Амброзия (СИ) - Билык Диана

Власов выгнулся, приподнявшись над полом. От неожиданности Герман влип в стену и выпучил глаза. Начиналось самое страшное. Лина сжалась и опустила голову еще ниже.

Овца покорная. Я в тебе не сомневалась.

Кэйса проигнорировала внутренний голос и стала ждать. Конца. Теперь пришла очередь жить темной половине, как бы Лина не хотела остановить время, как бы не хотела продлить минуты жизни – от нее уже ничего не зависело.

Кирилла выгнуло сильнее, с хрустом. Он утробно зарычал и царапнул руками воздух. Веки оставались плотно закрытыми, только губы раскрывались, будто у рыбы на суше. Герман отполз дальше, округлив еще больше глаза. Видимо, олигарх плохо читал историю. Вернее, не историю, а мифы, не подтвержденные фактами, но Лина прекрасно знала, что будет дальше. Никогда не видела и старалась не верить, но знала. Да и Герман слепо верил, что Власов простой человек.

Все ошибаются, даже великие. Особенно те, кто мнит себя таковыми.

– Что с ним? Что ты сделала?! – сдавленным голосом проговорил «возможный папочка».

Лина приподнялась. Волосы рухнули на лицо и прилипли к губам. Она отбросила их назад и повернулась.

– Это не я сделала, а вы.

Новый рык разорвал тишину, и в окне затрещали стекла.

Кирилл распахнул глаза с широкими радужками золотого цвета и поперечной полоской. Лунный свет скользнул по широкоскулому лицу. Оно бугрилось, будто под кожей завелись скарабеи. Челюсть вытянулась вперед, зубы заострились, нос округлился и стал выпирать, превращаясь в собачью морду. Проводник зарычал, показывая острые клыки. Выгнул спину, почти встав на мостик. Затрещали кости, руки и ноги, поменяв форму, стали утолщаться и обрастать шерстью. Ногти удлинялись, превращаясь в острые когти.

Герман крякнул что-то невнятное и выстрелил. Власов рухнул и затих. Грудь его поднималась и опускалась быстро-быстро, будто он задыхался. Со рта пузырилась белая пена. Лина чувствовала, как колошматится сердце в ее груди. Она не может помочь. Не может спасти его и себя. Это бессмысленно.

– Что ты за тварь?! – сплюнул в сторону Герман и тяжело встал. Отошел подальше, а затем всмотрелся в дергающееся тело проводника. – Кэйса, что с ним?! Отвечай!

– Он переходит в другую форму, – тихо ответила Лина и шагнула к Кириллу. Все равно теперь не убежать, не скрыться. Они связаны навсегда. И если он станет оборотнем и убьет ее быстро, Кэйса будет только благодарна. Прекратится это нелепое скитание бесполезной жизнью без права на счастливое будущее.

– Он такой же? Говори, сучка! – закричал Герман, ступив ей наперерез, и направил дуло Лине в грудь. Ткнул так сильно, что, казалось, проломил ребра. Она лишь опустила голову. Пусть считает, что это было «да». Олигарх отстранился, потер подбородок и тихо выдавил: – Что будет дальше?

– Он убьет нас, – спокойно ответила Лина и, наклонившись, провела пальцами по горячей руке Кирилла. Трансформация приостановилась из-за раны? – Быстро убьет. Только я выживу, а вы – нет.

– А эликсир? – прохрипел олигарх.

Лина пожала плечами. Она не знала, как действует лекарство на таких, как они.

– Почему ты не сказала? – Герман привалился к стене. Ему становилось хуже. Желтизна наползала на лицо, и кожа покрывалась потом.

– А зачем? Эликсир есть, берите и пейте. Вам же так хочется жить! Вот на себе и проводите эксперименты!

– Лучше молчи, отродье!

– Вашей же крови! – психнула Лина и порывисто встала. Взяла шприц и набрала еще одну порцию лекарства. – Вот! Сохраните себе жизнь, только не знаю поможет ли это вам. Вы уже мертвы в душе! И подозреваю, что давно!

– А если ты отравишь меня?

– Зачем мне это? Я оранжерею открыть хочу, а денег дать только вы можете. Хотя все это, – Лина перевела взгляд на затихшего Кирилла, – теперь бессмысленно.

Герман дышал все тяжелее, изо рта показалась пена. Лина теперь понимала, что его быстрее убьет болезнь, чем Кирилл.

– Решайтесь!

Внизу что-то загромыхало, да так сильно, что оба вздрогнули, и стены затряслись. Кирилл предупреждал, что до утра они не выживут.

