Золотой гроб - Николай Пряничников

Навалились, рулон, шипя изнутри, медленно повалился на пол. Мы потихоньку стали его толкать, разматывая, к воротам. Ну, вот, уже и ворота давно позади, уже размотали метров семьдесят, но в нем еще оставалось достаточно много отменного забора. Докатили до косогора на берегу реки, остановились передохнуть. Рулон, наконец, уже стал полупрозрачен. Изнутри показался силуэт Артамоныча в позе фигуриста. Вернее, только правая рука напоминала у него позу фигуриста, левая была прижата к туловищу по стойке 'Смирно'. Все закурили.

— Живой, значитца, Артамоныч? — уже веселее повторил колхозный электрик, норовясь присесть на рулон

— Ятеблля, п — ш — ш — ш — ш — ш… — донеслось изнутри.

— Да что я, виноват, что ли!? — расшифровав как — то слова намотанного и вскочив на ноги, стал оправдываться электрик. — Вы же сами мне все уши прожужжали, — выбивает, выбивает… Вот я поставил, чтобы не выбивало. Откуда мне было знать, что оно пригорит!? Ведь сто раз говорил, не трогайте рубильник на кухне! Не трогайте рубильник на кухне!..

После этих слов все стали смотреть на нас с Мишкой.

— Мужики, атас! Председатель едет! — заговорщицки молвил один из сеточников, бросая папиросу.

Из леса к цеху подсобных промыслов, прыгая на ухабах, мчался председательский УАЗик. Мы с Михаилом не стали дожидаться конца это замечательной истории, и быстрым шагом направились к кухне, где нас дожидался недоваренный ужин. Мужики заволновались, вскочили. Освобожденный рулон покатился вниз к реке. Докатившись до невысокого обрыва, рулон кончился, и размотанный изобретатель Артамоныч с тонким криком: 'Абля — я — яя!', бултыхнулся в тихий Керженец, распугав мелких рыбешек.

Чем закончилось дело в цехе подсобных промыслов, мы не знаем. Знаем только, что разгневанный председатель очень сильно ругал электрика за жучки, и за то, что оставил всю деревню без света. В гневе он кричал Парфенычу: — Всех коров центральной усадьбы пошлю тебя доить вручную, а недодой вычту из зарплаты …

Мы вернулись на кухню, размышляя над странными словами председателя, — про коров и про Парфеныча. Огромная сила 'Казнить нельзя помиловать'.

Плита уже немного остыла. Макароны все — таки оказались сваренными, хотя и не солеными. Мишка сказал, что это не беда, высыпал в варево с полпачки соли, и вывалил 11 банок тушенки. Для этого часть макарон сверху пришлось также убрать, чтобы освободить место под тушенку. Излишки выкинули в кусты за цех подсобных промыслов, где вороны уже суетились над ранее поджаренным продуктом. Потом, варево мы минут десять размешивали огромным половником. К приезду стройотряда все было готово. Успели даже нарезать хлеб. Правда, не было чая.

— Вы меня убьете! — возопил Коля — Чай под соснами на закате, — это же золотая романтика, а вы лишили нас этого прекрасного мироощущения, повара фиговы!

— Коля, — солидно ответствовал Михаил — ты даже не представляешь, — с какими трудностями нам пришлось столкнуться при приготовлении 'макарон по — флотски'?! Понимаешь, тут местный электрик жучки в электрощит поставил, а в цехе подсобных промыслов они пригорели, и в результате, — кухня осталась без электричества. Ты знаешь, как трудно готовить пищу без электричества?…

Кстати сказать, макароны всем очень даже понравились, и многие приходили за добавкой. Мы добавки не жалели, несмотря на застарелый лозунг, что экономика должна быть экономной. А нас с Мишкой через пару дней даже отметили в районной газете, как искусных поваров, потому что, приехавшая корреспондентка также с удовольствием съела две порции макарон. Когда она нас фотографировала, то долго и мучительно думала — как в фотоснимке отразить нашу тонкую поварскую суть. Выход нашел Мишка. Он сбегал на кухню, принес самый большой половник и два поварских колпака, по расцветке, похожих на маскхалат снайпера.

— Раньше, он был белым — пробурчал Михаил надевая колпак себе на голову. Второй колпак корреспондентка надела на меня и долго переставляла нас около раздачи, чтобы выбрать наилучший ракурс. Кончилось тем, что Мишка с веселым лицом должен был половником доставать макароны из кастрюли, а я должен был эту кастрюлю держать обеими руками, как будто кастрюля могла сняться и убежать. Так мы на снимке и получились.

Чай мы все — таки тоже сварили на костре, который оказался на удивление вкусным, с запахом лесного раздолья.

Следующим утром, завтрак нам привезли из 'Закусочной'. Мишка попробовал отварной рис с котлетой и подливой, и сказал, привлекая внимание завтракающих студенток:

— По — настоящему кашу готовят не так. Она должна быть более рассыпчатой, а котлеты более сочными. Темнота! — заключил он, характеризуя местных поваров и, запуская ложку в свою тарелку.

Я выразительно посмотрел на повара.

— А чего….? Мишка, с откровенным недоумением глядел на меня, сдвинув плечи и, расставив ладони — я сказал что — нибудь не так?! — Скажите, девушки, вчера вам понравились, сваренные мною…, ну, то есть, нами макароны?

— Оч — ччень! Оч — чень понравились! — ответили девушки, доедая свои котлеты, и восхищенно глядя на нас, — Вы не просто повара, вы прелесть!

Мишка был счастлив. Впрочем, похвала представительниц прекрасного пола мне тоже пришлась по душе. Было чудесное летнее утро.

ГАДКИЙ ПЕТУХ

Еще минут двадцать наш небольшой байдарочный отряд махал веслами, как ветряная мельница крыльями. Миновали какой — то палаточный городок на правом берегу реки. Он был пуст, между палаток лениво бродил лохматый пес.

Проплыли устье реки Большая Великуша. Вода в этой речке по цвету напоминала крепкое кофе, которое ежеминутно тоннами вливалось и растворялось в лучезарных водах Керженца.

— Странная река — не преминул сострить Михаил, — этой водой можно заправлять чернильницы.

Приближался вечер. Где — то в сосновых кронах монотонно куковала кукушка.

— Кукушка, кукушка, сколько лет мне осталось жить?! — звонко прокричал Саня в сторону леса и, приготовившись считать, оставил весло. Перепуганная кукушка, как будто подавилась горохом и заткнулась. Мы захохотали.

— Нда — а, эта кукушка не той породы, — раздосадовано сказал Саня. — Гадать не умеет.

— Зато, нынешние эскулапы гадают будь здоров как. Вычитал я однажды в одном медицинском журнале о разных факторах, влияющих на продолжительность нашей жизни, — поддержал разговор Игорь. — Оказывается, табак в среднем укорачивает жизнь на 15 лет, спиртное — еще пятнадцать долой, стрессы — 7, проживание у оживленных автотрасс — 4 года, неправильное питание — 9, загрязнение атмосферы–4, половое воздержание — 6 … Итого, только основных факторов три десятка! Я взял ради смеха и суммировал негативные факторы, сопутствующие моему способу существования! За основу взял год своего рождения, приплюсовал реальный, отминусовал негативные факторы и ахнул, — я должен был умереть за год до восшествия на престол царя — батюшки Николая второго в 1893 году!