Конец смены - Стивен Кинг

— Как могло то, что произошло с Дженис Эллертон и ее дочерью, быть связано с Брейди Хартсфилдом? Разве что… а про телекинез вне его палаты что-то рассказывали? Не было таких слухов?

— Да нет, но примерно в то время, когда закончилось дело Зауберсов, в Травме Мозга одна медсестра совершила самоубийство. Порезала запястья в туалете в коридоре рядом с палатой Хартсфилда. Ее звали Сэйди Макдональд.

— Ты думаешь…

Она снова взялась за бургер: отрывает полосу от салатного листа и опускает его на тарелочку. Ждет.

— Продолжай, Холли. Я тебе пока ничего не говорю.

— Ты думаешь, Брейди как-то ее к этому склонил, уговорил? Не представляю, как это могло произойти…

— И я тоже, но мы знаем, как Брейди увлекался самоубийствами.

— Эта Сэйди Макдональд… А у нее случаем не было «Заппита»?

— Бог ее знает.

— А как… как она?..

— Скальпелем, который тайком вынесла из операционной. Я об этом узнал от ассистентки медэксперта. За подарочную карту «Ди Мазио» — итальянского ресторана…

Холли снова отрывает полоску салата и та опускается на тарелку. На тарелке у нее теперь такое зрелище, будто там гномики отмечали день рождения и рассыпали конфетти. Ходжеса это немного бесит, но он ее не останавливает. Она раздумывает над сказанным. И наконец, произносит:

— Тебе надо проведать Хартсфилда.

— Да, надо.

— Ты уверен, что сможешь чего-то от него добиться? Тебе же раньше не удавалось.

— Теперь я знаю немного больше. — Но, на самом деле, а что он знает? Он даже точно не знает, что подозревать. А может, Хартсфилд — совсем не оса, может, он — паук и палата номер 217 в «Ведре» — центр паутины, которую он плетет?

А может, это все совпадение. Может, рак уже взялся за мой мозг и у меня паранойя начинается?

Так, видимо, Пит подумал бы с напарницей — теперь он уже и мысленно называет ее мисс Красивые Серые Глаза, настолько в голове засело — хоть бы в глаза так не назвать.

Он приподнимается:

— Нет лучшего времени, чем сейчас.

Она роняет бутерброд на кучку общипанного салата, чтобы взять его за руку:

— Осторожней!

— Конечно!

— Осторожно с мыслями. Не знаю, может, это безумно звучит, но я все-таки на самом деле ненормальная, по крайней мере, время от времени, могу тебе это сказать как на духу. Если у тебя вдруг возникнут мысли о… ну о том, чтобы причинить себе что-то… ты мне позвони. Сразу позвони!

— Хорошо!

Она скрещивает руки и обхватывает себя за плечи — в том старом нервном жесте, который у нее сейчас проскальзывает значительно реже.

— Если бы Джером здесь был…

Джером Робинсон сейчас в Аризоне, он взял академку в колледже на семестр и поехал на стройку с командой «Среда для человечества». Однажды, когда Ходжес высказался об этом, что парень этими стройками «улучшает свое резюме», Холли сделала ему замечание: Джером это делает, потому что он хороший! С этим Ходжес не мог не согласиться: Джером действительно хороший.

— У меня все будет хорошо. Да и, может, вообще ничего такого нет. Мы с тобой словно дети, которые боятся, что в пустом доме на углу водятся привидения. Если бы мы об этом сказали Питу, он бы нас обоих сдал в психушку.

Холли, которую, собственно, уже так сдавали (дважды), считает, что в некоторых пустых домах действительно водятся привидения. Она снимает со своего плеча маленькую руку без колец и быстрым движением хватает его за рукав.

— Позвони, когда туда приедешь. А второй раз — как будешь выезжать. Не забудь, а то я буду волноваться, что ты не можешь позвонить, потому что…

— В «Ведре» нельзя пользоваться мобилками, да, я знаю. Я сделаю это, Холли. А пока у меня к тебе две просьбы.

Он видит, что ее рука дернула к записной книжке, и качает головой:

— Нет, этого не надо записывать. Все просто. Во-первых, зайди на еБей или куда ты там заходишь, чтобы купить то, чего уже нет в свободной продаже, — и закажи один такой «Заппит Коммандер». Сможешь?

— Запросто! А во-вторых?

— Компания «Санрайз Солюшн» купила «Заппит», а потом обанкротилась. Кто-то выполняет обязанности доверенного лица. Это лицо нанимает юристов, бухгалтеров, ликвидаторов, чтобы они помогли выкачать из компании все до цента. Узнай, кто это, — и я с ним свяжусь сегодня или завтра. Хочу знать, что случилось с теми нераспроданными устройствами, потому что кто-то же всучил один из них Дженис Эллертон спустя долгое время после того, как закрылись обе компании.

