Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

Эдвард оказался значительно выше, когда он приблизил свои губы к ее рту, Джейн пришлось вытянуться на цыпочках и прильнуть к нему, дабы не потерять равновесие. Король разрешил проблему с разницей в росте, взяв девушку на руки и перенеся на постель, где они возлегли вместе и обрели друг в друге источник надолго растянувшегося наслаждения, большего, чем то, которое монарх мог себя вообразить.

Джейн начала бросать косые взгляды на прикроватную свечу, размеченную для определения проходящих часов. Нет, она не стремилась уходить, никогда еще ей ничего не хотелось меньше. Девушка привыкла представлять себя занимающейся любовью с одним или с другим мужчиной, так же щедро посвящая этому сердце, как отдавала свое тело. В общем говоря, ее чувства отличались природной мощью и краткой продолжительностью. Тем не менее, ничто не подготовило Джейн к нынешнему повороту, к тому, что она испытывала сейчас, лежа рядом с Эдвардом, пока внизу пылал камин, покусывая холодную курицу, передвигая туда и обратно наполненный вином кубок и часто смеясь.

Она не удивилась тому, что король подарил ей такое удовлетворение. Однако, изумление шло от того, насколько был он чуток после вспышки их страсти. Джейн скоро обнаружила, - Эдвард много внимания уделял прикосновениям, заигрываниям с локонами, поддержке ладонями ее груди, потиранию ступнями мускулов ее икр. Он задавал ей неожиданные вопросы - о детстве и пристрастиях, о семье, спрашивая так, словно искренне интересовался ответами. Король громко расхохотался, когда Джейн безыскусно призналась, что все эти прошедшие десять дней молилась Святой Деве Марии, дабы он ее не забыл. Если бы Дева Мария, в самом деле, снизошла до столь сомнительного призыва, заметил Эдвард, она предоставила бы милость, чаще всего оказываемую своднями, управляющими домами терпимости в Саутворке. Это была самая богохульная шутка, из всех, когда-либо слышанных Джейн, отчего девушка забилась в потрясенном хихиканье, не прекратившимся, пока он снова ее не поцеловал.

Нет, совершенно точно, уходить Джейн не хотелось, она отдала бы практически все из того, чем владела, лишь бы иметь право лежать с ним вот так - до рассвета, обнявшись, засыпать, заниматься любовью и опять засыпать. Несмотря на это, девушка понимала, чего от нее ждут, понимала, что смелость поставит под угрозу любое будущее, какое могло бы быть с ним, растянется ли оно на неделю, на месяц, или на другой срок, в течение которого продлится его страсть к ней. Джейн с неохотой села и начала искать на полу свою разбросанную одежду.

Эдвард нагнулся и перехватил ее руку: 'Куда ты?'

'Домой, Ваша Милость. Уже поздно и...'

Он смутился, но ненадолго. 'Я хочу, чтобы ты осталась на ночь', - произнес он, некоторым образом удивив себя сделанным предложением. Обычно Эдвард так не поступал, чаще предпочитая, чтобы партнерша уходила, как только он ею насладится.

Она посмотрела на него так, будто Эдвард сейчас предложил ей разом солнце и луну. Король начал хохотать, притягивая девушку обратно и снова укладывая рядом с собой. 'Я и забыл...Ты же замужем, верно? Он сильно разозлится, если ты уйдешь на всю ночь?'

Последний человек, о котором она сейчас могла бы подумать, был ее муж, Джейн с трудом вспомнила бы его имя, спроси ее о нем кто-нибудь. Девушка счастливо помотала головой и опять улеглась в объятиях своего короля.

'Что ты ему скажешь, милая?'

Джейн подумала, после чего начала хихикать. 'Разумеется, правду, мой сеньор. Что я провела ночь на службе моему королю!'

'Я думаю', - произнес он, лениво ей улыбаясь, 'в определенных обстоятельствах, ты можешь называть меня Недом!'

Уилл стоял в спальне Эдварда, наблюдая как того одевают личные оруженосцы. Слуги убирали следы позднего ужина, приготовленного на двоих, а горничные еще не заправили до сих пор перевернутую и теплую постель. Взгляд Гастингса выхватил блеск золота, он потянулся к подушке, извлекая из-под нее дамский медальон. Это было замечательное произведение искусства, и Уилл заплатил за него лондонскому золотых дел мастеру довольно значительную сумму еще месяц назад, желая вручить его Джейн на день ангела.

'Мне забрать его, чтобы передать ей при следующей встрече, Нед?' - спросил он, испытывая некоторую гордость от естественности в своих устах прозвучавшего вопроса, не выдававшего больше, чем любопытство, ожидаемое Эдвардом к демонстрации.

'Не стоит беспокоиться, Уилл'. Находившийся в приподнятом настроении Эдвард бросил на Гастингса улыбающийся взгляд через плечо. 'Сегодня вечером она вернется, и я прослежу за его возвращением владелице'.

'Второй раз за две ночи', - тихо отметил Уилл. 'Она так тебе понравилась?'

Эдвард рассмеялся. 'Странный вопрос в твоих устах, Уилл! Она - лучшая из всех, с кем я был в течение долгого времени, и тебе должно быть это чертовски хорошо известно! Говоря по правде, мне стоит затаить на тебя обиду, - так долго скрывать ее лишь для себя, как сделал ты...едва ли подобный поступок может считаться дружеским!'

Гастингс молча слушал, как Эдвард принялся подшучивать над сыном Джона Говарда, Томасом, уже третий год служащего личным королевским оруженосцем. Он не мог говорить перед Томасом и остальными людьми, толпящимися в комнате. Но мог спросить у Неда немного позже. Мог поведать ему правду, сказать, что эта женщина отличалась от других, что он не хотел ее ни с кем делить.

Оруженосцы надевали на рубашку Эдварда бархатный камзол великолепного малинового оттенка, тщательно вышитый золотой нитью и нащупывали пуговицы, чтобы пристегнуть к нему лосины. Уилл дважды открывал рот, но дважды придерживал язык. Только Глостер находился к Неду ближе, чем он. Нед даровал ему земли, должности, титул барона. Но Гастингс никогда не просил у него того, что король прежде не был готов охотно ему предложить. Что значило для Неда, если говорить честно, пожаловать другу владения, конфискованные у мятежных ланкастерцев? Но Джейн...Джейн родилась со знанием, к изучению которого большинство женщин никогда не приступало, Джейн