Зов издалека - Оке Эдвардсон

— Последний экземпляр. Ты просила Дилана, но я не нашел… Решил купить диск с новым ансамблем. В нем что-то есть…

Анета достала из пакета «London Calling» и вопросительно посмотрела на Винтера.

— Эш?

— Да. «Клэш».

— Овы асам?

— Новый ансамбль… А разве не новый? — улыбнулся он.

Анета написала на бумажке «1979» и протянула Винтеру.

— Для меня новый, — пожал он плечами. — Время идет… Макдональд посоветовал, даже диск прислал. Решил, что в наших ледниках такого не найти.

Анета тем временем уже вставила диск в плейер и надела наушники. «London calling to the underworld…» — «Лондон вызывает преисподнюю». Она начала поводить плечами и отбивать такт кулаком по простыне — хотела показать Винтеру, насколько хорош его выбор и как она рада, что может сидеть здесь и наслаждаться ритмами своих предков. Если Эрик решил пошутить, то мастерски это скрывает. Но Анета не думала, что он шутит. Если он открыл для себя рок, то почему бы не «Клэш»? «Дальше он не пойдет, — подумала она. — „Лондон набирает телефонные номера мертвецов“ — прекрасный материал для следователя по уголовным делам… A nuclear error but I have no fear[9]».

«А ты все прослушал?» — написала она в блокноте.

— Пока нет, только титульный лот. Он требует долгого анализа.

«А здесь еще есть „Джимми джаз“» — очередная запись в блокноте.

— Что? Дай-ка посмотреть.

Она протянула ему плейер с наушниками и приписала: «Как раз для тебя».

— Это не джаз, — сказал он, послушав.

Анета вцепилась в раму кровати, чтобы не засмеяться. Смех причинял ей боль.

— В пакете есть еще один диск, — сообщил Винтер, не обращая внимания на ее реакцию. — Вот это настоящий джаз, как раз для тех, кто не особенно прислушивается к голосам из преисподней.

Она вытащила диск с чернокожей певицей на обложке, глянула и тут же написала: «Ой! Карманное зеркало!»

Винтер засмеялся.

— Ли Морган, — сказал он. — «В поисках новой земли».

Она опять начала писать:

«Как Фредрик?»

— Без тебя — плохо. Странно, у вас взаимное притяжение вопреки всему.

«Точно». Новая запись: «Притяжение негра и скинхеда».

— Он неплохой парень.

«Присмотри за ним».

Он прочитал и не поверил своим глазам.

— Что?

«Он не в себе. Может сорваться».

— Это можно сказать о любом из нас.

«Не должна была писать. Ему очень плохо».

— Ну, ты же знаешь Фредрика.

«Я знаю, а ты — нет». У Анеты даже заболела рука от писания. «Что-то я разболталась, — мысленно улыбнулась она. — Не надо быть социальным работником, чтобы заметить — с Фредриком что-то не так. И Эрик это тоже видит, только выжидает. Сидит здесь… и я не знаю, для кого это важнее — для меня или для него. Что у нас за профессия… Мир все больше и больше напоминает ту самую преисподнюю, и хочется поскорее вырваться на свежий воздух. Надо было найти работу на телефонном коммутаторе. Там если и общаешься с психами, то на расстоянии. Психи есть везде, но не обязательно встречаться с ними лицом к лицу. Интересно, считает ли он меня трусихой?.. Даже если и считает, никогда не скажет… Каждый решает за себя. А о человеке судят по его делам. Аристотель. Вот так…»

Она откинулась на подушки и закрыла глаза.

— Ты устала. — Он встал и прикоснулся к ее руке. — Не забудь про Ли Морган.

Он вышел и вдохнул вечерний воздух, пахнущий солью и песком, пропеченным в немилосердной духовке лета. Это не северный запах. Во всяком случае, не в конце лета. Что подумают туристы с юга? Они сюда не за этим приехали. Мне надоела жара — потому что я швед. Мне надоело быть сильным и целенаправленным шведом. Я устал от насилия — потому что я швед. В этом городе нет приспособленной к насилию инфраструктуры, как в других больших городах. Там-то никто особенно не удивляется, если люди оказываются не столь милыми, как можно было ожидать.

Винтер пошел на парковку. Мимо неторопливо проехала «скорая помощь» и остановилась у приемного покоя. Двое служителей выкатили носилки, поставили на каталку и исчезли за двойными остекленными дверьми — единственным светлым пятном во внезапно упавшей темноте. Мощные вентиляторы выли, словно ветер в пустыне.

Он поехал домой, припарковался в подземном гараже и зашел в открытое кафе «Васа». Выпил кружку пива под аккомпанемент возбужденных голосов соседей по столику. Он не вслушивался, о чем они говорят.

