Гулы - Сергей Кириенко

Оказавшись в метре от двери, он снова застыл и какое-то время слушал, как колотится сердце. В ушах его висел легкий звон, перед глазами плыли красные пятна, на лбу выступила испарина. Доминик понимал, что израсходовал слишком много энергии и лучше всего ему сейчас лечь. Но до двери оставалось немного. Он откроет ее, узнает, что находится за стеной этой комнаты, и тогда лишь решит: возвращаться ли ему на кровать.

Сделав шаг, Доминик покачнулся, протянул руку и оперся плечом о косяк. Интуитивно он чувствовал, что за этой дверью его ждет нечто такое, что, возможно, явится продолжением ночного кошмара, — подтверждением этому служили странная тишина, неработающие часы и входная дверь комнаты, не открывшаяся ни разу за последние тридцать минут. В обычной больнице это было бы невозможно, снова промелькнуло в голове Доминика. Он вздохнул и повернул ручку двери — последняя медленно распахнулась, открывая перед ним полумрак коридора.

Когда взгляд Доминика упал за порог, он на какой-то миг замер, машинально подумав, что каким-то неведомым образом вернулся в мир металлических звуков и вспышек — на полу коридора, освещенного скудным светом, лежали покойники: три человека замерли возле двери в неестественных позах — тела их были недвижны, на искаженных гримасами лицах застыла боль…

Глава тридцать восьмая

Проехав узкий проулок, идущий по окраине Вилладжо-Верде, машина остановилась в тени двухэтажного дома в километре от въезда в Террено. Сидящий за рулем комиссар огляделся по сторонам. В тридцати метрах от них над переулком раскачивались бельевые веревки, укрепленные на карнизах. Белые простыни, висящие на веревках, развевались и хлопали на ветру, и на мгновение напомнили комиссару морских чаек, машущих крыльями. Он перевел взгляд на мостовую: невдалеке от их «ланчи» у стены дома был припаркован кабриолет, чуть дальше него лежала мертвая женщина.

Скользнув взглядом по трупу, комиссар обернулся назад. На лицах сидящих висела сосредоточенная напряженность, и, наверное, это было единственное, что объединяло всех четверых, — напряжение было общим фоном, на котором проступали эмоции, и комиссар легко их читал. Пожалуй, самым спокойным он мог бы назвать сейчас Аз Гохара: лицо старика было похоже на камень, но ничего схожего с беспокойством в нем не было, в противоположность ему, лицо Паолы выражало отчаяние. Комиссар видел, что девушка на грани нервного срыва, но понимал, что вызвано это даже не тем, что они увидели за последние три минуты, проехав по окраине города, а мыслями Паолы о ее матери. Наконец, лица Джей Адамс и демонолога отражали тревогу. Потерев висок, Гольди подумал: интересно, а какое выражение у его собственного лица? Наверняка, не беспечное — ведь и человек с железными нервами не смог бы оставаться спокойным после всего происшедшего, а уж таким человеком он не мог назвать себя при желании, — события последних недель взвинтили его до предела. Он машинально взглянул на часы — была уже четверть пятого — и перевел взгляд на Аз Гохара, в этот миг доставшего из кармана карту Террено и принявшегося ее разворачивать.

Три с половиной часа назад — после того, как на пьяцца дель Фуоко прогремел взрыв, — с местного аэропорта взлетел самолет и направился к центру Террено. Выбрасывая отравляющий газ, он кружил над городом четыре минуты, после чего пошел на посадку. Люди, находившиеся на смотровой станции, сразу же поняли, что появление самолета было вызвано взрывом на площади — видимо, кто-то сильно разозлил гулов, — однако не успели обсудить, кто его вызвал, потому что через пару секунд, после того как самолет начал выбрасывать газ, в машине, стоящей недалеко от площадки, пискнула рация.

Когда комиссар и старик подошли к «ланче», Гольди определил, что вызов шел из диспетчерской комиссариата. Выслушав его, Аз Гохар заявил, что это Вассах, и запретил ему включать рацию, объяснив, что вызов вызван одним: взрыв на пьяцца дель Фуоко действительно не является делом рук гулов, видимо, кто-то из выживших горожан взорвал что-то на площади и сумел ускользнуть от адских существ, иначе бы они не стали поднимать самолет и опылять уже мертвый город. Но причем здесь они? — спросил комиссар. Все просто, ответил старик, наверно, Вассах решил, что это они устроили взрыв на площади, и пытается выяснить: живы ли они. Однако в их положении лучше просто не включать рацию, добавил он, и оставить Вассаха в неведении.

Обдумав услышанное, Гольди решил, что слова Аз Гохара похожи на правду, однако, вслед за этим у него возник новый вопрос: кто в действительности устроил взрыв в центре Террено? Он спросил об этом у старика, но тот сказал, что не знает, но может предположить, что один из тех, кого Вассах пытался уничтожить этим утром, — выживший воин. Впрочем, добавил он, сейчас это не важно. Гольди кивнул, однако мысли о взрывах на северо-востоке и в центре Террено не оставляли его и, сопоставив их с пожаром на севере города, он вдруг подумал, что знает, кто устроил все эти взрывы, но старику ничего не сказал.

За последующие часы самолет с гулом поднимался в воздух еще пару раза с интервалом в сорок минут и опылял центр Террено. Аз Гохар заявил, что гулы делают это для страховки, и к трем часам дня стало ясно, что это дает свои результаты: на протяжении пары часов они не заметили в долине ничего необычного — кроме того, что делали гулы. Через полтора часа после того, как самолет в последний раз взлетел в воздух, старик сказал, что пора идти в город. Они еще раз обсудили план Аз Гохара и без пяти четыре сели в машину и отправились вниз. За двадцать минут спустились с горы, проехали заросли виноградника и въехали на юго-западную окраину города. Уже через короткое время им начали попадаться покойники, лежащие на мостовой узких улочек, и это зрелище оказалось намного ужаснее, чем они представляли: вид трупов, усеивающих тротуары, заставил женщин отвернуться от окон, а сам комиссар старался не смотреть на лица покойников, боясь узнать в них знакомых. Он помнил картины, виденные им в полдень, когда они выезжали из города, но это было другое — падающие на мостовую прохожие и сталкивающиеся машины проносились тогда словно в чудовищном калейдоскопе, не позволяя сосредоточиться на деталях, теперь же они ехали медленно, и неподвижные лица покойников проплывали мимо машины, словно гипсовые маски в анатомическом музее…

Развернув наконец карту, Аз Гохар положил ее на колени и сказал:

— Комиссар, давайте еще раз обсудим наши дальнейшие действия.

Попытавшись отвлечься от воспоминаний последних минут, Гольди перевел взгляд на карту — овал старого города на ней был рассечен мелкой сетью улиц и переулков и напоминал своим видом гигантскую муху, пойманную в паутину огромного паука. То, что они собирались проделать, они обсуждали не меньше пяти раз за последние три часа, но он понимал, что шестой раз будет не лишним.