Мифология греков и римлян - Лосев Алексей Федорович

[Тифон и Гамадриады]

Вот с расщепленного лавра, прекрасно проросшего древа, 95 Гамадриада–ровесник, теряя покров, соскочила; Дева другая, бежав от сосны своей легкой стопою, Так говорит, подойдя к иноземице, нимфе соседней: «Гамадриада от лавра, не знавшая мужа, давай–ка Вместе бежим, — ты Феба узришь, а я Пана познаю. 100 Прочь, дровосеки! Деревья, прощай! Огорченную поросль Дафны несчастной не режьте; и ты пощади, о строитель, Класть из пахучих сосновых стволов корабли грузовые, Чтоб не коснулись они шума волн морской Афродиты. Право ж, рубитель дерев, предоставь мне последнюю радость: 105 Рушь топором, вместо лавра, меня и сосок прикрепи мой На непорочном оружье не ведавшей брака Афины, Чтоб умереть мне до мужа и девой спуститься к Аиду, Все об Эроте не зная, подобно Сосне или Лавру». Так говоря, создает покрывало как будто из листьев, ПО Скромно скрывая соски на грудях опояской зеленой. Крепко прижавшись бедром на бедро, совершенно сжимаясь, Нимфа другая, глядя на нее, отвечает печально: «Я» как она, трепещу из–за девства: сама ведь я тоже С лавром была рождена — и настигнута буду, как Дафна. 115 Как же бежать? Поднимусь на утес? Но высокие холмы, Ринутые на Олимп, превращаются в пепел от молний; Пана противного я трепещу: он преследовать станет, Как и Питюс и Сирингу, настигнет теперь и меня он В бегстве моем по горам, и погибну, как Эхо вторая. 120 Нет, не пойду на верха и не буду я жить на высотах, В горных скрываясь древах, где охотничает Артемида, — Пусть она девству и друг; ведь Кронион сумел же достигнуть Ложа Каллисты, когда Артемидою он обернулся. Брошусь в морскую волну: что мне брак? И, однако, на море 125 Неудержимый до жен Посейдон догонял Астерию. Если б иметь мне два легких крыла, чтоб идти вышиною, С ветром воздушным лететь по пути и парить в поднебесье! Но ведь дорога пернатых пустеет: уже Тифоея Слишком длинные руки хватаются даже за тучи. 130 Если же он притеснит на насильственный брак, — обернусь я, В стаю пернатых войду, полечу соловьем Филомелы, Ласточкой буду хотя б, что Зефиры весенние любят, Что возвещает росу для цветов, возвещает о розах; Пением птичка своим говорливо лепечет под крышей, 135 В танце пернатом виясь и порхая поблизости хижин. Горько страдавшая Прокна, ты плачешь о сыне погибшем В траурной песне, а я буду плакать о свадебном ложе. Ласточку, Зевс, не твори из меня, чтоб меня не настигнул Более быстрый Терей, осердясь, Тифоею подобный. 140 Воздух, и горы, и море закрыты — я скроюсь, пожалуй, В самые недра земли. Но Гигант на ехидниных пятках Змей стрелоносных, таящихся в нем, и под землю напустит. Если бы быть мне туземным ключом и, подобно Комайфе, Смешивать новые воды с источником отческим Кидна! 145 Но не хочу, как сказала: пускай не сливаются устья Страстно любившей девицы — и влаги моей непорочной. Где ни бежать, — попадешь к Тифоею: от нашей породы Сына придется родить многовидного, как родитель. Будь я во древе другом, хоть бы в дуб перебравшись из дуба, 150 Я сохранила бы имя пристойного чада; нет, Дафны Отпрыск и слушать не станет преступного имени Мирры. Боги, молю, чрез поток воздыхающего Эридана Дайте мне быть Гелиадой: из глаз моих густо закаплет Окаменевший янтарь, и макушкою, полной печали, 155 Буду и я простираться к соседнего тополя листьям. Переплетенным, стеная о девстве в слезах изобильных, — Не о тебе, Фаэтон, голося. Дай милость мне, Дафна: Я порожденье лесов, и мне стыдно другим быть растеньем. Камнем я буду, подобно Ниобе, чтоб наши рыданья 160 Путник иной пожалел, видя каменное изваянье; Но этот образ ведь косноязычен. Дай милость, Латона; Нет, пропади это имя, — противу богов ты рожала».

[Ночь и утро перед гибелью Тифона]

Так говорила. Меж тем Фаэтон шел дугою небесной, К западу правя коней; молчаливая Ночь, появившись 165 Из–под Земли, покрывает ее, точно конус воздушный, И небеса одевает плащом из блестящих созвездий, Весь украшая Эфир; а по Нилу, лишенному облак, Ходят бессмертные боги; с вершины холмистого Тавра Зевс ожидает Кронид свет Зари, пробужденье несущей. 170 Ночь то была. На Олимпе стояла рядами охрана, Кругом семи поясов, и ее перекличка ночная Точно из башен высоких была; громыханье созвездий Разноязычных неслось далеко; от осей их шум эха, Крона венцом отражен, получала последний Селена; 175 Горы, как воздуха стражи, бегущие в ряд с Фаэтоном, Огородили небесный венец густым покрывалом Из облаков; у Атлантовых врат, недоступных вторженью, Звезды засов наложили и заперли крепко ключами, Чтобы с уходом богов не проникла на небо засада; 180 Вместо же звука свирели и пения флейты обычной Ветры летали на крыльях всю ночь, свистя свои песни. Сверху Боот престарелый, аркадской Медведицы спутник, Вместе с воздушным Драконом недреманным оком взирая, Подстерегал Тифоея на случай ночного вторженья; 185 Утра звезда наблюдала восток, и следил за закатом Геспер, а, области юга оставив Стрельцу в наблюденье, Взором Кефей обегал дождевые ворота Борея. Были повсюду огни, и пылающих пламя созвездий, Как и ночные лучи всегда неусыпной Селены, 190 Светилось, как на войне, и закрученными волчками В скачке одна за другой от вершины воздушной Олимпа Звезды падучие воздух чертили — сигнальное пламя От Крониона руки; и, ее же броском опрокинут, В частом метанье перун вылетал из расколотой тучи; 195 Под переменным порывом его в неустойчивом блеске Пламя скрывается вдруг и опять появляется снова; Как виноградная кисть, завиваются переплетенья В кудри огня: то косматится свет от шершавой кометы. Странные звезды, чужие, блестят, как большие стропила, 200 Рядом продольным сигнальных огней протянувшись во мраке, Точно соратники Зевса; в лучах Фаэтона напротив, Будто сияя из ливня, дугой круговою Ирида Гнется наверх, создавая согласных полос многоцветье, В чередованье зеленый сгустив и за розовым белый.