Конец смены - Стивен Кинг

Брейди любил всякие изобретения и хотел когда-нибудь изобрести что-то такое, от чего они разбогатеют, и будут жить, как говорится, красиво. Дебора в этом не сомневалась и часто это говорила сыну. Брейди верил.

По большинству предметов он успевал на «хорошо» или «удовлетворительно», но по компьютерным дисциплинам был круглым, звездным отличником. Когда он заканчивал старшую школу Норт-Сайд, дом Хартсфилдов был напичкан всевозможной техникой и устройствами, некоторые из них, например синие коробочки, с помощью которых Брейди воровал кабельное телевидение в компании «Мидвест Вижн», — были абсолютно незаконными. У него в подвале была мастерская, где он и занимался изобретениями, туда Дебора наведывалась нечасто.

Понемногу стали закрадываться сомнения. И обида — сестра-близнец сомнения. Как вдохновенно он ни занимался этими делами, ничего доходного не придумал. А вот есть же люди в Калифорнии — Стив Джобс, например, — которые заработали огромные деньги и изменили мир, просто возясь в своем гараже, но изобретения Брейди до этого уровня не дотягивали.

Взять, например, «Роллу». Это должен быть пылесос, который управляется с компьютера, сам ездит, разворачивается на универсальных шарнирах и поворачивает в другую сторону, как только встречает преграду. Это было похоже на определенную победу, пока Брейди не увидел пылесос «Румба» в навороченном магазине бытовой техники на Лейсмейкер-лейн. Кто-то опередил его на шаг. Ему пришла в голову поговорка: «Потерял день, потерял доллар». Он гнал ее от себя, но бессонными ночами или тогда, когда у него случался очередной приступ мигрени, эти слова снова ему вспоминались.

Однако два его изобретения — более мелкие — сделали возможной бойню у Городского Центра. Это были модифицированные пульты от телевизора, которые он называл «Изделие 1» и «Изделие 2». «Изделие 1» умело переключать сигнал светофора с красного на зеленый и наоборот. «Изделие 2» было сложнее. Оно умело улавливать и сохранять сигналы с автомобильных электронных ключей, поэтому Брейди мог отпирать чужие машины, когда их хозяева, ни о чем не подозревая, куда-то отходили. Сначала он использовал «Изделие 2» для мелких краж: открывал автомобили и вычищал наличку и другие ценности. Потом в его мозгу постепенно начала формироваться идея въехать в толпу на большой машине (а также фантазии об убийстве президента или, может, какой-нибудь понтовой кинозвезды). «Изделием 2» он открыл «мерседес» Оливии Трелони и нашел запасной ключ в бардачке.

Эту машину он оставил в покое, запомнив на будущее, где лежит запасной ключ. Вскоре темные силы словно услышали его желание — и он прочитал в газете о ярмарке вакансий 10 апреля в Городском Центре.

Ожидалось, что придут тысячи людей.

После того как он стал работать в «Киберпатруле» при «Дисконт Элетроникс» и получил возможность дешево приобретать запчасти, Брейди в своем подвале соединил в сеть семь списанных ноутбуков. Он редко пользовался более чем одним за раз, но ему нравился вид мастерской: что-то вроде декорации к научно-фантастическому фильму, к какому эпизоду «Стар Трек». Собрал он и систему, которая активировалась с помощью голоса задолго до того, как «Эппл» представила для широких масс подобную голосовую программу под названием «Сири».

Но опять-таки, потратил день, потерял доллар.

Или, в этом случае, несколько миллиардов.

В такой ситуации кому бы ни захотелось убить несколько тысяч человек?

У Городского Центра он убил только восемь (не считая раненых: кого-то он все же хорошенько обработал), а вот на том рок-концерте действительно можно было бы уничтожить и тысячи. Его запомнят навсегда. Но прежде чем он смог нажать кнопку, которая выпустила бы до самого потолка реактивный роковой фонтан шариков для подшипников, калеча и отрывая головы сотням вопящих девушек-подростков (не говоря уже об их толстых и гиперзаботливых мамашах), — кто-то отключил ему электричество.

Эта часть его памяти стерлась, кажется, навсегда, но помнить что-то у него необходимости не было. Это мог сделать только один человек — Кермит Уильям Ходжес. Ходжес должен был бы совершить самоубийство, как миссис Оливия Трелони, план был такой, но как-то он избежал и этого, и взрывчатки, которую Брейди установил в его машину. Старый детектив на пенсии пришел на тот концерт и остановил его, Брейди, за несколько секунд до бессмертия!

