Зов издалека - Оке Эдвардсон

Винтер встал под дерево, огляделся и начал считать оттенки зеленого. Насчитал штук двадцать. Солнечный свет, пробившись сквозь хвою, тоже стал зеленоватым. Даже небо на востоке казалось зеленым. И только символ на коре в двух дециметрах от него был красным. Он уже решил для себя — это символ. Символ чего? Он прочитал его как «X», но, наверное, ему просто хотелось прочитать его как «X». Винтер не мог избавиться от чувства, что символ как-то связан с тем, что здесь произошло. Лишь только он начинал про это думать, волосы на руках вставали дыбом и появлялась гусиная кожа.

Он опять посмотрел на озеро. Расплавленное серебро куда-то исчезло, по воде плыла тяжелая зеленая масса. Оптический обман — он слишком долго смотрел на зелень. Но обман этот каким-то образом тоже был связан с деревом, с канавой рядом, с позавчерашней трагедией и загадочным молчанием кроваво-красного символа. Молчание, закодированное в символ.

Винтер улыбнулся. Взломают они этот код, и символ взорвется воплем. И понесется этот вопль над озером, отражаясь эхом от воды, заглушая одиночные выстрелы на полицейском стрельбище по ту сторону болота… На земле, конечно, тысячи следов, да вот только зафиксировать их невозможно, поскольку земли-то как раз — кот наплакал. Трясина поднимается и опускается, высыхает, возникает вновь, растет и гниет трава, следы уходят, исчезают, тонут…

Он услышал за спиной шаги и обернулся. Кто-то приближался. Он чуть отступил и заслонился ладонью от солнца. Хальдерс.

— Значит, у шефа есть время, если он здесь стоит. — Хальдерс выпустил сорочку из брюк. На высоком лбу и выбритой голове блестели капли пота. — Тихо и не так жарко.

— Ты из Хеленевика? Я не слышал машины.

— Она там. — Хальдерс быстро показал за спину, словно хотел поскорее доказать, что он не полный идиот, чтобы переться пешком пять километров в такую жару. — Думаю, у тебя те же мысли… Мне тоже захотелось посмотреть на место, раз уж я здесь.

— Понятно.

— Это в первый раз, — упрекнул Хальдерс. — Я здесь еще не был.

Винтер не ответил. Молча кивнул на дерево.

Хальдерс подошел ближе.

— Значит, это и есть ваша чертова метка… Может, пацаны намалевали?

— Вполне возможно. Только это надо подтвердить.

— А это точно краска?

— Да. Акрил.

— А не кровь?

— Нет.

— Но смысл в том, чтобы походило на кровь, — уверенно сказал Хальдерс. — Чтобы походило на кровь и все думали, что это кровь.

— Очень может быть.

— Значит, ты считаешь, есть смысл… Вполне резонно связать этот знак с убийством женщины. — Хальдерс поднял руку. — Подожди минутку. Не комментируй, я просто думаю вслух. Вот пацанье… Они тут забавляются, малюют что-то на дереве, а потом краска кончилась… нет, их кто-то спугнул… или они и не хотели больше ничего малевать. Получился знак, выглядит мистически, а теперь им интересно, видели ли мы это… и почему, если видели, молчали, почему их художество не публикуют в газетах…

— Сегодняшние пацаны прекрасно понимают, чем занимаются в полиции, а знак — это уже вещественное доказательство.

— Об этом я не подумал. — Хальдерс демонстративно хлопнул рукой по лбу — вот, дескать, тупица.

— А что за люди в Хеленевике?

— Приятные и приветливые.

— Вот как?

— Симпатичная пара в огромной вилле пригласила на выпивку.

— Это приятно… И как?

— Я сказал, что при исполнении.

— И может быть, пропустил что-то важное…

— Что?! Бегу назад!

Винтер пожал плечами и улыбнулся.

— Есть еще кое-что… но это я мог и напридумывать. Задним числом, как говорят.

— И что же?

— Да нет, пустое… Обход домов дал ровно столько, сколько мы и ожидали. Почти ноль. Никто ничего не видел и не слышал.

— А собаковод? Собаковод и видел, и слышал.

— Он псих.

— Психи — лучшие свидетели. Ты не знал?

Беседу прервал стрекот подвесного мотора. Лодка из стеклопластика с десятисильным моторчиком проскользнула в залив. Мотор заглох, и лодка уткнулась в песок сразу за оцеплением. Послышались голоса, но слов было не разобрать.

Двое мальчишек прыгнули в воду и втащили лодку на песок. У каждого было по несколько удочек, словно они не решались оставить что-то в лодке.

— Полиция, — заявил Хальдерс и спросил, что они здесь делают.

— Это наше место, — сказал один из подростков. — Мы здесь держим лодку.

— А где была лодка вчера ночью? — поинтересовался Винтер, когда они подошли.

— А что?

