Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

Девушка скрывалась тогда в лесах Албании, где барон и настиг ее. Но Елена не пожелала возвращаться к своей умирающей родительнице, чем привела его в бешенство. Барон вообще был довольно вспыльчивым и импульсивным человеком — тогда, в порыве ярости, он ударил кинжалом злополучную мисс Когтевран, смертельно ранив ее в сердце.

Когда барон очнулся от обуявшего его приступа, он ужаснулся содеянным и в отчаянии заколол себя тем же кинжалом над трупом своей возлюбленной. И он, и Елена после смерти остались на земле и возвратились в Хогвартс, где обитают и по сей день. Серая Дама и Кровавый Барон, со дня своей смерти носящий цепи, символизирующие его раскаяние.

Это преступление безвозвратно изменило всё существо барона Краузена, бывшего при жизни довольно развязным и взбалмошным человеком. Когда‑то в ранней юности при нем завелся полтергейст[120], которого молодой баронет сначала боялся, но потом настолько сдружился, что с возрастом веселый проказник Пивз не исчез, как это обычно бывает с полтергейстами, а оставался при сэре Роберте в качестве озорного товарища и друга зрелых лет.

Барон Краузен вырос, и житейские перипетии привели его к преступлению, ставшему последним в его жизни и беспрестанно преследующим в смерти. После истории с Серой Дамой, самоубийства и самоотречения барона, характер его кардинально переменился. Тем не менее Пивз продолжал быть привязанным к призраку, хотя тот в любой момент мог прекратить его существование. Барон больше не понимал шуток и не разделял их, он полностью отдался самобичеванию — но с Пивзом, в память многолетней дружбы, они заключили что‑то вроде соглашения. Полтергейст не лезет к барону, а тот взамен оставляет ему жизнь.

Именно поэтому Пивз так раболепствует и столь сильно боится призрака подвалов Слизерина, Кровавого Барона — бывшего приятеля, который в любой момент может стать его палачом.

Всё это Эмили Грант узнала от Серой Дамы, а Гермиона случайно увидела в памяти своей ученицы во время занятий окклюменцией. Разумеется, юное Хрустальное Создание не ведало о том, что когда‑то Серая Дама уже рассказывала свою историю одному слизеринцу по имени Том Риддл и что он отыскал в лесах Албании драгоценную диадему, которую считали утерянной, и обратил ее в Хоркрукс; что эта диадема много лет хранилась в банке «Гринготтс», в фамильном сейфе одного из его ближайших приспешников Родольфуса Лестрейнджа[121]. И что она покинула этот сейф лишь осенью 1997 года, чтобы быть обращенной в кулон и занять свое место на шее Кадмины Гонт–Блэк, у которой ее потом похитил Гарри Джеймс Поттер.

Гермиона тоже всего этого не знала, она даже не сопоставила воспоминания Эмили Грант со словами своего отца о том, что ее кулон когда‑то был диадемой Кандиды Когтевран; Гермиону куда более поразила история полтергейста Пивза и Кровавого Барона, бывшего Роберта Краузена.

…Не все те вещи, которые случайно узнавала мадам Малфой на своих уроках, были столь занимательны, и далеко не все настолько невинны. Семейные тайны и постыдные поступки, о которых знали или которые совершали ее ученики, открывались Гермионе куда чаще.

Так в середине прошлого года ей случайно стало известно о специфических любовных предпочтениях одного из гимназистов, единственного наследника уважаемого чистокровного рода волшебников Аккидэнтов. Тайна не только постыдная, но и опасная — Зэкери Аккидэнт в свои пятнадцать лет уже был помолвлен с еще более юной чистокровной ведьмой Сарой Мак–Грегор, студенткой Шармбатона. И открытие правды о гомосексуальных предпочтениях будущего супруга, несомненно, должно было расстроить свадьбу и с Сарой, и с другими возможными девушками, тогда как Зэкери был единственным наследником рода Аккидэнтов и единственным возможным его продолжателем.

Зэк стеснялся своих особенностей и боялся скандальной огласки, и потому люто возненавидел преподавательницу окклюменции, которой случайно открылась эта тайна. Мистер Аккидэнт перестал посещать ее занятия (по счастью, экзаменов в этой области магических знаний не предусматривалось), а каждый раз, встречая мадам Малфой, обжигал ее поистине ненавидящим взглядом.

И как назло Гермиона постоянно сталкивалась с Зэком везде, как будто Богини Судьбы нарочно издевались над ней. Эти встречи портили настроение молодой женщине, и однажды она пожаловалась на это призрачной княжне Эуфросине. И тогда Сица поведала Гермионе о Зеркальном коридоре и назвала пароль от него.

Именно в этот тайный ход леди Малфой и проскользнула, едва оказавшись в правом крыле. Габриэль шла довольно медленно, и Гермиона быстро нагнала ее. Она собиралась просто пройти мимо, чтобы поскорее подняться в класс, забрать пергаменты и вернуться в поместье, как вдруг навстречу идущей чуть впереди молодой девушке из бокового коридора вышел как всегда теперь мрачный Фред Уизли.

На его лице промелькнули досада и чуть ли не отвращение, и Фред, коротко кивнув, казалось, хотел пройти мимо. Но Габриэль резко остановилась, сложив руки на груди.

— Какая встреча, — довольно ядовито сказала она. — Как работается? — И оглянулась, проверяя, никого ли нет в коридоре. Гермиону она видеть не могла, а в остальном там было пусто.

Леди Малфой удивленно остановилась, заинтересованная происходящим по ту сторону прозрачной стены. Вообще‑то она знала, что Габриэль Делакур была в очень хороших отношениях с Фредом, который не только после замужества Флёр приходился ей братом, но и был бывшим деканом в гимназии. Несмотря на то, что, Гермиона догадывалась, Фред когда‑то занял место преподавателя в Даркпаверхаусе лишь для того, чтобы следить за Джинни, он после ее смерти остался здесь — то ли из привязанности к своим подопечным Земным Орлам, то ли просто по привычке.

Фред отнюдь не симпатизировал в чем‑либо Лорду Волдеморту (и особенно почему‑то теперь, после смерти Джорджа), но он, насколько знала Гермиона, всегда хорошо относился к Габриэль, хотя все и знали о ее неуставных отношениях с Темным Лордом.

Несмотря на эту почти что дружбу, Габриэль была всегда почтительна со своим деканом и братом, и тем страннее для Гермионы сейчас показались и ее ядовитые, грубые слова, и то выражение, которое промелькнуло на лице Фреда при виде девушки.

— Спасибо, не жалуюсь, мисс Делакур, — холодно обронил он в ответ на ее грубую реплику и хотел идти дальше.

— Ах, «мисс Делакур»? — скривилась Габриэль. — Как педантично, мистер Уизли! Вот тебя‑то я и искала. Хотелось взглянуть в твои бесстыжие глаза, Фред! Несмотря на то, чем я рискую, являясь сюда так и разговаривая с тобой. Изволь уж уделить мне немного времени! У тебя ведь его теперь хватает! — девушка говорила со жгучей, бьющей через края ненавистью, и Фред сначала даже немного растерялся, но быстро взял себя в руки. — Не скучно ли трудиться? — продолжала Габриэль, а потом изменившимся голосом добавила: — Не понимаю, как ты мог! И как теперь смеешь оставаться в этом замке!