Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - Андрей Кириллович Голицын

(этот череп Рябов потом будет выдавать за череп Государя. – А.Г.) Гелий взял себе, а 3-й череп с золотыми зубами передал Авдонину. Черепки керамической фляги и позвонок (к позвонкам Рябов проявляет особое внимание. – А.Г.) взял Ген.[надий] Петрович». «2 июня 1979 г. Открыта шахта».

Это уже третий день, и если Рябову доверять, то надо всё время помнить, что дневник писался ещё при советской власти и непосредственно во время «тайной операции» в Поросёнковом Логу. Третий день группа лиц приезжает из города, копает посреди дороги среди бела дня, рядом горит костёр, возле которого они спокойно трапезничают, вокруг разложены черепа, позвонки, другие кости, бутылки с водой, тут же валяются шпалы, и ничего их не беспокоит, не волнует, ничего они не остерегаются, а времена ещё суровые, брежневские. Роберт Мэсси (Месси), автор известной книги «Николай и Александра», в 1995 году в журнале «New Yorker» писал, что основные события, которые привели к открытию «предполагаемых останков Романовых, произошли в советский период, когда партия и КГБ твёрдо стояли у власти. Трёх человек, якобы действующих совершенно независимо друг от друга, вдруг по какой-то причине охватило желание найти последнее место упокоения убиенных Романовых. Первый – Гелий Рябов, бывший следователь или судебный исполнитель из МВД, ставший кинорежиссёром и занимавшийся патриотической пропагандой. Вполне возможно, что ему протежировал министр внутренних дел Щёлоков. Второй – г-н Александр Авдонин, геолог из Екатеринбурга (Свердловска), а третий – Эдвард Радзинский, пользующийся успехом писатель и сценарист из Москвы. В 1979 и 1980 годах двое из них, Г. Рябов и А. Авдонин, открывали могилу и рылись в её содержимом, при этом чудеснейшим образом избежав надзора полиции».

Даже прокурор Соловьёв в своей справке, представленной на последнем заседании Комиссии 23 января 1998 года, писал: «Работу по поискам останков группа вела законспирированно, поскольку у её участников имелись веские основания предполагать, что она вызовет отрицательную реакцию властей, правоохранительных и политических органов». Откуда у Соловьёва таковые сведения, кто ему доложил о «законспирированности», с чьих слов он эту информацию вставил в официальный документ, опубликованный в материалах Правительственной комиссии? Если сам придумал, то ведь не для красного словца, а, наверное, с тем, чтобы предупредить удивление дотошного скептика, который, конечно, обратил бы внимание на то, что вот так без всякого страха группа частных лиц производит действия, по тем временам властью преследуемые. Рябов в своём дневнике никакой настороженности не отметил. Авдонин тоже не озирался по сторонам, когда из могильника доставали черепа («работали» спокойно под «эгидой» Щёлокова?) и тут же, в ручье отмывали их от глины и «чёрной субстанции». Соловьёв (уже под другой «эгидой») понимает, что они этот момент (опасения, что их обнаружат) по какой-то причине упустили, и подправляет их, вводя всю эту детективную историю в рамки реалий того времени.

Задним числом Рябов (видимо, не без влияния со стороны прокурора-криминалиста) свою «оплошность» тех лет тоже постарался исправить. В книге «Как это было», изданной в 1998 году, он написал: «Мы все испугались… Мгновенье назад мы были законопослушные советские люди, сейчас мы – с точки зрения Лубянки – враги пролетарского государства. Что нас ожидает в будущем?» О страхе перед Лубянкой Гелий Трофимович вспомнил вдруг через тридцать лет, а когда писался дневник и когда он из глинистой жижи извлекал шпалы, слой за слоем, и черепа с позвонками, тогда он не трясся от ужаса, что вот-вот из лесной чащи выскочат свердловские чекисты с собаками и наручниками.

Итак, по тому, что записано Рябовым в дневнике, который он, по его утверждению, вёл непосредственно во время вскрытия захоронения, до самих останков добраться удалось только после того, как были извлечены три слоя шпал. Прокурору Туйкову он по этому поводу сказал: «Как происходило вскрытие, подробности этой работы я описал в дневниках за 1979 и 1980 годы. Ксерокопии этих записей прошу приложить к этому объяснению». Это Рябов говорит в 1991 году. В журнальном варианте его повести, той, что двумя годами ранее встречи с прокурором была опубликована журналом «Родина», картина этого момента представлена совершенно в ином виде. «Утро было раннее, – писал Рябов. – Приготовили лопаты, вот и первый удар вглубь. Сняли слой земли, в которой лопата упёрлась во что-то жёсткое, пружинящее. Хворост, ветки, хорошо сохранившиеся. Под ними снова земля – перемешанная, перекопанная (с чем перемешанная? Кем перекопанная? – А.Г.). На мгновенье я остановился, чтобы перевести дыхание, и вдруг он (напарник) крикнул сдавленно: “Железяка какая-то!” Это была тазовая кость чёрно-зелёного цвета. И сразу же пошли кости, кости, целые скелеты, черепа… Мы достали три – обгоревшие от кислоты (на кислоте Рябов постоянно акцентирует внимание. – А.Г.), с пулевыми ударами, у кого в виске, у кого на темени» (в дневнике – пулевое отверстие в затылке. – А.Г.). Через десять лет после собственноручной записи в дневнике Рябов никаких настилов из шпал не обнаруживает (похоже на то, что «подённый» дневник писался уже в 1989 году или даже в 1991-м). А студентам в Историко-архивном институте он рассказал, что когда они вскрыли «это место», то под слоем земли попались им только «палки и доски». Исчезли «брёвна, кирпичи, камни». Их, наверное, команда распределила между собой на сувениры, и Рябов то, что ему досталось, вместе с черепами и позвонками увёз в Москву. Информация, которая идёт от Авдонина, во многом не совпадает с тем, что говорил и писал Рябов. В записке, составленной 31 октября 1993 года в адрес председателя Правительственной комиссии Ю.Ф. Ярова и содержавшей информацию о нахождении царского захоронения и его вскрытия в 1979 году, Авдонин сообщал: «После длительных поисков это место (то есть могильник) было обнаружено мною вместе с геологом Михаилом Кочуровым при проверки грунта дороги с помощью простого инструмента в виде большого штопора. В районе Поросёнкова Лога, ввёртывая его в землю, мы попали на глубине порядка 40 см во что-то деревянное. Площадь из дерева составляла примерно 2 м на 3 м. Мы нашли настил – место, где застрял автомобиль. В этом же году место было вскрыто. Деревянный настил находился на глубине порядка 30–40 см от поверхности земли. Сразу же под настилом оказались человеческие останки». Авдонину без всяких изменений вторит прокурор-криминалист уже в 1998 году в «заключительном» документе следствия. Он пишет: «В 1978 г. в районе Поросёнкова Лога группой А.Н. Авдонина (Рябов как открыватель Царской могилы вообще не фигурирует. – А.Г.) найдено понижение почвы, где при бурении на небольшой глубине обнаружили деревянный настил. Летом 1979 года место было вскрыто. Деревянный настил находился на глубине 30–40 см от поверхности земли. Сразу же под настилом оказались человеческие останки». Единственное, что