Сёгун - Джеймс Клавелл

– Благодарю вас, принц Огаки. Мне оказана честь представлять здесь господина Торанагу, – объявил Ябу, преисполненный сознания собственной важности.

– Да, конечно. Я думаю, у вас здесь есть и свои дела? – сухо осведомился Огаки.

– Конечно. Когда приедет господин Торанага? Простите, но тайфун задержал меня на пять дней, и я не имел известий, с тех пор как выехал.

– Ах да, тайфун! Совет был весьма доволен, когда стало известно, что шторм вас не тронул. – Огаки откашлялся. – Что касается вашего властелина, я с сожалением должен довести до вашего сведения, что он еще не добрался даже до Одавары. Какие-то бесконечные отсрочки, потом болезнь. Огорчительно, правда?

– О да, очень. Ничего серьезного, надеюсь? – Ябу радовался, что ему известна тайна Торанаги.

– Нет, к счастью, ничего серьезного. – Снова сухое покашливание. – Господин Исидо считает, что ваш властелин завтра прибудет в Одавару.

Ябу изобразил удивление:

– Двадцать один день назад, когда я уезжал, все было готово к его немедленному отбытию, потом заболел господин Хиромацу. Я знаю, что господин Торанага был серьезно обеспокоен, но не изменил своего намерения. Я собираюсь начать приготовления к его приезду.

– Все подготовлено, – заявил коротышка-чиновник.

– Совет, конечно, не будет возражать, если я проверю все приготовления? – Ябу был предельно дружелюбен. – Важно, чтобы эта церемония была достойна Совета и такого случая.

– Достойна его императорского величества Сына Неба. Теперь это его вызов.

– Конечно, но… – Ябу растерялся. – Вы имеете в виду… что его императорское величество будет присутствовать?

– Его императорское величество согласился с почтительной просьбой регентов лично выслушать клятву нового Совета – всех главных даймё, включая господина Торанагу, его семью и вассалов. Старшие советники его императорского величества выбрали благоприятный день для такого… э-э-э… ритуала. Двадцать второй день этого месяца, в этот, пятый год эры Кэйтё.

Ябу был поражен:

– Через… через девятнадцать дней?

– В полдень. – Утонченным движением Огаки вынул из рукава бумажный платок и осторожно высморкался. – Прошу меня извинить. Да, в полдень. Все предзнаменования благоприятны. Господин Торанага был извещен посланцем императора четырнадцать дней назад. Его немедленное почтительное согласие пришло в Совет регентов три дня назад. – В руках Огаки появился маленький свиток. – Здесь ваше приглашение, господин Касиги Ябу, на церемонию.

Ябу вздрогнул, увидев императорскую печать в виде хризантемы с шестнадцатью лепестками. Он знал, что никто, даже сам Торанага, не сможет отказаться от такого приглашения. Отказ будет признан оскорблением божества, открытым мятежом. Все земли принадлежат императору – ослушник тотчас же лишится всех земель и получит предписание императора сразу совершить сэппуку. Такие решения передавались по его поручению регентами и подтверждались большой печатью. Они всегда были окончательны и обязательны к выполнению. Ябу лихорадочно пытался успокоиться.

– Простите, вам нехорошо? – заботливо спросил Огаки.

– Извините… – Ябу заикался, – но никогда, в самых смелых своих мечтах… никто не мог себе представить, чтобы его величество… оказал нам такую честь.

– О да, я согласен. Необычно!

– Удивительно… что его императорское величество… покинет Киото и приедет в Осаку.

– Согласен. Тем не менее на двадцать второй день его императорское величество с регалиями будет здесь.

Без императорских регалий ни одно поколение императоров не считалось правомочным. Три святыни признавались божественными – они, как все верили, были принесены на землю богом Ниниги-но Микото и переданы им лично своему внуку Дзимму-тэнно, первому земному императору. А Дзимму передал их своим наследникам, и так до нынешнего их держателя – императора Го-Нидзё. Всем были известны эти три святыни: меч, яшма и зеркало. Священные меч и яшма всегда путешествовали вместе с императором, куда бы он ни уезжал из своего дворца с ночевкой. Зеркало хранилось в святилище большого синтоистского храма в Исэ. Меч, зеркало и яшма принадлежали Сыну Неба. Они были символами законной власти, знаками ее божественности. Сын Неба брал их с собой – таким образом он брал с собой всю свою власть.

Ябу засомневался:

– Почти невероятно, чтобы к приезду императора были закончены все приготовления.

