Черный плащ немецкого господина - Галина Грановская

В то же мгновение прямо под носом у него оказались роскошные плечи, которые, почти врезаясь в нежную кожу, перечеркивали две узких лямочки. Полные руки сомкнулись за его спиной. Павел попытался отстраниться, — мог войти Неверский или кто-то из гостей, или прислуга из кухни выглянуть, — но это было бесполезно. На его счастье затренькал звонок.

— Кто-то еще пришел, — выдохнул он, осторожно высвобождаясь из жарких объятий.

— Ага, — шепнула она, не размыкая рук, впилась ему в губы.

Трель повторилась.

— Элла, открой! — крикнул из глубины дома Неверский. — Я занят!

— Занят он! — повернув голову, Элеонора метнула гневный взгляд в глубину дома. — Опять с Бакатиным заперся, все совещаются.

Перехватив удивленный взгляд, закусила губу.

— Ладно, потом поговорим, — произнесла тихо, и зацокала каблучками к двери. Он с тихим отвращением вытер губы. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел на них следы помады.

Гостей было человек двадцать, не меньше, но, как и в первый раз, Павел почти никого не знал, хотя был народ и с производства. Однако они к нему не подходили, занятые разговорами, и он тоже навязываться не хотел. Тем более, те были с женами. Время от времени Элеонора подводила к нему кого-то, с кем-то знакомила, но говорить было не о чем, и через минуту он снова оказывался один. Стоял в сторонке за камином, делая вид, что рассматривает картину. Картина была новая, видимо, кто-то преподнес ее в качестве подарка, стояла на маленьком столике, прислоненная к стене. Виноград, персики и какие-то экзотические фрукты, тщательно выписанные рукою мастера, были как живые. Но не изучать же их вечно. Ему хотелось побыстрее сесть за стол. Кого они ждут? Или так у них принято — целый час томить гостей, чтобы как следует проголодались? Правда, можно было выпить, на маленьком столике стояли бокалы и какие-то красивые бутылки, некоторые уже курсировали с этими бокалами туда-сюда, но он не знал, что в этих бутылках, а рассматривать этикетки у всех на виду не хотелось. Вдруг там крепкие напитки? А пьянеть нельзя, с Элеонорой надо держать ухо востро. Павел уже подумал, не отправиться ли ему на поиски кухни, чтобы предложить там свои услуги и попутно что-нибудь проглотить, как вдруг увидел входящую в комнату женщину и сразу забыл, что голоден.

Майя. Во всей своей красе и блеске. Последняя пришла. Не отдавая себе отчета, он медленно направился к ней, но тут вдруг неожиданно последовало приглашение к столу, и все стали шумно рассаживаться. Хорошо бы сесть рядом с ней. Осторожно обходя гостей, он продолжал подбираться поближе. Но тут обнаружил, что сесть, где хочется, здесь не получится. Это вам не у Лямкиных на именинах. На столах, около каждого прибора стояли маленькие картонные карточки, на которых крупным красивым шрифтом были написаны имя и фамилия. Здесь сидеть, где попало и с кем хочется, не полагалось. Разочарованный, он двинулся вдоль стола, выискивая свое имя. Ага, вот оно, почти в самом конце. Похоже, гостей рассаживали по степени важности. Пашке, как персоне незначительной, досталось сидеть далеко от хозяев, рядом с рыжей толстушкой примерно его возраста. Она радостно улыбнулась ему и представилась: Катя. Ее голые полные руки были щедро усыпаны веснушками, наверное, они были и на лице, но не видны под толстым слоем крема и пудры. С другой стороны от него сидел какой-то пожилой мужик. Вроде бы их знакомили, но он уже начисто забыл его имя.

— Вы, наверное, двоюродный брат Александра Ивановича? — все так же, радостно, улыбаясь, поинтересовалась Катя. — Из Новосибирска?

— Нет, — ответил он. — Я живу здесь. Мы с Александром Ивановичем вместе работаем.

Улыбка тут же исчезла со щедро накрашенных губ. Катя вздохнула и перевела взгляд на стол. Поводила туда-сюда головой, оглядывая блюда, которые стояли перед нею, выбирая, чтобы положить на свою тарелку, и давая этим понять, что утратила к нему всякий интерес. Ясно. Женщина незамужняя, в поиске. Видимо, ей обещали знакомство с братом директора крупной фирмы, а посадили с рядовым инженером.

Он слушал тосты, произносимые гостями, вместе со всеми пил шампанское за Элеонору и ее день рождения. Что-то ел, отвечал на какие-то вопросы своего соседа, а сам все время краем глаза следил за хозяйкой модного магазина.

