Рассказы (фанатские переводы) - Джим Батчер

уберечь смертных от болезней, но я не понимал, как это возможно. Один из смертных беженцев, проживавших в гостевых покоях Замка, оставил маленькую тканевую мышку с кошачьей мятой для Мистера, который стал талисманом всех, кто останавливался в замке. Его ласкали, как и когда хотели, и он всегда выглядел довольным. Старый кот радостно набросился на мышь и принялся методично гонять её по полу большой кухни.

Милорд затянул пояс своего халата, слегка дрожа от холода Замка, включил духовку и прошёл в морозильную камеру, чтобы выйти оттуда с парой замороженных пицц. Он щёлкнул выключателем на потрёпанном, древнем на вид ящике, и из него полилась очень причудливо звучащая человеческая музыка, вся потрескивающая, словно она звучала по ту сторону большого огня.

Не мне судить, почему милорду нравится музыка с треском. Он волшебник. А они все странные.

Милорд подождал, пока духовка разогреется, потом засунул обе пиццы, покрутил маленький пластмассовый циферблат на пластмассовой коробке, и тот начал тикать.

Потом он опустил лицо на руки, сгорбил плечи и замолчал.

Я хотел предложить ему утешение. Думаю, это было правильно. Но я только недавно узнал о смерти. Это была не та тема, которую мне можно было обсуждать с кем-то из моих друзей среди Маленького Народца. Смерть была не той темой, о которой они могли думать, что затрудняло разговоры о ней. Смерть не была частью мира Маленького Народца.

Только моего.

Милорд потерял свою миледи. И мне было известно, что это его печалило. Но я не понимал всех причин этого. Я не знал, как утешить друга, который страдает, как он. Мне самому никогда не было так больно. Когда кто-то другой из Маленького Народца пытался подбодрить меня, иногда мне становилось больно внутри. Я не хотел сказать или сделать что-то не то и по ошибке ранить чувства моего господина ещё больше.

Смерть — это очень сложно.

Послышалось тихое жужжание крыльев, и моя любовь Лакуна приземлилась рядом со мной. Она была одета в свои дорожные доспехи из чёрной кожи, а её тёмные волосы были заплетены в длинную косу. Её крылья выглядели очень красиво. Из всего Маленького Народца она была одной из немногих, кто был такого же роста, как я. Она яростно сражалась, и у меня было несколько шрамов, способных доказать это.

— Привет, лизоблюд моего ужасного похитителя, — сказала Лакуна своим мечтательным монотонным голосом. Она не стала кричать, так что мой господин, вероятно, не услышал бы её, если бы не был особенно внимателен. — И снова я отдаю себя тебе на унижение.

— Ты думаешь, что даже пицца унизительна, любовь моя, — сказал я.

Она сложила руки и сгорбила плечи.

— Пицца для пленника немногим лучше смерти. И она не полезна для твоих зубов.

— Ты проиграла честно и справедливо и попала в плен! — сказал я ей. — Таковы были правила!

— Я обязана служить твоему господину, так как он победил моего господина, — ответила Лакуна мрачным тоном. — Я должна служить. Но мне это не нравится.

В коридоре раздались громкие шаги, и сэр Уильям, служивший моему господину, просунул голову в кухню. Сэр Уильям был невысок для человека, но выглядел очень квадратным и сильным, как будто мог бы удержать угол Замка, если бы часть стены там рухнула.

— Гарри? — позвал Уилл. — О, привет.

Милорд провёл руками по лицу и поднял голову. Его лицо было красным, особенно нос и глаза.

— Уилл.

— Малышку Веласкесов выписали из больницы, — сказал Уилл. — Они привезут её сюда сегодня вечером.

Слабая улыбка коснулась лица милорда.

— О, слава Богу. Лихорадка прошла?

Сэр Уильям кивнул, возвращая улыбку.

— После визита Майкла Карпентера.

В уголках глаз милорда на мгновение появились тёмные складки.

— Ну, очевидно. — Он повысил голос. — Боб?

Секунду ничего не происходило. Затем в камне стен Замка появилась и замерцала точка голубого света, как будто твёрдый камень стал полупрозрачным. Затем из камня раздался голос:

— Я тут, босс!

Мистер пронёсся по полу кухни, вскочил на стойку с грацией, не соответствующей его годам, и набросился на голубой свет в стене, размахивая лапами.

— Эй! — сказал Боб. — Гарри! Это просто не уважительно!

Милорд взял Мистера на руки, и большой кот на мгновение мурлыкнул, прежде чем снова спуститься на пол.

— Боб, проследи, чтобы температура в покоях Веласкесов сегодня ночью оставалась тёплой и отрегулированной, — сказал он. — Последнее, чего я хочу, это вернуть её к родителям, чтобы она простыла и снова заболела.

— Будет сделано! —  ответил Боб Замок, и свет исчез.

Мистер на мгновение оглядел кухню, явно надеясь, что огонёк вернётся, а потом разочарованно махнул своим обрубком хвоста и зашагал прочь.

— А вот и бюджет кухни, который нужно просмотреть, — сказал Уилл. Он протянул планшет, покрытый листами странного гибкого дерева, которые так нравятся людям.

— Адские колокола, — сказал милорд.

— Знаю, знаю, — сказал сэр Уильям, — но здесь ежедневно обедают от тридцати до пятидесяти человек, поставки нестабильны, а цены становятся всё более странными. Это нужно сделать.

Милорд проверил кухонный таймер, кивнул и сказал:

— У меня есть несколько минут. Генерал-майор, я вернусь до того, как пицца будет готова, и мы вынесем её на крышу.

Я чётко отдал честь.

— Слушаюсь, милорд. Я буду охранять кухню.

Милорд и его кастелян ушли по жизненно важным делам, не ведомым простым солдатам вроде меня, их громкие шаги и низкие голоса ещё долго, долго звучали после того, как они удалились.

— А теперь мы ждём, чтобы отравиться пиццей, — сказала Лакуна в своей плоской, очаровательной манере.

— Ерунда! — ответил я. — Это мой милорд отравляет нас!

Мистер гонял по кухне свою мышь с кошачьей мятой и резво бегал за ней. Нам с Лакуной пришлось улепётывать с его пути, чтобы не получить травм. Хоть мы и подросли, но Мистер был всё ещё могуч и грозен.

Только когда жужжание наших крыльев стихло, я услышал, что злодеи ворвались в замок.

Раздался далёкий, слабый, но странно пронзительный шипящий звук, треск, как от жарящегося на плите бекона, и он вгрызался мне в уши, словно там копошились крошечные жучки. Мы пробыли в Замке всего две недели (а милорд сказал, сказал, что именно поэтому это называется «две недели»!), но я и раньше слышал,