Император Пограничья 2 - Евгений И. Астахов

Один из подмастерий Трувора, моего брата…

Я сделал паузу, наблюдая за реакцией слушателей.

— За полтора месяца он убил семнадцать человек, прежде чем трое магистров смогли его обнаружить и уничтожить. Он использовал сложные иллюзии, заманивая жертв, и высасывал их жизненную силу. Искалеченный разум ублюдка считал, что так он восполнит утраченное, но в нём говорил лишь вечный и неуёмный голод Бездушных.

— Семнадцать… — прошептал Евсей, бледнея.

— И, думаю, ваш случай похож, — добавил я. — Судя по руне на предплечье, это был достаточно сильный маг, как минимум Подмастерье. Более слабый просто не смог бы её нарисовать. Полагаю, за эту самую руку его схватила Стрига. Он отсёк конечность, пытаясь остановить распространение порчи, но, видимо, не успел.

— Господин воевода, — Прокоп внезапно поднялся и, к моему удивлению, поклонился мне в пояс. — Умоляю, помогите нам. Нам некуда больше обратиться. Если правда, что вы говорите, наша деревня обречена. Мы отплатим любой монетой, заключим договор на продажу всех Реликтов, что найдём, только не оставьте нас!

Я поднял руку, останавливая этот поток просьб:

— Встань, староста. Никто не бросит вас на произвол судьбы.

Скальд на моём плече слегка переступил лапами, впиваясь когтями через ткань.

«Это интересно, — прозвучал его голос в моей голове, — но и опасно. Химера может почувствовать твою силу и захочет ею завладеть. Ты для него, как фонарь для мотылька».

Я проигнорировал предупреждение фамильяра. Слишком много людей находилось под угрозой, чтобы оставаться в стороне.

— Борис, — поймав взгляд лидера дружины, произнёс я решительно, — завтра на рассвете мы выступаем к Дербышам. Химеру нужно выследить и уничтожить, пока она не набралась сил.

* * *

В полумраке хижины мерцал единственный светокамень, отбрасывая искажённые тени на стены, покрытые формулами и рунами. Тусклый голубоватый свет выхватывал из темноты склянки с мутной жидкостью, алхимические инструменты и несколько клеток в углу, в ближайшей из которых съёжился обессиленный подопытный.

Сидевший за столом почти человек, методично записывал результаты последнего эксперимента в потрёпанный журнал. Правая рука заканчивалась культей чуть ниже плеча, замотанной почерневшими бинтами, сквозь которые просвечивало слабое голубоватое свечение рун. Левой рукой он аккуратно выводил строчки в столбик, периодически останавливаясь, чтобы потереть глаза, один из которых оставался нормальным, а второй был подёрнут черной пеленой.

«Субъект №4, мужчина, 47 лет, — писал он ровным почерком. — Поглощение жизненной энергии завершено на 63%. Субъект умер. Анализ крови показал увеличение концентрации тёмных частиц в сосудистой системе на 12% по сравнению с предыдущим случаем. Вывод: возраст субъекта отрицательно влияет на качество извлекаемой энергии. Требуются более молодые доноры».

Он отложил перо и устало потёр виски. Культя пульсировала тупой болью, которая никогда не прекращалась полностью. Чёрные вены на шее и левой руке отчётливо проступали в тусклом свете, сгущаясь узлами возле ключевых точек магического энергоканала.

— Четвёртая неудача, Катерина, — прошептал он, развернув голову влево.

Выглядело так, словно он действительно общался с кем-то, однако там никого не было.

— Ты права. Нужно скорректировать методику, — его голос звучал одновременно обессиленно и раздражённо.

Человек в клетке слабо застонал, привлекая к себе внимание.

— Проснулась? Отлично.

Он медленно поднялся и подошёл к клетке. Субъект №5, девушка, которую он поймал вчера на окраине деревни. Идеальный экземпляр — молодая, здоровая, с высоким содержанием жизненной энергии.

— Где?.. Где моя дочь? — с трудом прошептала она, переборов смертельную сухость во рту.

Склонившись над пленницей, он ощутил, как в груди разгорается знакомый голод. Он пытался игнорировать это чувство, фокусируясь на научных аспектах процедуры, но нужда становилась всё сильнее с каждым днём.

— Не бойся, — произнёс он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и профессионально. — Это не больно. И вообще, наука требует жертв, — но даже говоря это, он почувствовал, как его язык непроизвольно облизывает губы, а дыхание учащается от предвкушения.

'Контроль, — напомнил он себе. — Я всё ещё контролирую ситуацию.

Вернувшись к столу, он смешал в мензурке несколько жидкостей, добавил щепотку тёмного порошка. Дрожащими пальцами начертил на полу алхимические символы мелом. В уголке сознания мелькнула мысль, что символы стали неровными, линии — более агрессивными, с каждым разом всё меньше напоминая точные академические стандарты.

— Не волнуйся, Катерина, этот эксперимент будет успешным, — уверенно произнёс он, хотя то же самое говорил перед каждой предыдущей неудачей. — Я близок к разгадке. Кровь молодой женщины должна содержать нужные элементы. А если нет… Что ж, имеется ещё один вариант.

Достав из ящика ритуальный нож, он поднёс его к светокамню, проверяя остроту. На лезвии были выгравированы руны, похожие на те, что покрывали его культю — последняя отчаянная попытка контролировать распространение порчи.

Когда он подошёл к клетке, женщина закричала. Её глаза расширились от ужаса.

— Молчи, — раздражённо бросил он. — Думаешь мне это нравится? Думаешь, я получаю удовольствие⁈ — гортанный крик заполнил помещение.

Объект исследований от ужаса вжалась в угол клетки.

— Скажи спасибо, что в твоей жизни появился хоть какой-то смысл. На что ты могла рассчитывать в своей безымянной деревне у чёрта на рогах? Нарожать ещё дюжину отпрысков и помереть в 30 лет от тифа? Твоя жизнь и так ничего не стоит, но здесь ты хотя бы послужишь высшей цели. Пойми, ты — просто инструмент, который поможет мне исцелиться. Я возвращаю равновесие природы — забираю то, что у меня отняли.

Однако голос, произносивший эти слова, звучал всё менее человечно, а в нормальном глазу появился лихорадочный блеск, не имеющий ничего общего с научным интересом.

Он открыл клетку и извлёк сопротивляющуюся женщину, удерживая её с силой, неподобающей для его измождённого тела.

— Скоро я буду здоров, — шептал он, но с каждым движением в его голосе всё явственнее слышалось предвкушение голода, а не возможного облегчения. — Ещё несколько субъектов, и я найду правильную формулу.

Чёрный глаз полностью затуманился, а на лбу проступили капли тёмного пота. Скрюченные пальцы левой руки, похожие больше на когти, чем на человеческую кисть, сжимали горло подопытной, вытягивая из неё энергию.

Он был уверен, что делает это ради науки, ради исцеления. Но глубоко внутри человеческая часть его сознания становилась всё меньше и тише, уступая место ненасытному голоду, требующему новых жертв.

* * *

Я проснулся за час до рассвета. В голове уже сформировался четкий план действий. Мышцы ещё ощущали приятную тяжесть после вчерашнего ритуала, но новый запас