Блондинка. Том II - Джойс Оутс

— О, папа! Это существо на экране, это совсем не я.

Как странно! Публика незамедлительно возлюбила Лорелей Ли. И Дороти им тоже понравилась — Джейн Рассел была просто прелестна, тепла, привлекательна, добра и забавна. Но ей, совершенно очевидно, предпочли Лорелей Ли. Почему? Все эти восхищенные улыбающиеся лица… Да просто потому, что Мэрилин Монро была победительницей. А все, как известно, любят только победителей.

Какая все же ирония крылась во всем этом. Ведь все эти люди прекрасно знали: никакой Мэрилин не существовало.

Я не могу провалиться. Просто не имею права. Если провалюсь, умру! Секрет Мэрилин, которого никто не знал. Ее наказанием стала постоянная пульсирующая боль в нижней части живота. Сначала сильнейшее кровотечение (она не возмущалась, она этого заслуживала), затем более медленная и умеренная потеря крови — из ее матки, как слезы, сочилась по капелькам горячая влага. Слава Богу, никто не видит. Это ее кара. Она душилась безумно дорогими французскими духами, которые ей кто-то подарил. Пошатываясь, шла с репетиций и съемок в гримерную и пряталась там, и страшно боялась, что рано или поздно умрет от кровотечения. Пусть думают о ней как о темпераментной женщине; все звезды, все знаменитые актеры и актрисы таковы. Не это самое страшное. Чего стоили ей бессонные блуждания по ночам (когда она была одна, когда Бывшего Спортсмена не было рядом) — действие кодеина заканчивалось, и боли начинали терзать с новой силой. Я создам Лорелей Ли из этой боли. И она сделала это. То было величайшим достижением Нормы Джин, но никто из собравшейся на премьере публики не знал этого, даже не догадывался. А может, они просто не желали знать.

Доктор Боб, посвященный во все подробности Операции, знавший в том числе и об истерике, случившейся с Блондинкой Актрисой в клинике, проявил максимум сочувствия и доброты. Выписал ей таблетки кодеина против «реальной и воображаемой» боли, а также бензедрин — для «прилива энергии» и нембутал, способствующий «глубокому сну без сновидений». И все время повторял при этом в стиле Джимми Стюарта:

— Считайте меня своим самым близким другом, Мэрилин. В этом мире и следующем.

Блондинка Актриса смеялась, но душу ее терзал страх.

Он знает меня. Вдоль и поперек. И изнутри.

И тем не менее на экране красовалась торжествующая Лорелей Ли, кокетливо передергивала красивыми голыми плечиками, запрокидывала хорошенькую головку (этот жест был доведен до абсолютного совершенства, доступного только роботам) и ворковала своим детским сексуальным голоском:

Девушка увянет — мужчина и не взглянет.

Нет радости в старости, нет никакой красоты!

До чего же изящно и мило исполняла Лорелей Ли все эти язвительные лирические песенки! Как ослелительна была ее улыбка! Безголосая Лорелей пела, и оказалось, что голосок ее звучит уверенно и удивительно мило. Лорелей танцевала, и ее тело, не бывшее телом танцовщицы, которое она стала тренировать совсем недавно, оказалось на удивление гибким. Кто мог догадаться, что для этого потребовались часы, часы, часы репетиций? Стертые до крови пальцы ног, постоянная ноющая боль в нижней части живота. А голосом она напоминала младшую сестренку Пегги Ли. Но только, конечно, была гораздо красивее этой самой Пегги Ли!..

— Наверное, я все-таки могу собой гордиться. Правда?

Вот что прошептала бы она на ухо мистеру Шинну, если бы тот сидел сейчас рядом. И крепко держала бы его за руку. О, ему она доверяла!

Наконец фильм кончился. Разумеется, счастливо — двойной свадьбой. Эти прелестные сияющие улыбками и красотой невесты, Лорелей Ли и Дороти, с головы до пят в девственно белом. (Были ли эти красотки девственницами? Сколь ни удивительно, но да, да!) Грянули аплодисменты. Публике понравилась картина, несмотря на всю ее банальность и пустоту. Блондинку Актрису подхватили с двух сторон под руки ее спутники в смокингах и заставили встать. Она плакала. Вы только посмотрите! Мэрилин Монро плачет — настоящими неподдельными слезами! Так растрогана. Восторженные свистки, крики, зал встал, долгая овация.

Ради этого ты убила своего ребенка.

«Королевские» апартаменты гостиницы «Беверли Уилшир» располагались в пентхаусе. После просмотра Блондинка Актриса пробыла на роскошном обеде в свою честь меньше часа. Извинилась и ускользнула. Нечто особенное. Приходи одна! В гостиницу она приехала в половине двенадцатого. Сердце частило, как у птички колибри, она боялась, что вот-вот потеряет сознание. В кинотеатре после долгой, сердечной, замечательной овации, которую зал устроил ей с Джейн Рассел, она тайком проглотила еще одну таблетку доктора Боба — просто для поддержания сил, ибо они, как ей казалось, были уже на исходе. С тем, чтобы Лорелей Ли держалась, выглядела, как новенькая, а не скисла, не сдулась, как воздушный шарик, который бросили на грязный пол да еще наступили на него. «Еще одну. Самую последнюю. Только сегодня», — обещала она себе.

