Черный плащ немецкого господина - Галина Грановская

Когда Павел уходил из цеха, за его спиной перешептывались.

А потом он заметил, что рабочие стали называть его на «вы». То ли побаиваться стали, то ли больше уважать. Он склонен был думать, что стали уважать. Во всяком случае, после истории с Борькиным на работу никто не опаздывал. И в цеху стало чище, как он того и требовал. Ну, а то, что при нем перестали скабрезные анекдоты рассказывать и поддевать его, как в первые дни, так это же только хорошо, решил он. И то, что все разговоры смолкали, стоило ему подойти, почему-то оставляло равнодушным. В другие времена его может быть, это бы и задело, но в другие времена он сам был одним из них, а сейчас должность обязывала быть другим. Чтобы чего-то достичь, надо было стать другим. И он стал. Потому что понял, если не хочешь, чтобы тобой командовали такие, вот, борькины, нужно самому научиться ими управлять. Нужно уметь проявить характер, уметь настоять на своем. Но все эти мысли шли как бы вторым планом.

Его сложные взаимоотношения с женщинами, вот что действительно волновало. И как-то не верилось, что все это происходит с ним, с еще недавно никому не нужным Пашкой-охранником.

Майя — Элеонора. Элеонора — Майя.

С Майей все только начиналось. То есть, он надеялся, что это так, он хотел так думать. В последнее время он почему-то стал нравиться женщинам. Забежав на днях в плановый отдел, услышал вдруг, как толстушка у окна сказала шепотом сидевшей позади соседке: а этот новенький инженер очень даже ничего. Ага, откликнулась та, я бы с таким в сауну сходила… и обе захихикали. Он сделал вид, что ничего не слышит. А выйдя в коридор, подумал запоздало, что надо было обернуться и сказать, так в чем же дело, давайте и сходим. Не научился еще быстро реагировать. Вряд ли дело было в его внешности, он и раньше носил такую же стрижку и также брился по утрам, ни усов, ни бороды не отращивал. Разумеется, одеваться стал лучше, но и это, пожалуй, не главное. Поломав голову над всем этим, пришел, в конце концов, к заключению, что причина внезапного женского интереса к его персоне — его новый статус. То, что он работает инженером в престижной частной фирме. Работает в такой фирме, значит, голова есть, устроен, не говоря уж о том, что должность такая обычно хорошо оплачивается.

Были признаки того, что и Майе он не совсем безразличен. Хотелось так думать. А что, если он нравится другим, почему не может понравиться Майе? Пригласить бы ее куда-нибудь. Согласится, значит есть надежда на более близкие отношения. Но и тут вклинивалась Элеонора. Они с Майей хорошо знакомы. Не подруги, но какие-то там отношения поддерживают, раз ходят друг к другу на всякие юбилеи и дни рождения.

И пора, пора заканчивать с Элеонорой, в сотый раз сказал себе. Вот прицепилась! Нет, она, конечно, умеет доставлять удовольствие, но слишком дорога плата. После каждой встречи с ней он несколько дней жил как на вулкане, в напряжении, в ожидании неприятностей. Потом немного успокаивался — до следующей встречи. Но ведь выплывет все наружу рано или поздно, такое нельзя скрывать до бесконечности, город небольшой. И потом, его, помимо страха, что все откроется, царапала время от времени мысль, что он для нее как мальчик по вызову. Сейчас он хотел других отношений. С Элеонорой и выйти никуда невозможно…

Как от нее отделаться? Она поджидала его после работы, подстерегала, как охотница добычу. А эти ночные звонки! Как будто проверяла, нет ли кого в его квартире, куда он ее не приглашал. Иначе, зачем звонить? Говорить им абсолютно не о чем. Если она бывала трезвой, то начинала с жалоб, что ей очень одиноко. Хотя, как это может быть, что прожив в городе всю жизнь, она не обзавелась подружками и приятельницами? С кем-то же она ходит по магазинам, покупая одежду — гардеробная у нее как небольшой магазин. Опять же, если она приглашала гостей, то и ее приглашали в гости. Если же Элеонора звонила пьяной, то несла такое, от чего вяли уши. Тогда он старался от нее побыстрее отделаться. Говорил, что сейчас занят, и поскорее вешал трубку.

Но на этот раз позвонил ей сам. По телефону было легче сказать то, что хотел.

— Думаю, нам не нужно больше видеться, — сказал, стараясь, чтобы голос его звучал как можно тверже.

— Что, появился кто-то поинтереснее? — ядовито поинтересовалась она, нисколько не удивившись его заявлению.

— Мне нужны нормальные отношения…

— А у нас ненормальные? — она деланно рассмеялась. — Или ты голубой?

