Амброзия (СИ) - Билык Диана

– Ага, – скользнув языком по нижней губе Кирилла, пробежала поцелуями по щеке и укусила его за ухо. – Так что? Я тебя лечу, а ты отведешь меня в нужное место. Одна я не выживу.

Власов поцеловал ей шею и, запустив руки под майку, смял грудь.

– Возможно.

– Возможно, что? Отведешь, или не выживу? – почти простонала она.

– И то, и другое, – Кирилл отодвинул ее назад, заставляя прогнуться в спине.

Ангелина выровнялась и резко оттолкнула его от себя, стукнув затылком о стену.

– Обещай!

– Или что? – усмехнулся он, продолжая ласкать грудь. Тяжесть желания сдавливала и не давала дышать. Если он упрется, сможет ли она отказать… себе?

– Я вырублю тебя!

Кирилл засмеялся. Искренне и открыто. Долго хохотал, склоняясь к ней и путаясь пальцами в волосах.

– Мне нравится, когда ты злишься. Это мило.

Лина запахнула одеяло и отодвинула его руку, которая тут же поползла к бедру. Хлопнув наглеца, Лина серьезно выдала:

– Ничего не будет, пока ты не пообещаешь!

– Да ты сама уже не остановишься, – добродушно бросил Кирилл и зацепил кончиками пальцем кружево трусиков.

Лина еще отстранилась, хотя далось это тяжело. Ноздри затрепетали, сердце зашлось в барабанном бое, а тяга стала такой сильной, что казалось ее разорвет изнутри, если она не позволит Власову пойти дальше. Еще никогда не было так мощно, еще никогда ее не заводило просто присутствие мужчины. Его запах, сила, энергия.

– Хорошо, – проводник поднял здоровую руку и откинулся назад. – Слезай!

– Что?! – опешила Лина.

– Слезь с меня, говорю! Не хочешь, я принуждать не стану, но и обещать ничего не буду. Я не позволю собой манипулировать.

– Вот же урод!

– Не отрицаю.

Лина сползла на холодный деревянный пол и поняла, что сделала только хуже. Распалила себя, разогнала кровь по венам, а теперь что? До утра на коже проступят глубокие раны, и она не сможет двигаться? Чем думала, когда согласилась идти в поход? Верила, что сдержится, что преодолеет. Так же, как Кирилл, погналась за круглой суммой? Их купили. Обоих.

– Ты жестокий, – выдохнула она, выравниваясь.

– А ты нет? Знаешь, что иначе я не могу полечиться, но думаешь о нелепых травках? Тебе там ромашки-лютики собрать нужно? Ты не жестока?! – выкрикнул он и резко замолчал, а потом отвернулся и выдавил: – Иди вниз, – громче: – Уходи! – и, прикрыв глаза, снова стукнулся затылком о стену.

Пальцы сжались на потрескавшихся от времени перилах. Лина ступила вниз, не зная, как поступать дальше. Сказать, что ей плевать она не могла. Сказать, что не желает Кирилла – тоже. Так что ее останавливало? Чувства? Она давно в эту чушь не верила. Ее любовь погибла вместе с Максимом.

От воспоминаний больно кольнуло в груди.

– Ты любил когда-нибудь? – вдруг спросила Ангелина.

Кирилл приоткрыл глаза и посмотрел в круглое, едва пропускающее сумеречный свет, окно.

– Любил и люблю, – сказал он неслышно, но Лина прочитала по губам.

Глава 26. Обоюдное спасение

Девушка долго стояла возле лестницы и сжимала руки на поручне, будто ее задели его слова. Говорить о любви не сложно, тяжелее ее нести в сердце.

Худой силуэт казался Кириллу иллюзорным, а запах женщины насыщенным и сладким. От боли и жара не получалось сфокусироваться, и перед глазами все плыло. Но показывать, что рана серьезная, он не собирался, да и пользоваться слабостью Лины тоже. Были еще живы принципы. Ни одна женщина не пострадает из-за него или его темной стороны. Никогда. Делать вид, что ты тварь легко, хуже и труднее быть настоящей тварью, а потом долгие годы отмываться от грязи и крови жертв.

Власов уставился в круглое окно башни. Темнота окутала небо, красными всполохами окрасив горизонт. К полуночи проснутся мутанты, которые чувствуют человеческую кровь, а к утру башня опустеет.