Она нашарила ключом замочную скважину. Пальцы дрожали и казались просто ледяными. Даже своего голоса она не узнавала.

— П-привет!.. Кто тут?

Он сидел на кушетке, обитой бархатом, в позе, демонстрирующей полную расслабленность и небрежность. И походил в этот момент на Фреда Астера, вот только фрака на нем не было и осанка похуже. Перед ним, на низеньком столике, стояли хрустальная ваза с дюжиной алых роз на длинных стеблях, серебряное ведерко со льдом и бутылка шампанского. Он был возбужден не меньше Блондинки Актрисы, она слышала его учащенное дыхание. Возможно, он выпил, поджидая ее. Палантин из белой лисы соскользнул с плеч. И ее тут же пронзил какой-то детский страх — ведь она предстала полуобнаженной. Он робко поднялся на ноги — высокая мускулистая фигура, на удивление черные, без проблеска седины, волосы. И пробормотал:

— Мэрилин? — И почти одновременно с ним Блондинка Актриса пролепетала:

— П-папочка?

И они ринулись навстречу друг другу. В глазах ее стояли слезы, она почти ничего не видела. Споткнулась — высокий каблук зацепился за ковер — и он тут же подхватил ее. Она протянула руки; он крепко сжал их в своих. Какие сильные у него пальцы, какие теплые!.. Он смеялся, немного удивленный ее смятением. А потом начал целовать ее, страстно, крепко, в губы.

Ну конечно, то оказался Бывший Спортсмен. Разумеется, это был не кто иной, как ее любовник.

— Я так с-счастлива, дорогой!.. Ты здесь, со мной, ты все — таки приехал.

И они жадно и долго целовались, ласкали и гладили друг друга. Сон сбылся. Он объяснил, что решил вернуться днем раньше; надеялся успеть на премьеру, но опоздал на самолет. Он так по ней соскучился! Она сказала:

— О, дорогой, я тоже по тебе скучала. Все о тебе спрашивали.

И они пили шампанское, и им подали поздний ужин. Бывший Спортсмен заявил, что с утра во рту у него не было ни крошки, и жадно поглощал еду. Блондинка Актриса рассеянно ковырялась в своей тарелке. На торжественном обеде в свою честь она, предвкушая встречу в отеле, не смогла заставить себя проглотить ни кусочка. Аппетита не было и теперь, голова кружилась от радости при виде сидящего рядом Бывшего Спортсмена. А в мозгу все пылало — словно в ярко освещенной комнате, где к тому же на окнах подняты все шторы. Бывший Спортсмен заказал ей печеные груши в бренди с корицей и гвоздикой. Со дня их первого свидания в «Вилларс» он почему-то вообразил, что печеные груши в бренди являются любимым десертом Блондинки Актрисы. Ну, и, само собой разумеется, шампанское было ее любимым напитком, а красные как кровь розы — любимым цветком.

Она нежно называла его «Папочкой». Она называла его «Папочкой» в течение нескольких месяцев, с того дня, когда они стали любовниками.

Бывший Спортсмен, в свою очередь, называл ее «Малышкой».

Еще один сюрприз — он привез ей кольцо. Неужели он все решил и предвидел заранее? Кольцо с большим бриллиантом в обрамлении других бриллиантов, помельче. Она нервно рассмеялась, когда он надевал ей на пальчик это кольцо. И все же интересно, когда это он решил?.. А Бывший Спортсмен говорил тем временем низким напряженным голосом, как будто они ссорились:

— Мы любим друг друга, нам пора пожениться.

И у нее не было никакого другого выхода, кроме как согласиться. Она услышала собственный немного испуганный шепот:

— О да! Да, дорогой. — Потом подняла его руки и зарылась лицом в большие ладони. — Твои руки! Твои сильные красивые руки!.. Я люблю тебя. — Словом, все по сценарию, который она выучила, даже не прочитав.

Бывший Спортсмен спал. Во сне он сильно храпел. Что-то неразборчиво бормотал себе под нос. Он лежал на спине в боксерских трусах (надел их, сходив в ванную, после того как они занимались любовью), грудь обнажена. Он был из тех мужчин, кто сильно потеет и ворочается во сне, скрипит и скрежещет зубами. Теперь же, судя по позе и быстрым дерганым движениям, отбивал мячи, нацеленные прямо в его ничем не защищенную голову. Иногда в такие моменты Блондинка Актриса бросалась утешать и успокаивать своего любовника, но сейчас выскользнула из-под одеяла и принялась расхаживать по ковру босиком. Потом тоже пошла в ванную, предусмотрительно притворив дверь, прежде чем включить там свет. Ослепительно белая плитка, зеркала, отражающие другие зеркала. Волшебный Друг смотрел на нее, словно не узнавая. Видишь, даже шрама никакого не осталось. В отличие от аппендицита или кесарева.