Бум, бум — твой свет погас.Ангел, ангел, вниз сейчас.[24]

Совпадение — прикольная сука, и случилось так, что Брейди в больницу Кайнера везла бригада «скорой» номер 23 из депо на Пожарной, 3. Роба Мартина уже там не было — он ездил в командировку в Афганистан за счет правительства США, — а вот Джейсон Рапшис был в той машине и пытался сохранить жизнь Брейди, пока «скорая» мчалась в больницу. Если бы кто-то предложил спор, выживет ли Брейди, Джейсон поставил бы на то, что он умрет. Парень отчаянно цеплялся за жизнь. Частота сердцебиения у него была 175, давление то поднималось, то падало. Но он еще оставался в мире живых, когда машина номер 23 прибыла в Кайнер.

Там его осмотрел врач Эмори Уинстон, старый специалист в «штопательно-зашивательном» отделении больницы, которое кое-кто из ветеранов называл «Субботний клуб ножа и пистолета». Уинстон схватил за шкирку студента-практиканта, который шастал по больнице, болтая с медсестрами. Врач предложил ему наскоро оценить состояние нового пациента. Студент сообщил: рефлексы угнетены, левый зрачок расширенный и неподвижный, рефлекс Бабинского положительный.

— Что это значит? — спросил Уинстон.

— Это значит, что у него непоправимое повреждение головного мозга, — сказал студент. — Овощ.

— Очень хорошо, можно с тебя еще удастся врача сделать. Прогноз?

— Умрет до утра.

— Пожалуй, ты прав, — сказал Уинстон. — Надеюсь, потому что от такого он никогда уже не оправится. Но все-таки сделаем ему томографию.

— Зачем?

— Потому что такая инструкция, сынок. Да и мне интересно посмотреть, насколько у него там все повреждено при том, что он еще жив.

Живым он оставался и через семь часов, когда врач Анну Сингх, под чутким руководством Феликса Бэбино сделал краниотомию и вычистил огромный сгусток крови, который давил на мозг Брейди и ежеминутно увеличивал повреждения, давя божественные клетки миллионами. Когда операция была окончена, Бэбино обратился к Сингху и протянул ему руку в окровавленной перчатке.

— Это, — произнес он, — было просто удивительно!

Сингх пожал руку Бэбино, но со скромной улыбкой.

— Это была рутина, — сказал он. — Я тысячу раз такое делал. Ну… раз двести. А действительно удивительная конституция у пациента. Просто не верится, что он пережил операцию. Этот придурок такие травмы получил… — Сингх покачал головой. — Ой-ой-ой.

— Ну ты, видимо, знаешь, что он хотел натворить?

— Да, мне рассказали. Терроризм гигантских масштабов. Некоторое время он, пожалуй, поживет, судить его за его преступления так никогда и не будут, а умрет — невелика потеря.

С этой мыслью доктор Бэбино начал колоть Брейди — который еще не находился в состоянии смерти мозга, но был близок к этому, экспериментальные лекарства, которые он называл «Церебеллин» (собственно, только в голове: на практике препарат имел просто шестизначный номер), в придачу к необходимому по инструкции кислороду, диуретикам, противосудорожным и стероидам. Экспериментальный препарат 649558 на животных показывал многообещающие результаты, но благодаря препирательствам бюрократов, выдающих лицензии, до опытов на людях оставалось еще много лет. Этот препарат разработали в боливийской нейрологической лаборатории, и это тоже добавляло мороки. Когда начнутся испытания этого лекарства на людях (если на это вообще дадут разрешение), Бэбино уже будет жить на Флориде в фешенебельном закрытом микрорайоне, если все будет так, как мечтает его жена. И будет скучать до слез.

А тут открывалась возможность увидеть результаты, пока он еще активно занят исследованиями в области нейрологии. Если у него что-то получится, то впереди замаячит Нобелевская премия по медицине. А плохой стороны у этого дела вообще нет, если он будет держать результаты при себе до того времени, когда дадут добро на испытания на людях. Этот человек — дегенерат-убийца, он в любом случае уже не придет в себя. А если каким-то чудом это все же произойдет, то сознание у него будет в лучшем случае в такой сумеречной зоне, как у пациента с болезнью Альцгеймера в запущенной стадии. И даже это станет удивительным результатом.

Возможно, вы помогаете кому-то, кто будет после вас, мистер Хартсфилд, обращался он к своему коматознику. Сделаете чайную ложечку добра вместо лопаты зла. А если у вас будет негативная реакция? Может, у вас вообще мозговая деятельность остановится (до чего вам очень недалеко), может, вы даже погибнете вместо того, чтобы продемонстрировать улучшение мозговой активности?