На первом этаже в рюкзаке лежал пистолет, но он вряд ли поможет. Если птицы так мутировали, можно представить, что произошло с животными. Лес – теперь не место для прогулок, как было много лет назад, до создания синтетических вертикальных городов. Природа ополчилась против человека, и выжить в этой глуши мог не каждый. Кирилл понимал, что ученый не просто так прятался в этой башне столько лет, не просто так выжил – он был одним из них, из тех, кто пьет жизнь, как воду. Таких людей было мало и рождались они после восстания животных и птиц, около сорока лет назад. Именно нашествия кровопийц и вынудили выстроить стену вокруг города и закрыть доступ к дикой природе. Но по сути люди сами себя загнали в ловушку. Потому что среди населения оставались такие, как он, как она…

Лина стояла возле лестницы и молчала. Она сейчас настоящий аккумулятор сил, но Кирилл не возьмет и капли, если она не захочет поделиться добровольно. Черная Лина может говорить, что хочет, но он знал, что такое борьба с самим собой. Девушка борется, и Власов уважал ее выбор.

Пусть лучше она идет вниз, может, так будет легче дышать и даже получится подремать пару часов. Кирилл прикрыл глаза и постарался бесшумно выдохнуть, чтобы не привлечь к себе внимание. Было так херово, что хотелось закричать ей вслед благим матом, чтобы быстрее шевелила костями и оставила его в покое. Но он молчал: скрипел зубами и молчал. И старался не дышать. Не дышать…

– Кирилл… – тихо проговорила Лина совсем близко.

– Уходи, – сказал едва слышно.

– Просто скажи, что ты, – Лина присела рядом на колени и взяла его руку в свою ладонь, – хотя бы попытаешься помочь.

Он приоткрыл глаза и не смог мотнуть головой. Она не знает, о чем просит. Идти к Астровой равнине – это ставить подпись под приговором самому себе. Под ее приговором.

Девушка поцеловала его пальцы и прошептала:

– Ты же знаешь, почему я хочу туда попасть. Прошу.

Горячие волны ее дыхания заплетали распутанное сознание и выдергивали наружу темное нутро. Кирилл знал, что это плохо, что это грань, из-за которой могут пострадать другие.

С трудом вырвал пальцы из ее рук и рыкнул:

– Мне жалость твоя ни к чему. Иди вниз, – хоть и пытался казаться сильным, но рана раскрывалась, кровь щекотала дорожками руку, тело выламывало от желания, а голод не утолялся.

– Что такого в равнине, что ты ее боишься больше, чем смерти, которая уже нависла над тобой? Кирилл, скажи мне, – она потянулась и нежно погладила его ладонь. Приятное тепло побежало по коже и застыло в солнечном сплетении.

– Мы на границе сейчас, Лина. Уже здесь, – он перевел дух, – мы вряд ли выживем. Ты видела птиц, видела, что с ними сделала природа.

– Уверен, что природа? – с сарказмом переспросила она.

– Это неважно.

Ангелина пробежала пальцами по предплечью и села на Кирилла верхом.

– А для меня важно. Мы ведь не единственные, правильно? Там может быть наше спасение. Вдруг есть лекарство от нашей болезни?

– Глупая, – прохрипел Кирилл, подаваясь ей навстречу и целуя губы. – Ты не больна. Ты просто не можешь себя принять.

– Я не хочу этого, не хочу… – прошептала она, опаляя лицо горячим дыханием, щекоча языком уголок рта.

Сил оставалось мало, и Кирилл едва цеплялся за нить, способную его вылечить. Она пульсировала слабо, отрывисто, иногда совсем гасла. Из-за этого боль выступала вперед, и вожделение превращалось в пытку.

– Ты лучше нее и сильней, – проговорил Кирилл, приподнимая руки Кэйсы, чтобы стянуть майку. – Пусть она слышит, пусть пользуется объедками с твоего стола, но это ты должна желать, а не она. Лина, ты хочешь этого? – опускал руки медленно, собирая ее дрожь и стараясь не кричать от боли, что ножом резала плечо. Остановился, прикоснувшись к груди: она легла точно в ладони.

Девушка отклонилась немного, черные волосы колыхнулись и просыпались за спину. Свет луны из окна осветил нежно-бирюзовым помещение и плавно лег на ее хрупкие плечи. Если они переживут ночь, именно здесь все решится.

– Лина, ты не ответила…

– Хочу, – выдохнула она и потянулась к его губам.