– О, господин Исидо по поручению регентов обратился к его императорскому величеству сразу же, как только получил известие от господина Дзатаки из Ёкосэ, что господин Торанага согласился – это удивительно – прибыть в Осаку и покориться неизбежному. Только великая честь, оказанная вашим господином регентам, побудила их просить Сына Неба оказать нам такую милость и почтить церемонию своим присутствием. – Снова сухое покашливание. – Пожалуйста, извините меня, но не дадите ли вы мне, когда вам будет угодно, ваше письменное подтверждение, что приглашение получено?

– Могу я сделать это прямо сейчас? – Ябу почувствовал внезапную вялость.

– Я уверен, регенты оценят это.

Ябу слабым голосом послал за письменными принадлежностями. В мозгу его продолжало стучать: «Девятнадцать!.. Девятнадцать дней! Торанага может тянуть только девятнадцать дней, а потом тоже должен быть здесь! У меня хватит времени съездить в Нагасаки и благополучно вернуться в Осаку, но его недостаточно, чтобы захватить черный корабль. Нет времени прижать Хариму, Кияму, Оноси, священников-христиан! Нет времени объявить „малиновое небо“! Весь план Торанаги только иллюзии!.. Торанага проиграл! Мне следовало знать это! Спокойно! Передо мной выбор: либо я слепо верю, что Торанага выскользнет из сети, и помогаю Андзин-сану, как задумано, быстрее набрать людей для захвата черного корабля, либо я еду к Исидо, говорю ему все, что знаю, и пытаюсь выторговать себе жизнь и Идзу. Так что же выбрать?..»

Принесли бумагу, чернила и кисточку. Ябу на минуту отбросил терзавшие его сомнения и сосредоточился на письме, стараясь выводить иероглифы как можно правильнее и красивее. Зря он отвечает в таком смятенном состоянии, но что делать? Пока он писал, пришло окончательное решение: принять совет Юрико. Сразу с души свалился тяжелый груз – внутреннее равновесие восстановилось, и он почувствовал себя намного лучше. Свое имя он подписал уже с высокомерной вычурностью.

«Как стать лучшим вассалом Торанаги? Стереть Исидо с лица земли! Но есть ли способ сделать это и оставить время для собственного спасения?» Тут он услышал, как Огаки говорит:

– Вы приглашены на празднество, которое господин Исидо устраивает завтра в честь дня рождения госпожи Отибы.

Все еще измотанная дорогой, Марико обняла сначала Кири, потом госпожу Садзуко, восхитилась ребенком и снова занялась Кири. Ее личные служанки суетливо бегали вокруг них, приносили чай и саке, уносили подносы, вбегали с подушками и благовониями, открывали и закрывали сёдзи, выходившие во внутренний садик их части Осакского замка, обмахивались веерами, болтали, смеялись и плакали на радостях.

Наконец Кири хлопнула в ладоши, отпуская служанок, и тяжело опустилась на подушку, едва справившись с возбуждением и радостью. Лицо у нее было очень красное. Марико и госпожа Садзуко торопливо обмахивали ее веерами, хлопотали вокруг нее, но только после трех больших чашек саке она снова смогла более или менее свободно дышать.

– Ох, вот так лучше! Да, спасибо, детка, давай еще! Ох, Марико-сан, вы и правда здесь?

– Да-да. Действительно здесь, Кири-сан.

Садзуко, выглядевшая гораздо моложе своих семнадцати лет, поделилась со старшими подругами:

– Ох, мы так беспокоились из-за этих слухов…

– Да, это только слухи, Марико-сан, – прервала Кири. – Я так много хочу узнать, что чувствую – скоро будет обморок…

– Бедная Кири-сан, вот возьмите саке, – заботливо сказала Садзуко. – Может быть, распустить вам пояс?

– Я совсем хорошо себя чувствую! Пожалуйста, не суетись, детка. – Кири вздохнула и сложила руки на огромном животе. – Ох, Марико-сан, как хорошо видеть лица друзей, а не просто тех, кто живет в этом Осакском замке!

– Да, – подтвердила Садзуко, устраиваясь поближе к Марико, и быстро заговорила: – Когда бы мы ни вышли за ворота, серые увиваются вокруг нас, словно пчелы вокруг матки. Нам нельзя выходить из замка – никому из дам, – кроме как с разрешения Совета, а он почти не собирается, и они что-то мямлят, не дают никаких разрешений, а лекарь говорит, что мне еще нельзя ехать, хотя я чувствую себя прекрасно, и ребенок чувствует себя хорошо, и… Но сначала расскажите нам…

Кири перебила:

– Сначала расскажите, как там наш хозяин.

Садзуко засмеялась, ее веселое настроение не омрачилось.

– Я собиралась спросить о том же, Кири-сан!

Марико ответила так, как ей велел Торанага: