Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - Андрей Кириллович Голицын

по Авдонину, как бы вовсе ни при чём. – А.Г.). В деле по прокурорской проверке факта вскрытия останков имеется объяснительная записка Г. Рябова, в которой он указывает о встрече с А.Я. Юровским в 1978 году, передавшим ему тогда копию записки отца. Но именно в том – 1978 году я сообщил Рябову в письме, что предполагаемое место захоронения царских останков нами найдено. С “запиской Юровского” Рябов приехал к нам в 1979 году на вскрытие останков».

Следовательно, если принять как достоверный факт заверения Авдонина, то становится непонятным вся детективная эпопея вокруг документа главного участника расстрела, который один из «изыскателей» (Рябов) получает от сына того самого «главного», а другой (Радзинский) «случайно» находит в московском архиве. Если поверить Авдонину, что в самые что ни на есть глухие советские годы, в период особой обострённости со стороны партийной власти и карательного ведомства в отношении всего, что так или иначе связано было с событием в доме Ипатьева, который к тому времени был уже снесён с лица земли, какой-то малоприметный кандидат геолого-минералогических наук, что-то прочитав из воспоминаний екатеринбургских большевиков, спокойно, собственной инициативой, без всякой посторонней помощи и попечительства всё видящих и всё знающих органов (местные жители заложили бы в первые пятнадцать минут), ничего не боясь, находит захоронение, в котором покоятся останки последнего русского Царя, то это значит, что ни одному слову Рябова и Радзинского верить нельзя.

Если же фантазирует Авдонин и приписывает себе тщеславия ради (или по другой причине) заслуги, которые во всяком случае не одному ему принадлежат, и эти амбициозные претензии сохраняются в документах, представленных в Правительственную комиссию, то приходится предполагать, что сие не личная инициатива екатеринбургского геолога, а тенденция, идущая откуда-то извне. Ведь иначе трудно объяснить постоянно меняющуюся картину. Могильник на Коптяковской дороге, долгое время фигурировавший как «находка Рябова», сначала трансформировался в «находку Рябова и Авдонина», а затем, когда было возбуждено уголовное дело по факту гибели Царской Семьи, превращается уже в «находку одного Авдонина». С того момента Рябов сгинул в небытие (как многие полагают, не по своей воле), уступив «пальму первенства» Авдонину, своему бывшему соучастнику по «археологическим» изысканиям, который на удивление очень скоро вошёл в роль главного действующего лица. Конечно, никогда не посмел бы Авдонин по собственному почину так беспардонно поступить с человеком, которому он, может быть, обязан был своим участием в столь «рискованном» тайном предприятии, не имея на то соответствующего покровительства (без «эгиды» Щёлокова, которой Авдонин обязан Рябову, он бы никогда не посмел раскапывать могильник на Коптяковской дороге), да и Рябов без некоего распоряжения вряд ли добровольно, из гуманных соображений согласился бы пожертвовать мировой своей славой. Человек он самолюбивый, амбициозный и не без тщеславия. Следствие, осуществляемое прокурором-криминалистом Соловьёвым, понятно, на подобные «пустяки» внимания не обращало.

Далее Рябов повествует о том, как этот поиск происходил, что их вывело на нужное место, какими дилетантскими методами они пользовались, как они вскрывали могильник, сколько на то ушло времени. Эти его откровения во многом противоречат тому, что он же сам писал в собственном дневнике, потом живописал в публикациях ещё советского времени, и тому, что говорил уже в 1991 году, давая объяснения прокурору Чуйкову. Представляет, конечно, несомненный интерес дневник, который Гелий Трофимович, как в нём указано, вёл якобы непосредственно на месте «раскопок предполагаемого захоронения царской семьи». Довольно подробно и пунктуально Рябов фиксирует весь происходивший процесс, не упуская даже упомянуть такую мелкую деталь (наверное, для большей убедительности, что не задним числом составлялся дневник), к делу как бы вовсе не относящуюся, но характерную с точки зрения непосредственного впечатления, как он с супругой, сойдя с поезда, прежде чем отправиться к «заветному месту», зашёл в магазин и запасся десятью бутылками воды. Открывается дневник 31-м числом, мая месяца 1979 года, первым «трудовым» днём. «08.45, пригородный поезд до

Шувакиша. Пришли на место, сняли рюкзаки… Пробито пять скважин под шпалами. В двух из них бур извлёк слой чёрной субстанции с запахом мазута (мазут-то откуда? – А.Г.). Я уверен, это искомое: останки трупов Романовых и их людей (в этой могиле 9 человек, все, кроме Алексея и Демидовой). Всё, что осталось в результате воздействия, бензина, серной кислоты».

Тут, конечно, многое непонятно. Особенно заключённое в скобки указание на количество погребённых в ещё не раскрытом могильнике, и, главное, точно определено, что кроме Алексея в могильнике отсутствует Демидова (это так в «Записке Юровского», что Рябов слепо повторяет; он тогда ещё не знал, что экспертиза и следствие после некоторых колебаний – первой кандидатурой была Анастасия – определят отсутствующей Марию. Рябов что, по чёрной субстанции и запаху мазута определил содержание могильника и количество жертв, там погребённых, или это позднейшая вставка?). Историк В.В. Алексеев, опубликовавший в своей книге дневник Рябова, никак сию коллизию не прокомментировал, но по тому, как текст воспроизведён, создаётся впечатление, что это текст авторский.

На следующий день с раннего утра команда Рябова приступает к вскрытию захоронения. Дневник фиксирует последовательность этого процесса. «Снят слой мокрой травы, верхний слой земли, обнажены шпалы. Сняли 1-й слой шпал, под этим слоем обнаружен 2-й слой шпал, проложенный вдоль дороги, здесь же навалены сучки, остатки деревьев, камни, кирпич. Упёрлись в 3-й слой шпал. Мне поручено следить за костром и заготавливать топливо (то есть ведут себя спокойно, как туристы, приехавшие на пикник. – А.Г.). Стоп! Зовут к раскопу. Эврика! Первая находка – обнаружена часть фрагмента тазобедренной кости, чёрного цвета, по виду обработанная сильным хим. реактивом. Обнаружены: часть позвонка и позвонок. Г.Т. Рябов дрожит от волнения (тут почему-то он вдруг начинает себя именовать в третьем лице, прямо как в «Записке Юровского», и, думаю, не случайно. – А.Г.), много говорит, прерывает, грубо требует внимания к оценке найденного. Здесь же обнаружена 21 тазобедр, кость. Под шпалой, под слоем грязно-жёлтой воды Гелий обнаружил кисть руки. Стал шарить руками под водой, заявил, что он прощупывает рёбра, кисти рук с маленькими косточками. Фрагментов одежды нет (это не случайное уточнение, оно с прицелом. – А.Г.). Влад, опустив руки в воду, обнаружил череп, извлёк челюсть с зубами. Гелий пошёл промывать череп… При просовывании руки в жидкую глиняную массу ребята устанавливают, что трупы лежат друг на друге (прямо-таки ясновидящие. – А.Г.). Извлечены позвонки… обнаружили ещё череп… Произведена фотосъёмка. Снова поиски в глине, Влад опять извлекает череп. Промыли здесь же в ручье, на черепе в затылочной части крупное отверстие от пули. Череп обнаружен между мелких костей и позвонков (позвонки, позвонки, позвонки. – А.Г.). Пообедали. Сфотографировали 3 черепа вместе… маленький и с пулевым отверстием