Аккрециозия - Андрей Касатов

лампы, на высоком барном стуле, облокотившись спиной н барную стойку наблюдая за партией. Наверное, просчитывал ходы.

— По итогу у нас, — сказал Коля, колючий взгляд вперив в Фадина, — Аномалия. Случай или убийство.

Я потянулся, взял бокал и подняв его вверх сказал:

— Мы сделали полный круг и ничего не узнали.

Все повторили, и мы выпили без слов и не чокаясь.

Фадин кивнул. Затем сделал ход.

— Всё так, потому продолжи ждать. Шах и мат.

Его паучьи пальцы взвились в воздух в победном ликовании.

— Да ну это невозможно. Просто невозможно. — надулся Коля, чуть не вскочив с кресла и не опрокинув стол.

— Всё еще впереди, мой мальчик. Не расстраивайтесь.

Коля встал, прошелся по комнате. Залез в холодильник и найдя там газировку налил себе полный стакан и осушил его залпом. А Игорь развернулся ко мне.

— Жалко, только, что мы не можем для нее ничего сделать. — продолжил он свою мысль. — Поэтому, просто сосредоточимся на чем-нибудь другом. Это поможет нам дождаться развязки.

Тень его паучих рук заплясала на столе.

— Может, — осторожно сказал я. — Мы могли бы, хотя бы ее перенести. В стазис-капсулу например… Как представляю, что она вот так, просто болтается по отсеку, как кукла какая-то, аж трясет.

— Нельзя. — сказал Олег. — Мы можем, только испортить всё. Только больше проблем создадим.

— В стазис-камере у нее больше шансов сохраниться. Не думаю, что мы можем там что-то испортить. — казал Коля.

— В отсеке минусовая температура. — констатировал Игорь.

— Значит она уже давно замерзла и ничего мы не сможем испортить. Но поступим как-то по-человечески. Хотя бы сохраним ее тело для родных. Думаю для них это важно. — сказал я.

Все замолчали.

— Ну да, висит там неприкаянная. — с непреодолимой грустью в голосе отозвался Олег. — Как мусор какой-то. Что мешало сразу капсулу предложить?

Коля щурился от выпитого, потирая глаза и сжимая себе виски.

— Наверное, правила гигиены. — сказал он, начав растирать себе шею.

Мы все непонимающе уставились на него. Коля начал оправдываться6

— Ну, следующему пассажиру, не очень бы хотелось, наверное, ехать в этой капсуле…

— А как он узнает? — спросил Фадин. — И даже более, откуда ты знаешь, что так ранее не делали в твоей капсуле7

Его от этого передернуло. Олег за это время успел все обдумать и выработать план.

— А знаете, пойдемте к этому Вадиму. И потребуем его перенести девочку в камеру. Это не дело. Это он в конце концов за всё отвечает. И только у него и этого, второго…

— Юры. — говорю я.

— Да, у них двоих, только ничего нет. Ничего. И это на их борту произошло убийство…

Олег разгонялся все сильнее. Немного посопротивлявшись, в итоге все зараженные этой идее мы уже шли по темным коридорам Спичка искать Можжелевского. Каждый, наверное, всё-таки по своим причинам. Спичка гудел и дрожал под гнетом напирающих волн невозможного океана. Корабль мчался вперед.

Мы кучкой, держась за стены и друг за друга. Под светом сферы пробивали себе путь.

Пылаев дежурил в рубке. Можевелевского мы нашли заспанного в своей каюте. Открыв нам дверь почти сразу он насмерть стоял на пороге. Взъерошенный и злой. В отлаженной форме.

Высокий и плотный, в махровом халате и пушистых тапочках, круглолицый Олег стоял против него. Рядом с ним стоял Коля, зелёнощекий, короткостриженный, в расправленной и расстегнутой рубахе. За ними возвышался тонкий и длинны, будто палочник Фадин. Руки держал в карманах, искрился и слега качался, будто на ветру. А рядом такой же я, с грязными патлами, впалыми красными глазами, похожий на крысу.

Олег начал сразу. Они были с Вадимом примерно одного возраста.

— Вадим. Неправильно это. Ну неправильно это. Инструкции, всё понимаю. Но и нас пойми. Жалко девочку.

— А. — Вадим устало вздохнул.

— Ну нельзя так. Ты пойми. Давай ее в капсулу перенесем. Давай?

Можеевский, видно опытный. Стоял не шелохнувшись. Осматривая по очереди наши оплывшие рожи в слабом свете сферы. Мне думалось, что он также попытается спрятаться. Как тогда, в гостиной.

— Поймите, товарищи. Не положено.

— Да ну что начинаешь. — тут же парировал Олег. — Ну совсем молоденькая же. У меня дочь ее возраста.

— Я понимаю. Но есть правила. Им нужно следовать. Отсек опечатан. По месту прибытия будет сдан следственной группе. Я им что скажу?

Игорь Семенович, не справляясь с раскачивающим его пьянящим порывам, положил свои длинные пальцы на плечи Олегу. Почувствовав опору, он слегла подался вперед, наклонившись к нам.

— А по-другому нельзя? — сказал он. — Если допустим, текущее место хранения может навредить телу. Тогда, мы, наверное, должны найти иной способ сохранить его. Правильно?

Я наблюдал за ними то одним глазом то другим. Подпирая стенку рядом с дверью.

— Вот да, профессор дело говорит. — сказал кивнул грузно Олег.

Можелевский постоял, так переводя взгляд с одного на другого. Обдумывая следующий шаг.

— Там все законсервировано. Поймите. А если это патоген какой-нибудь? Это же по всему кораблю разлетится мигом. — он подался вперед, в голосе его звучала сердечность. Когда я смотрел на него левым глазом, то был уверен, что сердечность эта настоящая, когда правым — что он просто хочет от нас отделаться. К единому мнению прийти у меня не получилось. Пуча глаза или жмурясь — все одно. Потому я продолжил дальше слушать.

— Я бы помог. Помог бы. Самому смотреть на это тошно. Но нельзя. Для её же блага нужно соблюдать правила. Так мы быстрее поймем, что случилось. Вдруг среди нас убийца? Что тогда? Мы ему так только поможем…

Олег вмиг залился пунцом, не успел тот договорить. Путь был ошибкой и даже сердечность в голосе не помогла.

— Среди нас!? Да чтобы кто-то из нас вообще ее пальцем тронул!?

Он уже совсем был пьян.

— Не могу ничего исключать. — сказал Вадим насупившись.

Видно было, что Вадим давно на флоте. Он смотрел на нас как на маленьких детей, надравшихся и не готовых принять данность такой, какая она есть.

Олег не унимался.

— Ты мне скажи, ты мне скажи. Это твой корабль. Ты тут главный.

Вадим перевел взгляд с Олега на меня, потом на Колю, потом на Фадина. Выискивая среди нас того, с кем можно было говорить. Затем, определившись, продолжил, обращаясь к Фадину.

— По-человечески, очень хочу помочь. По долгу службы — не могу.

Жикривецкий хотел было взорваться снова, но Коля схватил его за руку и начал похлопывать по плечу баюкая.

— Не нужно, не нужно. Вадим Сергеевич прав. Мы все тут хотим сделать как лучше. Но только ему за это нести ответственность.

Вадим начал напирать.

— Вы только хуже