— Мы с тобой и выйти никуда не можем. Все наше общение исчерпывается постелью.

— И что, тебе плохо со мной в постели?! Как-то не заметно было, что тебе не нравится!

— Мне надо устраивать свою жизнь. Ведь ты не собираешься оставить свой дом и переселиться в двухкомнатную квартиру?

— Коварный вопрос, — усмехнулась Элеонора. Помолчала. — Ладно. Устраивай. Я мешать не буду. Но давай встретимся в последний раз, устроим проводы…

— Нет, — он собрал всю свою силу воли, чтобы сказать это «нет». — И очень прошу, не звони больше ночами.

— Потому что ты теперь не один? Правильно я поняла?

— Абсолютно. Я… я теперь не один.

— Прибежишь, ведь, еще! — презрительно процедила Элеонора. — Такими, как я не разбрасываются.

И сама повесила трубку.

Он вздохнул с облегчением — вроде бы поняла.

Майя прислала пригласительный билет на показ новых моделей, который в середине декабря, накануне праздников устраивали крупные торговые центры. В конверте, присланном в офис, было всего два билета — для него и Неверскому.

Неверский, как всегда, отказался, — что ему какое-то провинциальное шоу, когда он приглашен в столицу, на встречу с самим министром! А Павел пошел. Во-первых, никогда в жизни на таких мероприятиях не бывал, во-вторых, хотел — и это было главное — увидеться с Майей.

Показ проходил в большом зале бывшего Дома профсоюзов. Когда он зашел внутрь, в вестибюле уже было не протолкнуться. У гардеробной змеилась длинная очередь, увидев которую ему тут же захотелось повернуть обратно. Никогда еще не бывал на подобных тусовках и слегка растерялся. По телевизору, правда, видел, но не находил ничего интересного в этих дефиле. А уж пестрыми новомодными тряпками и подавно не интересовался. Мода для подростков и всяких там свободных художников. Он сейчас хотел бы иметь такие костюмы, как у Неверского — великолепного качества, строгие.

И где он здесь найдет Майю? А если даже и найдет, то, как можно общаться в таком столпотворении? Пожалуй, в зал и соваться не стоит. Только время потеряет. Вздохнув, уже было повернул к двери, как вдруг из толпы неожиданно вынырнула Майя и, ухватив за руку, решительно повлекла его за какой-то занавес, под которым пряталась узкая дверь.

— Оставь свой плащ здесь, — сказала она, пропуская его внутрь. — Иначе будешь час стоять, чтобы раздеться и два, чтобы потом одеться. Наши места в первом ряду.

Наши места! Она посадила его рядом с собой — это ли не доказательство того, что он ей небезразличен?

Они прошли в зал. Часть стульев из партера была вынесена, и со сцены в зал выдвинули подиум — дощатый настил, покрытый плотной тканью. Вначале было что-то вроде речи, которую произнес организатор мероприятия, потом начался сам показ. Ничего интересного в этом зрелище Павел не нашел и вскоре заскучал. Едва сдерживая зевоту смотрел на тощих, нелепо одетых девиц и парней двухметрового роста, с мрачными лицами, топающих то по одному, то парами строевой походкой по подиуму. Мужская одежда показалась еще глупее женской. И с Майей, хотя она сидела рядом, поговорить не удавалось; все, чем он мог довольствоваться — так это прислушиваться к непонятным репликам, которыми Майя обменивалась с соседкой, сидевшей по другую от нее сторону. Но, вот, наконец, демонстрация одежды подошла к концу, и он вздохнул с облегчением.

— Никуда не спешишь? — спросила она, когда стихли аплодисменты, которыми проводили местных кутюрье.

Он покачал головой.

— Тогда подожди.

Еще с полчаса она разговаривала с толкавшимся около нее народом. Улыбалась, слушала, склонив голову, что-то объясняла. В основном, мужчины, ревниво отметил, подпирая, в ожидании, стену у выхода. Впрочем, с кем еще могла говорить хозяйка магазина мужской одежды? Клиенты, наверное. Наконец, распрощавшись с последним, Майя подошла к нему. Оказалось, ей понадобилась помощь — надо было отвезти одежду, которую она давала на показ, обратно в один из бутиков. Он с радостью согласился помочь, хотя и мелькнула мелкая подлая мыслишка — может быть, она и пригласила его только затем, чтобы он немного на нее поработал? Но если и так, пусть так, все равно он был рад ей помочь. С каким-то даже удовольствием натягивал целлофановые мешки на костюмы и складывал их в картонные ящики. Потом погрузил их в микроавтобус.

— У меня есть приглашение на открытие нового ресторана. Не хочешь пойти? — предложила внезапно Майя по дороге в магазин. — Сегодня.