Она сидела по другую сторону стола, ближе к хозяевам, в блестящем черном платье, красивая, как какая-нибудь кинозвезда. Другие вокруг тоже были с прическами и одеты соответственно — сплошной соблазн, дамы во всеоружии. Но ни одна не могла сравниться с Майей. Во всяком случае, для него. В ушах мерцали серьги с белыми и зелеными камешками, на шее переливалось огоньками колье, какого он еще никогда в жизни не видел, но самыми ослепительными среди всего этого сияния были глаза. Она взглянула на него мимоходом, улыбнулась, и он понял, что окончательно пропал. Этот мужик в дурацком пестром галстуке, что сидит с ней рядом, явно не на своем месте. Сидеть с такой женщиной и разговаривать с кем-то, через стол, к тому же, ну не хам? Он пытался придумать какую-нибудь фразу, с которой можно было бы начать разговор с Майей, но мозги словно заклинило. Ему хотелось одного, чтобы поскорее можно было встать из-за стола, подойти к ней и поговорить. Или даже просто постоять рядом.

Наконец, Элеонора поднялась со своего места и пригласила гостей в зимний сад. Любимое место, где она зачастую проводила по полдня, листая журналы. Ну и еще, случалось, кое-чем занималась. Когда было с кем. Знал он этот зимний сад, уже достаточно хорошо его изучил, вплоть до самых интимных уголков. Павел почувствовал, что ему стало жарковато. Много народу. И отопление у Неверских всегда включено на полную катушку. Здесь ни на чем не экономят. Это же надо, сколько денег в трубу улетает!

— Пока девушки уберут стол и приготовят чай и кофе, мы посмотрим одно интересное дерево, только сегодня купила, — сказала Элеонора. — На нем все цветы разного цвета, от розового до темно-красного. Называется оно «Крайстчерчское чудо». В садовом центре сказали, что привезли его — представляете? — из Новой Зеландии!

Все стали подниматься. Павел тоже поднялся, но за другими не последовал, несмотря на то, что Майя отправилась туда одной из первых. Нет, не стоило рисковать. Решил, вместо этого, помочь двум девушкам-официанткам, обслуживающим день рождения убрать со стола.

— Не надо, не надо, мы сами! Элеоноре Михайловне это не понравится, — испуганно замахала руками одна из них. — Вы гость, отдыхайте!

— А я и отдыхаю, — откликнулся он, быстро складывая грязные тарелки в стопку. — Еще как отдыхаю… Куда нести?

Но отнести на кухню посуду не позволила Элеонора, внезапно появившаяся в дверном проеме.

— Ты тоже должен на это посмотреть, — подхватив под руку, она настойчиво потащила его за собой. — Этого дерева ты точно еще не видел.

Сопротивляться, да еще под любопытными взглядами официанток, было глупо. Смирившись, он топал рядом, думая только об одном — чтобы ей не приспичило где-нибудь уединиться. Но Элеонора действительно повела его в зимний сад, и подвела к тому месту, где в деревянной кадке стояло довольно высокое дерево с почти фиолетовой листвой, усыпанное множеством небольших ярких цветков розового, красного, бордового цвета.

— Действительно, из Новой Зеландии. Euonymus olympicum, — пробормотал он. — Выведен в Окланде.

Те из гостей, кто стоял поближе, тут же повернулись в его сторону.

— Как-как ты сказал? — переспросила Элеонора, отстраняясь и удивленно глядя на него. — Откуда ты знаешь, как оно называется?

— Да он этикетку прочел, — засмеялся мужик в пестром галстуке. — Вон она, в листьях, прямо перед вами болтается. Ботаник!

Все весело засмеялись. И Пашка, смущенно, вместе со всеми. Не привык он быть в центре внимания.

Еще немного потоптавшись в стеклянной галерее, народ стал возвращаться в каминный зал.

— А где же шампанское? Его уже, что, тоже унесли? — Бакатин разочарованно оглядел стол, уже накрытый к чаю.

— Выпили. Но в холодильнике должна быть еще пара бутылок, — сказала Элеонора и вдруг обернулась к Павлу, который еще не успел занять свое место. — Идем, поможешь мне их открыть.

Он замер, не зная, как реагировать на ее просьбу. Похоже, ей уже надоела роль гостеприимной хозяйки, надоело развлекать других, захотелось развлечься и самой. Звать его куда-то при всех, на виду у мужа!

— Садитесь, я сам принесу, — повелительно махнул рукой Неверский.

Павел мысленно поблагодарил его. Пасть под натиском пьяной Элеоноры — где-нибудь на кухонном столе или, того хуже, на полу у открытого холодильника, где охлаждается шампанское… брр! Не женщина, а прямо-таки паук. Он осторожно занял свое место и поймал взгляд Майи. Показалось ему, или и в самом деле, она посмотрела на него с сочувственной усмешкой? Ему очень хотелось поменяться местами с мужиком в пестром галстуке, сесть с ней рядом и говорить, говорить, говорить… О чем? О чем он может с ней говорить? Что их связывает? Ничего. Вот именно, и говорить, соответственно, им не о чем. Вот если бы удалось проводить ее домой… Интересно, в каком районе она живет? Может быть, они соседи? Но он даже улыбнуться ей не посмел, не то, чтобы заговорить.