– Хорошо, давай, – прохрипел Герман, кланяясь полу и сплевывая кровавую слюну.

Лина немедля выдавила содержимое шприца в его плечо и присела рядом с Кириллом. Он дышал, но дышал так слабо, что становилось страшно. Пульс прерывался, а иногда и совсем пропадал.

– Кирилл… – погладила его по шершавой щеке и наклонилась, когда он немного пошевелился.

– Ли-и… – почти неслышно прошептал он, не открывая глаза. – В кармане…

– Что? – сев поудобней, Лина полезла в рюкзак и перебрала все возможные места, где проводник мог хранить важные вещи. Может, в кармане рубашки? Но она на первом этаже…

Снова бабахнуло. Герман лежал на боку и не подавал признаков жизни. Проверять, жив он или нет, не было желания.

Кирилл вцепился в край футболки Ангелины ослабевшими пальцами и снова прошептал:

– Принеси. В кармане…

– Кирилл, там внизу кто-то есть, – просипела Лина.

– Быстрее…

И она сорвалась по ступенькам навстречу страху и ужасу. Почему пыталась Власову угодить несмотря ни на что? Потому что понимала, что он не выживет? Хотела последнюю волю исполнить?

В темном зале дрожали тени. Луч фонарика прочертил по полу широкую полосу, а затем переломился в коридоре.

– Пустите меня! – закричал кто-то на улице. Густой и низкий мужской голос врезался в память. Наум!

Лина бросилась к двери. Переступая через мертвые тельца скворцов чуть не свалилась от рвотного позыва. Бросила фонарик в угол. Он качнулся и распустил веер лучей по окровавленной стене.

– Сейчас, – прохрипела Кэйса и дернула щеколду. Дверь толкнулась, но сильнее чем ожидалось и почти ударила по носу.

Лохматая рука пробралась в щель, и Лина увидела длинные закрученные когти оборотня.

– Не-е-ет! – не соображая, что делает, навалилась всем телом на дверь и попыталась ее захлопнуть назад. Толчки лупили по щеке и груди, а дыхание обжигало легкие.

– Пу-у-усти-и-и меня-а-а-а, – рычал охранник с другой стороны и метелил дверь.

Как у Лины хватало сил удерживать, она не знала. Силы заканчивались, а лапа торчала в проеме и расширяла щель. Крик и возня закладывали уши, пришлось призвать все силы, чтобы спастись, но ничего не выходило.

Из-за плеча вытянулась рука, затем вторая, и Кирилл навалился на железный лист. Оборотень взвыл, лапа исчезла снаружи, а дверь с грохотом захлопнулась. Лина вернула щеколду на место и обернулась. Власов лежал на полу и трясся, словно эпилептик.

– Чем помочь? – Лина бросилась к нему и положила голову себе на колени. – Что сделать?

– Найди ее, помоги… Скажи, что я люблю ее, – шептал Кирилл и закатывал глаза. – Лекарство не сработало, Лина. Проверь формулу и не смей умереть, ты должна ей помочь.

Ангелина уперто мотнула головой и сильнее прижала Кириллу подбородок. Он дергался и дышал через рот, хватая воздух большими порциями.

– Я не выживу… Оставь меня. Ей помоги, – он говорил рвано и через слово отдыхал.

– Что не так? Почему ты не перешел?

– Эликсир… не полный, – Кирилл вцепился пальцами в руку Лины и сдавил до боли. – Обещай найти ошибку в формуле…

– Но почему? Я все сделала, как в рецепте, – Лина сдерживала дрожь и пыталась успокоиться. Наум затих на улице и не подавал признаков жизни, казалось, что его появление было сном. Темнота обнимала плечи и приникала к телу влажным холодом. Запах перьев и крови душил и мучил.

Кирилл еще дергался какое-то время, закатив глаза, а потом застыл, резко отпустил руку Кэйсы и стал тяжелее камня. Лина согнулась и закричала.

Грохнуло снаружи, оборвав ее вопль. Было больно терять человека, который хоть как-то понимал ее. Это не были чувства или привязанность, ей просто было жаль.

Завыло на улице: протяжно, будто кинжалом впиваясь в виски. Лина стерла кровь на губах проводника и поцеловала его. Ее волосы опустились на бледное лицо мужчины, словно накрыв черной простыней. Выбравшись и переложив его голову на пол, она еще какое-то время смотрела на широкую грудь, в надежде увидеть хоть маленькое движение, но было поздно. Проверять пульс не стала.