Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден

Ливень начался уже после того, как вражеские конники двинулись в атаку, но назад они не повернули. Что ж, раскисшая и скользкая земля будет мешать им не меньше, чем его воинам. Тумены Субудая в меньшинстве, но так, собственно, было всегда. Вспомогательные отряды, о которых столь презрительно отзывался Бату, вполне годились для того, чтобы оборонять фланги и не допустить окружения. Субудай расставил среди них своих лучших воинов, неустанно тренировал и отрабатывал систему передачи команд. Это был уже не оборванный крестьянский сброд, и разбрасываться ими попусту недопустимо. Наметанным глазом военачальник видел, что по слаженности действий пешие построения уступают туменам, но зато их много, стоящих в грязи со своими топорами, мечами и щитами наготове.

Нужные приказы Субудай отдал, остальное теперь зависело от командиров, что поведут строй. Людям известно, что планы могут меняться в мгновение ока, при любом новом раскладе. Тогда вновь посыплются указания, и воины перестроятся быстрее, чем враг успеет что-либо предпринять.

Просвета в тучах все не намечалось. Более того, ливень хлынул еще сильнее, хотя раскаты грома стали звучать глуше. К этому времени Субудай уже различал на склоне холма движущееся пятно. Вражеские всадники. Сам он скакал рядом со своими туменами, проверяя все детали, пока гонцы мчались через поле. Если бы не дождь, он разделил бы свои силы и послал Бату, чтобы обойти неприятеля с фланга или взять в кольцо. Ну а в этих условиях стоило создать у врага впечатление медлительности и неповоротливости, скача на него вслепую единой массой. Вероятно, этого русские обычно и ожидали от закованных в латы рыцарей.

Субудай посмотрел туда, где скакал со своим туменом Бату. Место темника в третьем ряду обозначали намокшие стяги, хотя самого молодого командира там сейчас не было и быть не могло. В этом и состояла хитрость. Атакуя, воины обычно направляют град стрел на военачальников и царственных особ неприятеля. Эти места в строю Субудай приказывал обозначать флагами, в то время как на самом деле военачальники скакали в рядах сбоку. Знаменосцы же держали тяжелые щиты, а их боевой дух поддерживала мысль, что так они обводят врага вокруг пальца.

В щеку Субудая ударил кусок холодной грязи из-под копыта; он машинально утерся. Русские находились уже не больше чем в миле, и в ту минуту, как оба воинства сближались, военачальник напряженно размышлял. Что еще можно было сделать? Тут он нахмурился. Многое в замысле зависит от действий Бату, однако, если юный командир вдруг не справится или ослушается, Субудай готов и к этому. Второго шанса он Бату не даст, кем бы ни были его отец и достославный дед.

Дождь неожиданно прекратился, и утро тотчас наполнилось топотом копыт и перекрикиванием людей. Команды, прежде приглушенные, внезапно зазвучали звонко и резко. При виде монгольского построения русский князь расширил линию атаки, готовясь к окружению. Один из флангов по раскисшей земле не мог угнаться за остальными и заметно отставал – слабость, заметив которую Субудай тут же послал гонцов к своим военачальникам, чтобы те обратили на это внимание.

Оставалось не более восьмисот шагов, но Субудай удерживал колонны вместе. Для стрел еще слишком далеко, а пушка давно бы увязла в грязи. Русские воины вооружены копьями и луками. Здоровенных коней с железными рыцарями среди них не наблюдалось. Видимо, у русских дружин, как и у нукеров Субудая, в чести легкие доспехи и скорость в противовес силе. Если враг действительно в полной мере использует эти качества, то прижать его будет трудно, но русские, как видно, об этом не раздумывали. Они просто увидели перед собой меньшее по численности войско, идущее единым блоком. И тот, кто вел русских, принял самое простое решение: ударить в лоб и смять орду этих неотесанных скотоводов.

В четырехстах шагах взмыли первые стрелы, посланные молодыми неопытными дуралеями с обеих сторон. От русских ни одна из стрел не долетела до цели; монгольские же воины предпочитали беречь тетиву и до последнего держали свои луки укрытыми. Те, кто знает толк в стрельбе, ни за что не станет рисковать тетивой. Оружие для монголов – настоящее сокровище, иногда единственная ценная вещь из их пожитков, помимо лошади и седла.

Субудай разглядел и русского князя, что возглавлял войско. Как и Бату (если бы тот был на месте), он ехал в окружении стягов и дружины. Начальственность его положения выдавал рослый конь по центру войска, а сам всадник был облачен в доспех, отливающий серебром. Князь скакал с непокрытой головой, и зоркий Субудай уже на расстоянии различил его светло-русую бороду. Он отрядил к Бату еще одного гонца с наказом обратить на этого всадника внимание, но едва гонец ускакал, Субудай увидел, как Бату сам указал в том направлении рукой и, судя по всему, дал указания своим тысячникам.

В вышине над головой снова загрохотал гром, и на секунду Субудаю стали видны тысячи вскинутых лиц в сужающихся остроконечных шлемах: русские витязи смотрели вверх. В основном они были бородаты. По сравнению с монголами, у которых почти не было растительности на лице, русские походили на косматых медведей. Вот первый залп из тысяч стрел, которые послала ввысь легкая конница. Для первых выстрелов каждый десятый воин использовал свистящий наконечник с особым желобком, благодаря которому стрела при полете издавала пронзительный свист. По поражающей силе эти наконечники уступали стальным, но зато звук от них небывалый, вселяющий ужас. Прежде, случалось, целые армии рассеивались и бежали от одного лишь такого залпа. Заслышав, что где-то на фоне уплывающих на восток раскатов грома небесного гремят еще и боевые барабаны монголов, Субудай осклабился.

Стрелы дугой взлетали вверх и резко, отвесно падали. От внимания Субудая не укрывалось то, как русские загораживают щитами своего вождя, рискуя собственной жизнью. Многие из тех, кто скакал рядом с князем, упали с лошадей, но общий темп наступления лишь возрос, и расстояние меж двумя воинствами стало сокращаться быстрее прежнего. Легкая конница монголов вновь осыпала русских градом стрел, после