядом с собой маленькую красавицу с чёрными звёздами очей и благоухающими локонами, окутывающими её едва не с головы до ног. Встретившись с ним взглядом, она что-то мурлыкнула и припала к его губам со страстным и хищным поцелуем. Потом слегка отодвинулась и снова взглянула на него. Кажется, она была обескуражена и разочарована. Авсур усмехнулся. По сравнению с соплеменниками он всегда был слишком холодным, по крайней мере, в любой ситуации умел сохранять контроль над собой. Его слегка позабавило смущённое выражение на личике прекрасной Бонн-Махе, Чёрной звёздочки императорского гарема. Теперь она уже не та, но… Впрочем, в сумерках, скрывших мелкие морщинки возле её глаз и губ, смягчивших ожесточившиеся черты, она и сейчас была ослепительна и желанна. А Авсур, как и покойный Император Ормы, имел тягу к маленьким женщинам.

Осмотревшись ещё раз, он убедился, что Сёрмона поблизости нет. Значит, лисёнок отправился на поиски новых приключений. Авсур снова взглянул на женщину и, нежно улыбнулся. Обняв за талию, он притянул её ближе и одарил ответным поцелуем, от которого, казалось, в воздухе затрещали голубоватые искры.

Когда он вышел из комнаты, небо уже успело залиться сочной тёмной синевой, в которой проглядывали золотистые звёзды. Он был вполне доволен жизнью и собой и, надо ж, тут же натолкнулся на сыночка своей возлюбленной. Рахут вылетел на широкую террасу, опоясывающую дворец со стороны внутреннего сада, и тут же накинулся на него, как разозлённый индюшонок.

— Где моя мать? — заорал он, меча молнии из глаз. Авсур усмехнулся, сообразив, откуда у малыша такой темперамент. Судя по всему, Рахут уже всё знал, но у него хватило дурости спросить: — Что ты с ней сделал?

— Спроси у неё. Может, она скажет, — Авсур ослепительно улыбнулся и прошёл мимо.

— Берегись, Барс!.. — с ненавистью и отвращением прорычал вслед Бастард.

Ответом ему был высокий заливистый смех Сёрмона. Зашипев как змея, Рахут удалился. Авсур подошёл к парапету, возле которого в тени высокой арки стоял Сёрмон.

— Мне понравилось, как это прозвучало: «Берегись, Барс!» — передразнил алкорец. — Он тебя жутко ненавидит!

— Дьявол с ним, — Авсур подтянулся на руках и сел на широкий бортик парапета. — Всё равно он бессилен. Мы ему нужны.

— Ты его тоже ненавидишь, — Сёрмон наклонил голову и взглянул из-под ресниц. — Даже больше, чем меня?

— Куда больше, — подтвердил ормиец и, взяв маленький камушек, бросил его вниз.

— Ты даже намеренно перегибаешь палку, явно издеваясь над ним, словно испытываешь, насколько хватит его выдержки.

— Надолго. Он трус и знает, чего боится.

— И всё же будь осторожен. Он нужен нам не меньше, чем мы — ему

— Нам нужен свиток.

— А свиток находится на планете, которую он контролирует.

— Пытается контролировать, — поправил Авсур. — Но чем дальше, тем больше я подозреваю, что мы поставили не на ту лошадку.

— Если что, переиграем, — Сёрмон поднял ещё один камень и подал ему.

— А контракт?

— Какой контракт при нашей-то бедности!

— Верно, — Авсур швырнул камень вниз, и оттуда раздалось испуганное кряканье.

— Кто там?

— Предатель. Подслушивает.

Сёрмон перегнулся через парапет и посмотрел вниз. Миккелла уже не скрывался. Он вышел из кустов и присел на бортик фонтана, словно любуясь игрой рыбок в звёздном свете.

— Ублюдок, — вздохнул Сёрмон, потом взглянул на Авсура и, не ясно было кому адресовано это ругательство. — Ты изменил мне.

— Не драматизируй. Ты ушел, она пришла, — пожал плечами тот. — Почему нет? Я же не требую от тебя верности.

— Неплохо развлёкся? Ладно, не комментируй, вижу по довольной физиономии. Говорят, эти звёздочки до штурма императорского дворца не видели настоящих мужчин. И с тех пор не могут остановиться.

— Те, кто уцелел. А таких немного, — Авсур заметно помрачнел. — Старый паук сбежал, оставив этих бедняжек без охраны и помощи, и всё, что причиталось ему, досталось им.

— Ты их жалеешь?

— Я помню, что и моя мать могла оказаться среди них, если б по дороге на неё не позарился какой-то офицер из конвоя. Иначе и она могла бы стать наложницей.

— А ты сводным