Сороковник. Части 1-4 - Вероника Горбачева

— У тебя всегда в походах бритва с собой? — интересуюсь невинно. — Где это ты в горах планировал красоту наводить?

— Не иронизируй, Ива, — отвечает он серьёзно, — никогда не знаешь наперёд, где заночуешь. — Споласкивает лицо, со вкусом растирается полотенцем. — Ведь пригодилось же!

Возразить нечего.

— И вот ещё какой вопрос хотелось бы решить сразу. Не откладывая. — Он проходит на кухню, свежий, сияющий, с россыпью водяных капель на чёрных кудрях. — Родственница! — обращается строго к проекции. Та испуганно поднимает на него глаза. — Давай уж с тобой определимся, как тебя называть. А то получится путаница. Ладно, для детей вы обе матери, а мне как к тебе обращаться? Тебе самой как больше нравится?

Она с облегчением переводит дух. Видно, что ожидала чего-то более серьёзного. Пожимает плечами. Николас тем временем не спеша оглядывает её… сканирует взглядом от макушки до пяток. Бедняжка даже рукой дёргается в стремлении проверить, все ли пуговицы на халатике целы или уже разлетелись под этаким огненным взором.

— Иоанна… Ванесса… — задумчиво повторяет Николас. — Ива у нас уже есть, да и полные имена наверняка в обыденности используются… Я буду называть тебя Анной, — решительно заявляет. — Не возражаешь? Будем знакомы, Аннушка!

И совсем деликатно кладёт ей руки на плечи и, наклонившись, целует в лоб. По-родственному.

— Ни-ик! — тяну я грозно. И швыряю в него футболку. — Я кому сказала — оденься! Сейчас дети придут!

Он нарочито медленно натягивает футболку и, поигрывая мускулами, тянется к рюкзаку. И выуживает оттуда… термос и два больших пакета с пирожками.

— Зря, что ли, я на себе всё это тащил? — говорит обиженно. — Чувствую я, пока вы тут нравственность блюдёте, завтрака от вас не дождёшься, придётся самому о себе позаботиться. Разогреть есть где?

И пока Анна (теперь и я начну её так называть) выкладывает пирожки на большое керамическое блюдо и отправляет в микроволновку, он осёдлывает один из стульев.

— А вот скажи мне, Ива, ты-то как себя чувствуешь? — неожиданно спрашивает.

— А что мне сделается? — удивляюсь. И вдруг озадаченно смотрю на него.

— То-то и оно. Я ведь почти сразу отключился, но до этого потратился — будь здоров. Тебя должно было скрутить минут через пятнадцать-двадцать после меня — и не скрутило, судя по твоему цветущему виду. Почему?

Печка дзинькает, он сам её открывает, достаёт горячие, исходящие паром пирожки. Одобрительно посматривает на Анну, заваривающую свежий чай.

— Я так думаю, — говорю. — Ты попал в мир, для себя новый, а я — в родной. С меня, должно быть, снялась энергия только на перенос, но её в моих навесках достаточно накопилось. А вот адаптации мне не нужно, потому что я здесь — своя и к местной жизни приспособлена. Это если, например, Анна в твой мир попадёт — её может и шарахнуть. Кстати, — неожиданно я теряюсь, — а почему же, когда я только-только к вам попала…

— Мир тебя сам перенёс, сам и потратился, — задумчиво говорит Николас. — Виртуозно, между прочим, перенёс, без всяких видимых порталов, практически без искажения пространственной картины. Вспомни, ты далеко не сразу обнаружила факт самого перехода, что лишний раз подтверждает: техник перехода из мира в мир несколько. У тебя кидрик, у нас с Магой… В общем, у нас другое. У Маги была своя теория, и сработала она, надо сказать, блестяще, исполнитель вот только подвёл с другой стороны… то есть я.

Николас задумчиво принимает чашку горячего чая и заодно ненавязчиво пожимает Анне руку.

— Спасибо, Аннушка.

Хлопает дверь, вваливаются довольные девахи, и кухня вновь становится тесной. Вздохнув, Николас отодвигает стол вместе со всем содержимым от подоконника и загоняет девиц «как самых худосочных», по его выражению, к окну. Так ещё теснее, но, по крайней мере, мы не сталкиваемся коленками и можем, наконец, усесться все. Пусть уже не обжигающего, но достаточно горячего кофе из чужого мира хватает попробовать всем, пирожки из кафе для «жаворонков» расхватываются на ура. Помимо этого Анна выставляет домашний сыр, точь в точь, какой я готовлю иногда, разжившись свойским молоком. Только на этот раз моя проекция добавила ещё и травок: мелко-мелко порезанного укропа, базилика — не фиолетового, а зелёного, он не такой резкий, и самую малость кинзы. Получилось интересно, с этакой кавказской ноткой. И замечаю, что наш единственный мужчина, игнорируя выпечку, подтянул к себе тарелку с сыром, пользуясь тем, что нам это блюдо уже не в диковинку, и потихоньку уже ополовинил. Ну так… Я даже горжусь собой. И неважно, что не сама готовила: наработки-то мои!

Вот только до этого я никогда не добавляла в сыр травы.

А заговорить при ней об этом неудобно… Как там ей Николас сказал: ты не копия, ты вроде клона? Значит ли это, что у Мира, допустим, где-то хранятся стандартные заготовки тел, которые потом при необходимости подгоняются под нужный образец, снабжаются памятью и помещаются в нужную среду? Тогда получается, что у неё все мои привычки и пристрастия будут какое-то время сохраняться, но потом неизбежно начнёт добавляться что-то своё. И получится вроде бы и я, но в других условиях, и дальнейшую жизнь она может прожить совсем не так.

Какая-то мысль вертится в голове, но никак не могу ухватить её за хвост. В это время девицы мои начинают зевать, стыдливо прикрываясь, и я мысленно себя пинаю.

— Ну, вот что, — говорим мы с проекцией… нет, с Анной одновременно. Сконфуженно замолкаем — и ждём, уступая друг другу. Николас молча указывает пальцем на меня. — Спать вам пора, — говорю сердито. — Ночь прокуковали, сами не заметили как, а теперь глаза трёте. Выметайтесь.

— М-м… — тянет Сонька неопределённо. — Мам, а Он что — так и будет нас тут всех строить?

— Нет, только очерёдность устанавливать, — вместо меня отвечает безмятежно Николас. — У ваших мам сейчас полная идентичность реакций на привычные раздражители, придётся их первое время расцеплять. Мам, а не реакции. Не переживай, пройдёт немного времени — и они научатся быть автономными. И не дуйся так: просто в некоторых вещах я понимаю больше вашего и не могу сдержаться, чтобы не влезть.

— У нас это называется «вставить свои пять копеек», — язвит Сонька. Николас согласно кивает.

— Да, я такой. Зато со мной интересно, и это вы ещё оцените. Ладно, зайцы, не дуйтесь, а пока вы не впали в спячку, покажите-ка свои апартаменты. Хотелось бы кое-что выяснить. Вам самим будет интересно, обещаю.

Девицы хмуро поднимаются. Дождавшись, когда они покинут кухню, Николас легко переставляет стол на место, поспешно допивает чай.