Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

могла разжечь кровь в жилах мужчины, и Нед еще не утолил возбужденную ею жажду. Захочет ли он отступиться от девушки просто потому, что Уилл его попросит?

Когда-то Гастингс мог попросить у Неда подобной услуги и быть уверенным, что тот окажет ее. Сейчас...сейчас он не ощущал подобной уверенности. Предательства, изгнание, пропитанные кровью поля Барнета и Тьюксбери произвели в Неде значительные изменения. С момента предъявления требований на престол он стал менее терпеливым к чужим слабостям, менее великодушным и более склонным приказывать там, где раньше мог предложить или намекнуть. Нед в девятнадцать лет никогда бы не сделал того, что Нед в двадцать девять, велев отправить Гарри Ланкастера за предел земных забот и взаимоотношений. Двадцатидвухлетний Нед рассмеялся бы признанию Уилла, пожал плечами и начал бы искать удовольствий в другом месте. Но тридцатидвухлетний? Уилл не знал. Он не сомневался в заботе Неда. Но не знал, - пожелает ли Эдвард отступиться от Джейн Шор, пока не утолит распаленный ею голод.

Подозрения выводили из равновесия, - способен ли Нед предпочесть быстротечное желание тринадцатилетней дружбе. С подозрениями жить было вполне можно. С уверенностью - нет. Если Нед не сделает этого для него, лучше даже не знать.

Уилл уронил медальон на постель. Страсть Неда горела ярко, но не долго, он довольно скоро уставал от женщин. Почему с Джейн все должно пойти иначе?

Обычно Эдвард предпочитал оставлять двор на Рождество в Вестминстере. Но в нынешнем году его основной заботой являлось собрать капитал для предстоящей войны с Францией, - канун Рождества застал короля в Ковентри, и, вскоре после этого, монарх рискнул двинуться достаточно далеко - на север, в Линкольн, - в поисках щедрых взносов и займов. Возвращение в Лондон состоялось лишь во второй половине января. На вторую ночь после прибытия Эдвард послал за Джейн Шор, что в последующие недели стало часто повторяться.

Впервые Уилл подметил изменения в Джейн весной, когда столицу объяла военная лихорадка. С охваченного оттепелью и цветением апреля она начала находить извинения для отмены встреч. От вопросов девушка отмахивалась с несвойственной ей уклончивостью, а во время разделения постели Уилл также обнаруживал перемену в ее физической восприимчивости. Джейн больше не проявляла пыл, занимаясь с ним любовью, и казалась скорее снисходительной, нежели страстной, временами даже равнодушной. Гастингс не был обременен глупым тщеславием и прекрасно улавливал оттенки и делал из них выводы, он быстро пришел к неприятному решению, - она действовала, отвечая его нуждам, а не получая для себя удовольствия, и успела устать от возлюбленного так, как ранее Уилл надеялся, от нее мог устать Эдвард.

Было поздно. Уже какое-то время они лежали в тишине. Обычно Гастингса сильно не беспокоило то, что он не сразу воодушевлялся, подобное с ним случалось не часто, и Уилл знал, не существует на земле человека, не страдавшего бы от такой оплошности в тот или иной раз. Обычно. Сейчас же он мысленно проклинал собственное тело за появляющуюся полноту, за замедленность рефлексов, за то, что ему уже не двадцать пять лет. Это был второй случай в течение двух недель, когда у Гастингса возникала такая проблема с Джейн, и он вопрошал Господа, почему конфуз происходит именно с Джейн, а не с какой-либо другой женщиной.

'Уилл?'

При звуке ее голоса, он повернулся к ней и поспешно произнес: 'Прости, милая. Боюсь, я устал сильнее, чем мне представлялось...'

'Уилл, не глупи. Ты же знаешь, что я не возражаю'.

В этом-то и заключалась проблема. Гастингс знал - Джейн не возражает. 'Темнеет. Будет лучше, если я позову слугу, чтобы он в целости и сохранности проводил тебя до дома'.

'Не надо, я могу остаться на ночь. Говорю тебе, - теперь, когда я стала королевской любовницей, муж предоставляет мне свободу в такой степени, о которой я могу только мечтать. Нужно лишь сказать ему, что я была в Вестминстере, и он никогда не подумает задавать вопросы дальше'.

'Возблагодарим Всевышнего за существование покладистых мужей', - прошептал Уилл в ухо Джейн, и она рассмеялась. Обычно, упоминая о супруге, девушка выдавала голосом смесь любви и глубоко скрытого пренебрежения.

'Он всегда был таким, ставя условием мою разумную скромность. Ты знаешь, он намного меня старше...'

Фраза вызвала у Уилла приступ боли. Уильям Шор лишь на четыре или пять лет опережал его.

'...и конечно с первого года нашего брака он находился в состоянии неспособности что-либо сделать', - беззаботно продолжала Джейн, не замечая легкой одеревенелости, сковавшей лежащее рядом с ней тело. 'Уилл...мне необходимо поговорить с тобой, любимый, но я не знаю, как начать. Никогда не попадала в подобную западню ранее и боюсь, ты поднимешь меня на смех'.

Она внезапно села, обхватив поднятые колени руками. 'Уилл, я всегда так тебя любила. Тебе это известно, не правда ли?'

'Но ты вообразила себя влюбленной в Неда', - очень спокойно продолжил Гастингс, в ответ на что, девушка посмотрела на него пораженным и благодарным взглядом и пылко кивнула.

'Полагаю, это было не сложно понять, да? Я люблю его, Уилл, люблю...Никогда не чувствовала подобное прежде ни к одному мужчине. Думаю о нем днем и ночью, когда я не с ним, ощущаю внутри пустоту. Мне больно. Честно. Каждый раз, когда вижу его, все происходит, словно в ту первую ночь, и меня снова поражает изумление от ситуации. Изумление от того, что данный человек английский король, король Англии и мой возлюбленный...мой!' Джейн улыбнулась и поделилась: 'До сих пор тяжело думать о нем, как о Неде, даже наедине с собой, я размышляю о нем чаще, как о короле!'

'А что с ним, Джейн? Конечно, ты не можешь считать, что Нед тебя любит?'

'Не знаю', - тихо ответила она. 'Предполагаю, он...он заботится обо мне. Мне так кажется, Уилл. Он был очень