Мифология греков и римлян - Лосев Алексей Федорович

[Характер музыки Кадма]

Принял бессмертный подарок обманный пастух и, ощупав Тщательно жилы, как будто бы ладя для будущей лиры 515 Струны, поспешно их скрыл, в расщелине скал положивши, Чтобы для Зевса–гигантоубийцы сберечь как оружье; Бережный звук извлекая из уст чуть заметным дыханьем, Тихо сжимая тростник, скрывающий отклики эха, Кадм заиграл прелестную песнь. Тифоей, об обмане 520 Не догадавшись, все уши простер и гармонию слушал. Для обаянья Гиганта пастух подставной воспевает Как бы изгнанье бессмертных, играя на хитрой свирели; Только на деле поет он о Зевса ближайшей победе, О Тифоея смертельном конце — пред лицом Тифоея. 525 Он возбуждает в нем страсть: так вот юноша нежный пылает, Сладостным жалом любви возбужденный, по девушке юной, Обворожен белоснежным овалом цветущего лика, Взорами жаждет роскошных волос непокорные пряди, Смотрит на руки с их розовой кожей, готов заглядеться 530 На розоватый сосца ободок ее, сжатый повязкой, На обнаженную шею ее, ненасытно взирая В очарованье на форму одну, а потом на другую, И оторваться не может от девы. Так Кадмовой песне Предал Гигант Тифоей до конца обольщенное сердце.

b) Nonn. II 1—631

[Свирель Кадма и похищение Зевсом своих перунов у Тифона]

Мнимый пастух, сын Агенора Кадм, стоять оставался Там же, у леса густого, свирель с пронзительным звуком К самым губам приближая; а в это же время Кронион Зевс, не примечен никем, тихо вполз в потайную пещеру, 5 Взял свой обычный перун и снова им вооружился. Тотчас же облако Кадма у скал незаметно прикрыло, Дабы, узнав этот хитрый обман и подумав о воре, Тайно унесшем перун, Тифоей пастуха по ошибке Не умертвил. А Гигант, преисполненный сладким желаньем, 10 Слушать хотел только ритм этой песни, чарующей сердце, Вроде того, как моряк, слыша пенье лукавой Сирены, К гибели близится сам, преждевременно и произвольно: Песнями заворожен, он волну бороздить прекращает, Ясную влагу не вспенит веслом уж теперь неподвижным; 15 Голосом звонким пленен, он в сплетенье запутался Мойры, Нежась, забыл о руле и не видит созвездий теченья — Ни семипутных Плеяд, ни Медведицы плавного круга. Так же и он, потрясенный дыханьем пагубной песни, Жадно впивал это жало игры, предвещающей гибель. 20 Но замолчала живая свирель пастуха–музыканта, Скрытого темной грядой облаков, и гармония смолкла. Тут Тифоей, вновь почуявший страсть воевать в поднебесье, Бросился в самую глубь той пещеры, где молнии были, В поисках грозного грома, оружья победы — перуна, 25 Для исступленной борьбы; шаг за шагом исследует всюду, Жадно ища, где же блеск разрушительных Зевсовых молний, — Тщетно: пещера пуста. И, коварный замысл Кронида, План изворотливый Кадма поняв слишком поздно, к Олимпу Быстро взмыл Тифоей, по дороге метая утесы.

[Тифон и природа]

30 След оставался косой от ноги со стопой змеевидной, А на ходу он плевал изо рта, изрыгавшего копья. С самого верха Гиганта, где волосы были — ехидны, Яд изливался в ручьи, и кипели от пены ущелья; В этом движенье его сами недра земли киликийской, 35 Твердые почвой своей, потряслись до глубин основанья Под змеевыми ногами; от все заполнявшего шума Тавра вершины дрожали в пространстве пустом и от страха Ближних Памфйлии рек берега трепетали, как в пляске; Гул раздавался глухой в расщелинах почвы, и кручи 40 Все колебались, шатались все недра, песка возвышенья Рыхло ползли под ударом шагов, сотрясающих землю.

[Тифон и животные]

Гибель грозила стадам и зверям: ведь в лице Тифоея Хищный медведь разрывал челюстями другого медведя; Рыжего, грудью косматого льва голова пожирала 45 Львов сочлененья других, и подобными были по виду Пасть у него и у них; а змеиная глотка ехидны Хладную спину змеи–землехода — дракона глотала; Воздуха птицы, летящие в чистом эфире, соседним Клювом настигнуты были; но больше всего пожирал он 50 Близко летавших орлов, ибо Зевсова птица известна. Жрал и быка–земледельца, его не щадя, хоть казался Он окровавленным весь от ярма из–за ссадин на шее. [Тифон и Наяды] Плотно насытившись, он выпивает всю влагу речную, Вон выгоняя отряды Наяд, обитающих в гротах; 55 Как остановится нимфа босая, привыкшая к влаге, С явным трудом выступая по дну вдоль теченья потока, Там, где сухой перекат, заплетающимися ступнями, — Деву, что в трепете вся и от жажды сухая, в пещеру Он заключает, и грязные узы ей вяжут колена.

[Тифон и люди]

60 Бешенство видя Гиганта, чьи многие образы явны, Старый пастух, обронивши свирель, убегает от страха Вдаль; увидав пред собой многочисленных кучу ладоней, Слабую ж флейту свою козопас покидает на ветер. Пахарь, всегда терпеливый, не делает в поле посева, 65 Ровные грядки земли осыпая зерном за собою, Борозд не режет железом, глубоко взрывающим почву, Что уже вся — под ударом движения рук Тифоея, Но распрягает быков; и уже под стрелами Гиганта Много пустот обнажилось на пашне, покрытой щелями. [Хаос в природе и сетование богов] 70 Влажные жилы совсем растворились, и пропасть зияла; В самых низинах долин все истоки забили ключами, Вплоть до верхушек земли изливая подземную воду; Рушились скалы вокруг по ущельям потоков в тумане И низвергались в моря, источая в падении влагу; 75 Молнии, из–под земли вылетавшие, молотом будто Собственным ряд островов новорожденных укореняли. Ряд деревов на корню далеко передвинулся с поля, На землю пал уже плод преждевременный, только расцветший; Сад уж засох, розовеющий луг уже в прах превратился. 80 И шевелил Зефир лишь сухими листами упавших Вниз кипарисов; уж Феб погребальные песни слагает, Жалобным плачем встречая поломанные гиацинты, — С музыкой траурный гимн, но стенает особенно тяжко Он о порубленном лавре вблизи Амиклейской вершины; 85 Пан огорченный сосну покривившуюся выпрямляет; И, вспоминая Морию, аттической общины нимфу, Горько вздыхает Афина о срубленной бурей маслине; Пафа–богиня оплакивает анемон запыленный, Из благовонных волос вырывая нежнейшие кудри, 90 Частые слезы лия перед чашечкой розы засохшей; Плачет Део, что погиб ее колос, еще недозрелый, Что не увидит уже ликований плодового сбора; Сетуют Нимфы лесов о тенистых древах–однолетках.