Она сияет:

— Охренительно блестящая мысль!

И не такая уж и блестящая — просто полицейская работа, думает он. Может, у меня последняя стадия рака, но я же помню, как дела делаются, а это уже кое-что.

Это — кое-что очень даже ничего.

Выйдя из Тернер-билдинг, он идет на автобусную остановку (пятым значительно быстрее и легче доехать через весь город, чем возвращаться к «приусу» и вести его самому). Ходжес в глубокой задумчивости. Он размышляет о том, как же подойти к Брейди — как его можно расколоть. Он был асом в допросах, когда работал в полиции, поэтому он должен найти способ. Раньше он ходил к Брейди лишь с тем, чтобы подразнить его, и подтвердить свою чуйку: Брейди симулирует полукататоническое состояние. А сейчас у него возникли настоящие вопросы, и должен же быть какой-то способ заставить Брейди дать на них ответ.

Надо потревожить паука, думает он.

В размышления над планировкой будущего разговора вторгаются мысли о своем диагнозе и те страхи, которыми такие мысли сопровождаются. За свою жизнь — да. А еще возникали вопросы, насколько плохо ему станет чуть позже и как сообщить о болезни тем, кто должен это знать. Корин с Элли новость глубоко поразит, но в общем ничего с ними от того плохого не случится. То же самое касается и семьи Робинсон, хотя он знает: Джером и Барбара, его младшая сестренка (но она уже не такая и маленькая — ей через несколько месяцев шестнадцать стукнет), тяжело это переживут. Но больше всего волнуется он все-таки за Холли. Она не сумасшедшая, что бы она там ни говорила в кабинете, но она уязвима. Очень. У нее было два серьезных нервных срыва — один в школе, второй чуть за двадцать. Сейчас она сильнее, но последние несколько лет ее поддерживают только он и их фирма. Если их не станет, Холли в опасности. Тут он себя не может обманывать.

Я не дам ей сломаться, думает Ходжес. Он идет, опустив голову, спрятав руки в карманах, выпуская изо рта белый пар. Я не допущу такого.

Погрузившись в мысли, он не замечает «шевроле-малибу» с пятнами грунтовки — эта машина появляется в третий раз за два дня. Она припаркована на улице, напротив дома, где Холли отправилась выслеживать доверенное лицо обанкротившейся компании «Санрайз Солюшн». Рядом с машиной на тротуаре стоит пожилой мужчина в старой списанной армейской теплой куртке, заклеенной маскировочной лентой. Он смотрит, как Ходжес садится в автобус, вынимает из кармана телефон и делает звонок.

Холли смотрит, как ее шеф — который, так уж получилось, является тем человеком, которого она любит больше всего в мире, — идет на угол, на остановку. Выглядит он сильно осунувшимся — жалкая тень того грузного человека, которого она встретила шесть лет назад. Уходя, он держится за бок. В последнее время он часто так делает, и она даже не уверена, что он это осознает.

Просто маленькая язва, говорил он. Ей хотелось бы в это поверить, поверить ему, — но она не уверена, что верит.

Подъезжает автобус, Билл садится. Холли стоит у окна, смотрит на это, грызя ногти, хочется курить. У нее полный ящик «Никоретте», но иногда помочь может только сигарета.

Нечего время терять, говорит она себе. Если хочешь быть страшным подлым шпионом — лучшего времени не найти.

Она возвращается в кабинет.

Монитор не светится, но он его не выключает, пока не уходит вечером домой, поэтому ей надо только «разбудить» экран. Глаз неожиданно останавливается на желтой пачке бумаги для заметок возле клавиатуры. У него всегда такая под рукой, обычно вся в записях, каляках и маляках. Так ему лучше думается.

Сверху написана хорошо знакомая строка из песни, которая для Холли стала близкой, как только она услышала впервые по радио: «Все одинокие люди». Эти слова подчеркнуты. Далее список известных ей имен:

Оливия Трелони (вдова)

Мартина Стоувер (не замужем, экономка говорит о ней «старая дева»)

Дженис Эллертон (вдова)

Нэнси Элдерсон (вдова)

И другие. И она — она тоже старая дева. Пит Хантли — разведен. Сам Ходжес — также.

У холостых в два раза больше вероятность самоубийства. У разведенных — в четыре раза.

— Брейди Хартсфилд любил самоубийства, — бормочет она. — Это было его хобби.