Дневник Жеребцовой Полины - Жеребцова Полина Викторовна

«чеченской Пасхой»* - Уразой-Байрам.

14 января 2000

Старый Новый год!

Мы с мукой! Спасибо ребятам!

Сегодня день рождения моей прабабушки Юли-Малики.

Она родилась в 1900 году 14 января. Жила в Ставрополе.

Ее покрестили подростком, и она стала носить имя Юля.

По своему отцу она была мусульманкой.

Мы досмотрели ее, парализованную. Похоронили в Грозном.

Через год, на этом же Карпинском кладбище, мы похоронили моего любимого деда Анатолия. Помню: ухаживать за прабабушкой было трудно. Мама ушла с хорошей работы.

Из старшего товароведа большого завода она превратилась в уборщицу общежития.

Каждые два часа нужно было подходить к нашей лежачей больной. Но со временем к прабабушке вернулась речь. Она стала вставать! Это после парализации, в 92 года!

Моя прабабушка много рассказывала о своей юности. Ровесница века.

В то время я пошла в первый класс. Мне было 6 лет.

Несмотря на все трудности, бабулю Юлю, мать маминой мамы, мы очень любили!

Знать бы о грядущей войне! Тогда не бросили бы квартиру-коммуналку в г. Ростов-на-Дону. А мы, наоборот, перевезли в Грозный имущество: предметы старины, книги, посуду. Жилье в Ростове-на-Дону сдали домоуправлению.

В Грозном наша семья имела две квартиры в центре г. Грозного двухкомнатную и однокомнатную. Обе они располагались в районе Центрального рынка. И у нас с мамой своя однокомнатная квартира, по улице Заветы Ильича.

Теперь наша ванная, вернее, пол в ней, — провалилась. Канализации нет, засорена и повреждена. Стены, потолок, все черное, в жирной копоти. Сможем ли мы отремонтировать свое жилье? Устоит ли наш дом? Как мы жить дальше?

Слабость сильная. Пилить дрова трудно.

В подъезд заглянул парнишка с четками на шее. Он один из тех, что дали нам муку.

- Тетя, — попросил парень мою маму по-чеченски. — Ты брюки мне не постираешь?

Я – мамин. Я не умею. Старших мужчин просить мне стыдно и нельзя.

Парень задал свой вопрос издали, стоя в дверях подъезда. Своим поведением он понравился нам.

— Давай, неси! — согласилась мама: — Только у меня сердце больное. Всем стирать не смогу. Нет сил! Одному тебе.

Он ушел и быстро вернулся. Ведро воды. Узкая баночка от кофе со стиральным порошком.

В пакете грязные брюки. Все оставил у двери.

Мама постирала. Рано утром этот паренек забрал мокрые вещи. Сказал, что досушит их в подвале дома, где они живут. Там чисто и тепло. Поблагодарил. Пожелал здоровья и удачи.

— Можно, я еще приду? — выходя на улицу, спросил он: — Пожалуйста! Еще только один раз! Вдруг меня убьют? Чтобы я в чистых вещах был.

Мама кивнула.

Зашла одинокая старушка Маня.

Сказала, у нее нет муки на лепешки и деньги заканчиваются.

— Денег и у нас нет. Всего сто рублей. — покачала головой мама. — А лепешку мы дадим! Надо — и завтра приходи.

Она протянула Мане половину от той, что была у нас самая большая! Маня расплакалась. Сказала:

— Если завтра будет тихо, я схожу за хлебом, на базар «Березку». Вам что-нибудь купить?

— Нет! Спасибо! — отказалась мама.

Маня попросила у мамы прощенья. И ушла.

Мы долго не могли понять, что именно мы должны простить старой Мане? Вспомнили не сразу. Давно, до войны, был случай: Маня прибежала к нам с внуком Витей. У них дома случилась драка! Бабушка и внук, перепуганные, прятались у нас.

После ухода незваных гостей мы обнаружили пропажу. «Испарились» в большом количестве

сладкие шоколадные вафли. Вафли лежали в коробке под кроватью, на которой ночевали «гости». Тогда мы торговали шоколадом, печеньем, разными сладостями.

Поскольку пропала еда, мама даже говорить об этом не стала.

Сильной стрельбы сегодня нет.

Но попали в угловой частный дом. Он горит уже третий раз.

Мы выносим из него мебель. Хозяева дома Вовка и его жена Оля.

С ними пенсионерка Мария. Это Олина мать. Деваться им некуда.

Переселяются в чужую квартиру. Дом на противоположном углу.

Оставшиеся люди помогают перемещению.

Мы тоже перенесли их табуреты и стулья.

У этих людей погибла собака! Беднягу зажало досками при обрушении. Вовка не смог вытащить. Собака выла, пищала и сгорела вместе с родным домом.

Будур.

18 января 2000

У нас вылетела дверь.

Чиню.

Вчера по нашим домам палили из пушек.

Благополучно такой обстрел закончиться не мог!

Один снаряд совершил редкостную подлость: он влетел в окно на первом этаже, к брату Азы.

Все в однокомнатной квартире разнесло на мелкие щепки!

Брата ранило в голову. Он всю ночь не приходил в сознание. Утром Шахрудин скончался на руках у своей сестры — Азы. Во дворе этого человека звали по-простому — «Шахид».

Похоронили у подъезда. Могилу тщательно закрыли большими ветками от голодных собак. Они могут выкопать труп и сожрать.

Брат Азы был хорошим человеком. Мирным, вежливым и тихим. Очень жаль! Он был безвреден. Ценное качество, особенно в военное время.

Попадание в жилое помещение на первом этаже —  редкость.

Обычно «сносит» верхние этажи: третий, четвертый и выше.

Могилу для Шахида, рискуя своими жизнями, копали мужчины нашего двора. Им, как и в прошлый раз (для Раисы), помогал сосед Тагир из частного сектора.

16 января старушка Маня погибла при обстреле улицы из установки «Град».

Маня шла за хлебом на рынок.

Мы не знаем, кто похоронил ее? Где?

Искать квартирные документы, остатки пенсии, и рыться в ее вещах приходили женщины из дома напротив. Значит, они видели тело. Маня болела. У нее были язвы.  Однако даже этот факт не остановил любителей наживы.