Гулы - Сергей Кириенко

Слева от кровати стоял аппарат, напоминающий автомат по продаже мороженого. Нижняя его часть была металлической, верхняя представляла собой электронное табло, в середине аппарата виднелось стекло, за которым двигалась какая-то штука. Попытавшись сосредоточиться, Доминик понял, что это насос. Пластиковая помпа ритмично поднималась и опускалась, и каждое ее движение сопровождалось тем самым звуком, который представлялся ему дыханием животного. От аппарата к кровати тянулся оканчивающийся на его лице шланг. Опустив глаза, Доминик разглядел нечто прозрачное, закрывающее его рот, и понял, что это маска, а автомат для мороженого — не что иное, как дыхательный аппарат, качающий кислород. Каждое движение помпы сопровождалось толчком, поднимающим его грудь, и только теперь, когда он осознал, что за животное производит сосущие звуки, он понял и то, что каждый вздох сопровождается порцией кислорода, закачиваемого в его легкие. Последняя мысль заставила его ощутить беспокойство: неужели он не может дышать сам?

Доминик прислушался к своему телу — правую руку и половину груди он не чувствовал. Он попытался двинуть левой рукой и сразу же ощутил, как пальцы смяли прохладную простыню. Он напряг мышцы груди, и они тоже отозвались легким движением… Доминик облегченно кивнул — нет, похоже, он может дышать, просто врачи решили подстраховаться и надели на него эту маску.

Врачи?

Мысль эта появилась у него неожиданно, заставив подумать, что он в палате больницы. Доминик повернул голову вправо и обнаружил подтверждение этой догадки: слева от окна, в углу комнаты, высилась капельница, от которой к кровати тянулись две прозрачные трубки. Они протягивались к его правой руке и у кровати раздваивались: одна входила в плечо, другая была введена в вену ниже локтя. По трубкам сочилась красноватая жидкость. Доминик повернул голову к потолку и подумал: итак, он в больнице.

Он не знал, каким образом здесь оказался. Он помнил лишь, как ехал на джипе, следя за лучом. Последнее, что отпечаталось в сознании, — знак главной дороги. После этого — темнота. Но, наверное, он сумел выбраться на шоссе, и кто-то нашел его и отвез в больницу?

Доминик снова двинул левой рукой, чтобы почувствовать тело — это давало ему ощущение реальности, — потом стиснул пальцы. Нужно выстроить логическую цепочку, подумал он вдруг, это поможет ему прийти в себя окончательно и понять, как вести себя дальше. Первое звено в этой цепочке уже было — он понял, что находится в больнице, — теперь ее нужно продолжить.

Следующим вопросом, пришедшим на ум, было: в какой именно больнице он оказался? То, что он находился в Террено, не вызывало сомнений — никто не стал бы везти его ночью за пятьдесят километров в Милан или за тридцать в Леньяно, — его отвезли в больницу Террено. Но в какую конкретно?

Он снова обвел комнату взглядом. Стены ее, выкрашенные в голубой цвет, были пусты: только напротив кровати висели часы да слева от двери был укреплен перечень процедур. Из этого наблюдения Доминик сделал вывод, что не попал в один из госпиталей, действующих при терренских церквях, — стены госпитальных палат всегда полны картонных распятий, — а значит, остаются два варианта: главная городская больница и частная клиника, в которой лечатся те, кто может заплатить за день пребывания в ней миллион. И здесь у него снова есть две возможности: если капо уже знает о случившемся с ним, то наверняка позаботился, чтобы его перевели в частную клинику — уход там получше, да и охрану организовать легче, — если же по каким-то причинам капо еще не знает о нем, то скорее всего сейчас он находится в муниципальной больнице, а это для него плохо — весь верхний этаж ее занимают судебные медики… Доминик ощутил укол беспокойства: если верен второй вариант, ему нужно готовиться к худшему — полиция насядет на него, пытаясь узнать, что произошло этой ночью на складе — ведь наверняка они уже нашли трупы.

Последняя мысль, словно камень, брошенный в воду, всколыхнула сознание, и мысли Доминика понеслись вскачь: Сандро, Нино и Просперо были мертвы — каким-то образом длинноволосая тварь сумела убить их и убралась со склада. Он не знал, что стало с парнями, остававшимися в виколо Гарибальди, — возможно, они также мертвы. Ведь перед тем, как прозвучал выстрел, Просперо сообщил ему, что наблюдатели в переулке не ответили на его вызов по рации. Да и сам он едва не погиб: пуля лишь чудом не задела ничего важного в теле — пройди она сантиметром ниже, а сейчас бы он уже лежал в морге.

Доминик снова сжал пальцы и попытался двинуть правой рукой. Это ничего не дало: рука была словно из гипса — он видел входящую в вену иглу, кожа вокруг нее имела сероватый оттенок. Наверняка ему уже сделали операцию, пронеслось у него в голове, — прочистили рану, удалили рваные ткани и зашили отверстия. Операция пустяковая, и теперешнее онемение тела — остаточное действие наркоза. Самое большее через сутки он сможет вставать и ходить, но как только это произойдет, тот, кто следит за ним, начнет задавать ему свои вопросы.

Нахмурившись, Доминик снова подумал: знает ли капо о бойне на складе? Учитывая его связи в городе — в том числе, и в полиции, — отрицательный ответ был весьма фантастичен, но Доминик знал и то, что при желании полиция может на время засекретить любую информацию, а это уже не в его пользу. Ему нужно добраться до телефона и сообщить капо о происшедшем — тогда дон Франческо найдет ему адвоката, а если получится, переведет в частную клинику, где полностью окружит своими людьми. Итак, решил Доминик, перед ним две задачи: первая — выяснить, в какой из больниц города он оказался, вторая — если выяснится, что это все-таки муниципальная клиника, связаться с капо и сообщить ему о себе.

Доминик обвел взглядом кровать, — он вдруг подумал, что возле нее должна находиться кнопка, которой можно вызвать сиделку, — пару раз ему доводилось оказываться в больницах, и всегда под рукой была кнопка вызова. Он повернул голову влево — насколько позволила маска, — но возле кровати кнопки не обнаружил. Тогда он двинул рукой в надежде, что к ней привязан шнурок — в некоторых больницах так делают, чтобы не пропустить момент, когда очнется больной, — однако и это его действие ничего не дало.

Внезапно Доминик ощутил раздражение: что же это за место такое, где больной, очнувшись после наркоза, вынужден лежать в одиночестве, не в состоянии сообщить о себе? Он вдруг подумал, что прошло уже пять минут, как сознание вернулось к нему, но за это время к нему никто не зашел. Наверняка это все-таки городская больница, подумал он, в частной клинике такое было бы невозможно.