Прогрохотал трамвай. В освещенном вагоне мелькнуло знакомое лицо, но он не смог припомнить, кто это. Официант спросил, не принести ли еще пива. «Нет», — сказал он, прикурил «Корпс» и выпустил струйку дыма, следя, как она исчезает в ночном небе. По тротуару рядом с ним прошла ватага студентов. Из окна доносились вопли какого-то рок-ансамбля, но это был другой ансамбль. Не «Клэш». Другой. «Не собираюсь ли я снова родиться и все начать сначала?»

Вдруг он понял, что ему нужна Ангела. Немедленно, сию минуту. Она уже должна возвратиться от матери. И где она сейчас?

Он включил мобильный. Три пропущенных звонка. Один от Ангелы.

— А вот и я, — пробормотал Винтер и нажал кнопку вызова.

20

Он оставил велосипед на стоянке. Ангела жила на пятом этаже. Она на секунду прижалась к нему, и они тут же вышли на балкон. Сидели и смотрели на море. На фоне чуть более светлого неба вода была совершенно черной. В лунном свете казалось, будто крыши домов посыпаны пеплом. На столике стояли бутылки с вином, водой и еще что-то пахнущее пряными травами и солью.

— Значит, ты приехала еще вчера?

— Я же сказала.

На ней были тонкий мягкий свитерок и шорты. Волосы забраны в конский хвост, никакой косметики. Он смотрел на ее миниатюрный четкий профиль на фоне светлой оштукатуренной стены. Не убавить, не прибавить. Не нужно никакого макияжа.

— И что ты делала?

— Сидела на балконе. Вчера была прекрасная видимость… Видны были даже катера с рыболовами — как они качаются на воде.

— Меня от одной мысли начинает тошнить.

— А меня нет. — Она отпила глоток воды. — Очень уютно и пасторально.

— Завидую.

— И размышляла о нас.

Начинается, подумал Винтер. Прошло всего несколько минут.

— Как мама себя чувствует?

— Она чувствовала себя отлично… пока мы не начали говорить… о нас с тобой.

— Неужели это так страшно? И потом… разве в этом была необходимость?

— В чем?

— Говорить с мамой о нас. Мы же можем и сами порассуждать на эту тему.

— Порассуждать… И когда ты хочешь начать рассуждения?

— Я слыву вполне рассудительным человеком.

— Слывешь? Я не вижу здесь никого, кто сделал бы шаг вперед и сказал: «Да, Эрик Винтер слывет вполне рассудительным человеком».

— Ангела!

— Мы говорим обо мне и о тебе.

— Это же всего-навсего выражение! Поговорка! Я слыву, он слывет…

— Поговорка? Значит, Эрик Винтер уже и в поговорки вошел…

Он макнул стебель сельдерея в соус из анчоусов и черных оливок. Приятная солоноватая горечь.

— Очень вкусно.

Она молча посмотрела на него. Эрик рассчитывал отвлечься от мыслей, забыть все хоть на несколько часов, но, оказывается, это не так просто. Он взглянул на Ангелу и вспомнил лицо Хелены в мертвенном голубоватом свете.

— Извини, — сказал он, словно она могла читать его мысли.

— Это мне знакомо… Я вовсе не хочу походить на жену полицейского, которая сидит дома и не спит, дожидаясь мужа.

— Дожидаться — это моя привилегия. — Винтер потянулся к графину с водой.

Она перехватила его руку.

— И чего ты дожидаешься, Эрик?

И правда — чего он дожидается? Это серьезный вопрос. Многого… Он дожидается, когда станет известным имя убитой. Имя убийцы. Он дожидается покоя. Победы добра над злом. Он дожидается ее, Ангелу.

— Сегодня я дожидался тебя.

— Скажи проще: твоего тела.

— Не надо меня унижать. Мне нужна вся ты. — Он сжал ее руку.

Она отстранилась и сделала еще один глоток. Неожиданный порыв ветра подхватил бумажную салфетку, и она полетела вниз, беззаботно рыская в полете, как бабочка.

— Ты мог бы показывать это и почаще, и получше.

— Я показываю. Стараюсь показать… как умею.

— Ты всегда думаешь о чем-то другом.

— Это правда, но не совсем. Часто… но не всегда.

— Например, сейчас.

— Да… это дело…

— Да у тебя всегда «это дело»! Ты же знаешь — я не прошу тебя сменить профессию. Но она… она же везде, твоя профессия, лежит на нас… как слой пыли! Не только на нас, но и на всем, что тебя окружает.

— Нет… это не так. Пыль не может лежать, потому что я все время ее ворошу. Любое сравнение, только не это.

— Перестань… ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать.

Опять подул ветер. У Ангелы взметнулись волосы, и он быстро накрыл рукой последнюю салфетку, чтобы и ее не унесло. У природы свои способы сортировки мусора.