Сказки Даймона - Мария Хроно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Звездное небо. Звезды? Что за странное слово, и что оно означает? Откуда я взял его? Сиренево-фиолетовое небо, а на нем – десятки глаз, что всегда будут следить за мной.
Пустота
Банковский клерк Семён Андреевич проснулся в три часа ночи, что по началу ни ему, ни как думаю вам, не показалось чем-то из ряда вон выходящим. Тут автор не может удержаться и не заметить, что Семён Андреевич был на редкость правильным господином – он всегда, даже в выходные вставал рано утром, а по будням, последовательно, по строго отработанной схеме собирался на работу, на который за ним, между прочим, не числилось ни одного опоздания. (Если умолчать о случае с новым несработавшим будильником, от постыдных воспоминаний о котором Семён Андреевич – пусть и редко, но порой просыпается по ночам в холодном поту и в панике смотрит на часы.)
Но на этот раз его разбудили вовсе не ночные кошмары. Семён Андреевич несмотря на это, на всякий по привычке глянул на часы и сонным взглядом обвёл комнату – в комнате не было ровным счётом ничего странного. Тогда он со спокойной совестью облокотившись на подушку, закрыл глаза и собирался уже уснуть сном праведника, как вдруг за окном раздались странные шелестящие звуки, перемежающиеся надрывными покряхтываниями. Семен Андреевич, несколько обеспокоенный, встал с кровати и собирался уже подойти к окну, как вдруг комнату, пробираясь даже через плотные занавески залил ослепительный белый свет и больно резанул по глазам. Обеспокоенный уже чуть больше, наш герой подкрался к окну и осторожно заглянув за занавеску, ругнулся. Если бы вы знали его чуть получше, то поняли бы, что раз столь приличный господин, как Семён Андреевич начал ругаться, значит случилось что-то настолько из ряда вон выходящее, что самым разумным решением будет смотаться с этой планеты и как можно скорее.
Перед окном зависло нечто небольшое – размером с крупную легковушку, треугольное и сплющенное в продольном направлении, черное словно само ночное небо, но с очень яркими прожекторами спереди, разбудившими Семёна Андреевича. Притом луч света этих прожекторов был четко направлен на его балкон и окно. Все явно было рассчитано на то чтобы ослепить нашего героя и при этом не привлечь внимание посторонних прохожих, которые в столь темную ночь и ввиду отказа ближайших уличных фонарей (не правда ли странное совпадение?) могли и не заметить непонятный темный треугольник, зависший возле окна шестнадцатого этажа, а лишь посочувствовать человеку с столь развитой никтофобией, побудивший его освещать собственный балкон посреди ночи столь ярким светом.
Но Семёну Андреевичу недолго пришлось раздумывать кто и с какой целью отправил к нему самолет технологии стелс поскольку в следующее мгновение он увидел нечто еще более странное – на балконе, залитые ослепительным светом стояли три человекоподобных существа – низкие, ростом с десятилетнего ребенка, худые, с длинными вытянутыми конечностями, походившими на лягушачьи, землисто серого цвета. Казалось, что их кожа и раскосые черные глаза покрыты какой-то пленкой – тонкой, бликующей на свете и морщинившейся на казавшейся гладкой коже. Помимо этой плёнки – если это была не их кожа, на существах не было ничего. Правда причины для того чтобы стыдиться своей наготы у них отсутствовали, как и одежда.
– Эй! Эй, человек, открой! – кричали они по очереди. Один из них, к ужасу Семена вдруг бросился на стекло и с безумным взглядом пытался разбить его, но первый быстро оттащил его за «шкирку».
– Ну – ну, хороший человек. Иди сюда, будь хорошим мальчиком, открой окно…
– Знаю, надо сказать, что мы пришли с миром.
– С миром? И он что поверит? Какой наивный вид…
– Ну твои хороший мальчик как видишь тоже не работают… – ответил второй обиженно.
– А может он глухой?
– (непереводимые 2 покряхтывания и длинный свист) подсунул нам глухого? И что нам теперь писать тем самым «карандашом» на той странной штуке?
– Они называют это бумагой.
– Ну ладно, давай сюда свою бумагу.
Неуклюже взяв карандаш всеми пятью тонкими пальцами, пришелец принялся усердно переписывать буквы, высветившиеся в ответ на его череду посвистываний, на лист бумаги.
– Только не говори, что ты не взял ту штуку. Ну который они убивают буквы.
– Ластик? Я забыл…
– Твою ж…
– А ты зачеркни. Они так тоже делают.
– Ну и грязнули.
Через 20 минут, сопровождавшихся непереводимыми ни на один из человеческих языков ругательствами, послание «глухому» Семену было готово. Пришелец приложил изрядно исчерканный и помятый лист бумаги к стеклу.
Пусти, мы с мыром Тутхолодно.
– А (кряхтения) никак нельзя было?
– Они не умеют (снова кряхтения).
– До сих пор? Что за безграмотный вид. А как же они подают прошения в Межгалактический Союз Наций?
– А никак.
Застывшие словно скульптуры, пришельцы смотрели на Семена, а Семен смотрел на них и боялся пошевельнуться. Так продолжалось, наверное, минут пять.
– Ну мне это надоело. Тащи (непереводимые кряхтения), будем вскрывать!
– Его? Зачем?
–Да не его, идиот, а окно!
Но слово «вскрывать» подействовало моментально, Семен дрожащей рукой повернул ручку и тяжело вздохнув, потянул створку на себя. В комнату ворвался холодный ветер, кинув в лицо колкие снежинки.
Семена трясло, но даже в таком состоянии он смог спросить самое главное.
– Ааааа…. А чччч… что йе.. йе… если соседи увидят?
Пришелец лишь махнул рукой, и по счастливой случайности у жителей их планеты этот знак означает то же самое, что и у нас.
– Да кто им поверит. А если вас приметят – утверждайте, что все ложь и клевета.
– Назовите их сумасшедшими! – подсказал второй.
– Почему вы выбрали именно меня? Скажите честно, со мной что-то не так? – с надеждой в голосе спросил Семен.
– Как раз-таки наоборот, для достоверности проверки нам нужна обычная особь… Ай! – вскрикнул он, когда его коллега наступил ему на ногу и зашептал, – ты не поминаешь, это их обижает… – тут они вместе взглянули на Семена, внезапно вспомнив, что забыли выключить переводчики, нажали на какие – то кнопки и следующие две минуты он слышал лишь покряхтывания и шелестение.
–Так вот, я оговорился, – продолжил объяснять пришелец, снова включив переводчик, – нам требуется самая о… уникальная, неповторимая, удивительная особь! И вы, мой друг, как раз подошли по всем этим критериям… уникальности, неповторимости, чудесатости, вы со своими странностями, отклонениями… Ай! И с хватился уже за вторую ногу, – Это что, тоже их обижает?
– В общем, вы избранный, избраны нами для одного