— Он тоже из уголовной полиции, — пояснил Хальдерс.

— Вчера здесь не было никакой лодки.

— Не было… вчера не было. — Подростки, как по команде, уставились в землю.

— Что ты сказал? — У Хальдерса был такой голос, что Винтеру почудилось, будто мальчишки задрожали под своими спасжилетами.

— Когда она исчезла? — Винтер исподтишка погрозил Хальдерсу пальцем.

— Утром ее не было, — ответил один из мальчишек.

— То есть вы сюда пришли, а лодки нет?

— Да.

— Во сколько?

— В восемь… скорее, в четверть девятого.

Винтер взглянул на часы. Четыре часа назад.

— И что вы стали делать?

Ребята посмотрели друг на друга.

— Пошли искать. Ясное дело. Пошли искать.

— Со всем барахлом?

— С каким барахлом?

— Со всем этим вашим рыболовным снаряжением? Подхватили удочки и пошли искать лодку?

— Не-е… удочки мы здесь оставили.

— И куда направились?

— Вокруг озера.

— И нашли лодку? Где она была? — спросил Винтер.

— На другом берегу. — Паренек кивнул в сторону озера.

— Потом покажете, где именно.

— А что… покажем. Запросто.

— То есть она там просто валялась? С мотором?

— Ну нет. Мотор мы всегда домой уносим.

— А весла?

Второй подросток, не сказавший до этого ни слова, нервно захихикал и тут же смолк.

— Значит, весла оставались в лодке. Можно было грести.

— Да.

— Но лодка была на цепи?

— Сорвали. — Нервный смех, очевидно, вернул молчуну дар речи.

— Сорвали… — повторил Хальдерс. — И часто это бывает?

— С нами не случалось. А с другими… — Он сделал широкий жест, подразумевающий всех владельцев лодок на Большом Дель и Малом Дель.

— И что вы сделали, обнаружив лодку? — спросил Винтер.

— Пригребли сюда, поставили мотор и поехали рыбачить.

— Когда?

— Когда — что?

— Когда вы поехали рыбачить?

Мальчик посмотрел на наручные часы:

— Два часа назад.

— Ничего в лодке не нашли? — поинтересовался Хальдерс.

— А что бы это могло быть?

— Ну, что-то такое, чего в ней раньше не было.

— Вроде нет.

— Мусор? Листья? Еще что-то? Пятна какие-нибудь?

— Да мы не проверяли… можно посмотреть. Лодка-то — вот она.

— Ребята… вам, надеюсь, понятно, что нам придется на время взять вашу лодку и обследовать.

Время прошло. Почему они не обнаружили эту лодку раньше? «На другом берегу…» Может, она была там и вчера утром, или днем, или ночью? Или они просто-напросто допустили небрежность? Кто-то не заметил эту лодку или не придал значения… Возможно. В расследовании убийства возможно все.

— Еще бы, — сказал паренек с энтузиазмом, словно его приглашали принять участие в приключении.

Они подошли к лодке. На дне было с дециметр воды.

— Вы не вычерпывали воду после того, как нашли лодку?

— Не-а.

— Хорошо… А где, кстати, рыба?

Ребята посмотрели друг на друга.

— Выпустили… что-то жалко стало.

— Молодцы.

«Рыбаки врут на разный манер, — подумал Хальдерс. — Даже эти сопляки не исключение».

Он подошел поближе и заглянул внутрь.

— А что это там, под уключиной? Подойдите сюда… Вон там, слева. Сантиметров десять над водой.

Ребята посмотрели друг на друга.

— Вы это видели?

— Знак какой-то… — На грязно-желтом стеклопластике был намалеван красный знак. — He-а, не видели.

16

Без окон она не знала, вечер сейчас или утро. Она засыпала, просыпалась, но ей казалось, что вообще не спала. Свет от лампы под потолком словно останавливался на полпути, не достигая пола. Она, почти не видя руки, сжимала и разжимала кулак. Потом стала оставлять один палец — сначала большой, затем указательный. Хуже всего получалось с безымянным — приходилось помогать другой рукой, потому что он упорно сгибался вместе с остальными.

Она уже не мерзла — ей принесли два одеяла и кружку горячей воды с сахаром. Она попила и заснула, а когда проснулась, не могла понять, спала или нет. Это было странно, но и хорошо, потому что во сне она не боялась. Когда ты спишь, ты спишь и тебя здесь нет, а чего бояться, когда тебя здесь нет?

А теперь она опять была здесь. С потолка послышался какой-то звук, и ей вновь стало страшно. Она собралась было закричать: «Я хочу к маме!» — но не решилась. Если она будет молчать, кто знает, может, опять придет дядька со сладкой водой и она заснет. В тот раз так и вышло — он пришел с полной кружкой и забрал пустую. А сейчас не приходит. А она решила, этот странный звук над головой означает, что он сейчас придет.