Все мы только гости - Евгения Горская

Шум мотора Тамара услышала издалека и сразу забыла про старые обиды и недавний страх. Ей стало легче и даже день опять показался жарким. Она выскочила на дорогу, не дожидаясь, пока Лина затормозит.

– Ты что делаешь-то? – разозлилась та, выключив мотор. – Даже не смотришь, кто едет. А если бы это оказалась не я?

– Ты это, ты, – засмеялась Тамара. – Я чувствую. Как кошка. Знаешь, у нас раньше кошка была, персидская, так она маму встречать шла, когда та только в подъезд входила.

– Тома. – Лина вылезла из машины, потянулась. – Нам нужно на рынок съездить, купить одежду какую-нибудь. Вечером может быть холодно.

– Угу.

– И Павлу сообщить, что мы в бегах.

Что же она не догадалась захватить телефон? Сумку с документами и банковскими картами схватила, а телефон забыла. У Тамары мобильник есть, она его из рук не выпускала, но в нем нет номера Павла.

– Это еще зачем?

– Но… – растерялась Лина. – Он же нам помогал. И вдруг мы исчезли…

– Ну и что? Исчезли и исчезли.

– Нехорошо, Том. Нужно как-то ему сообщить.

– Интересно, как мы сообщим? В гостиницу к нему пойдем, чтобы нас подстрелили по дороге? Да ты даже не знаешь, в каком он номере!

Лина промолчала. Почему, собственно, она решила, что Павел будет за них переживать? С чего взяла, что его касаются ее проблемы?

– У твоего Павла таких, как ты, в каждой командировке по штуке. А у тебя, между прочим, муж есть. Или мужа нет?

Павел порядочный, ответственный человек. Чужая женщина попала в тяжелую ситуацию, и он обязался помочь. Только и всего.

– Ладно, – вздохнула Лина. – Поехали на рынок.

Думать о том, что она больше не увидит Тропинина, было неприятно.

Может, и к лучшему, что они больше не встретятся. Знакомы всего ничего, а она все время о нем думает, как будто ей подумать больше не о ком. О киллере, например. Или о Стасе.

Права Тома, она, Лина, Павлу никто. И нечего себе выдумывать новую жизнь.

До рынка добирались по длинной дороге с другой стороны города. Он располагался напротив старой церкви. Сколько Лина себя помнила, церковь всегда стояла полуразрушенной, а теперь смотрела на рыночную суету замечательно отреставрированным фасадом.

Выпутаемся из этого кошмара, поставлю свечку, решила она.

– Лин, – заговорила вдруг всю дорогу сосредоточенно молчавшая Тамара. – А я ведь твою бабушку как раз накануне смерти видела. Я по улице прогуливалась, а они с Антониной Ивановной из вашего дома вышли. Потом Полина Васильевна вернулась, и к ней почти сразу тетя Клава зашла. Знаешь, я поверить не могла, что Полина Васильевна умерла.

Тамара прогуливалась морозным вечером в надежде встретить Костю. Были студенческие каникулы, она знала, что он приехал, и очень хотела, чтобы у них получилась настоящая большая любовь. Почему-то в тот вечер она была уверена: любовь у них получится, и жалела, что впервые не приехавшая на каникулы Линка этого не увидит.

Костю она так и не встретила, закоченела и пошла домой.

– Я тоже долго не могла поверить, что бабушка умерла. – Лина припарковала «Ниву» почти у входа на рынок. – Ладно, пойдем отовариваться.

Тропинин высматривал цветастую юбку, но они обе, и Лина, и Тамара, появились одетыми совсем по-другому: в короткие брючки чуть ниже колен и простенькие футболки, только что купленные, и от этого казались совсем незнакомыми. Раньше Тропинин знал, как называются такие брючки, жена часто носила подобные, а потом забыл за ненадобностью. Но об этом он подумал после того, как понял, что стоит у них на пути, глупо улыбаясь, и удивился, что день, оказывается, теплый и солнечный, и дует легкий приятный ветерок, и в такой день нужно радоваться жизни просто так, ни от чего. Он вообще сразу как будто проснулся, вернее, ожил, словно до этой минуты был не вполне живым. Впрочем, наверное, так и было.

– Ну вот, – засмеялась Тамара. – А ты переживала. Никуда твой Павел не делся.

– Ты как нас нашел? – спросила Лина и тоже засмеялась.

Жаль, что рядом стояла ее подруга, ему нестерпимо хотелось обнять Лину, прижать к себе и не отпускать, и объяснить ей, что она для него больше не чужая.

– Нашел, – отмахнулся он и, спохватившись, протянул Лине телефон, который так и нес в руке: – Вот. Что случилось?

– Ой, – затараторила Тамара. – Ты не представляешь…

– Пойдемте в машину, – перебила ее Лина.

В машине Тропинин холодел от ужаса, слушая их сбивчивый рассказ. Впрочем, нет, это неверно, ужас был, когда они пропали и он не знал, что с ними.

– Лихо, – прокомментировал он и признал: – Молодцы.

Им вообще везло сегодня. Даже номер Овсянникова, который Тамара в очередной раз набрала, уже не надеясь услышать ответ, неожиданно отозвался голосом Сергея Михайловича.

– Ой, Сережа! – завопила Тамара, прыгая на сиденье рядом с Линой. – Сереженька! Это Тамара Ропкина, ты меня помнишь?

– Тише ты, – зашипела Лина. – Не ори на всю улицу.

– Сережа, приезжай скорей. Тут у нас такое!.. За нами с Линой киллер охотится. – Тамара пихнула ее рукой – не мешай. Зря она сказала про Линку, не стоило. Пусть Сергей беспокоится только о ней, о Тамаре. – То есть это он за тобой охотится, а мы так… под руку попали.

Как ни странно, ситуацию она обрисовала точно и кратко, Тропинин даже не ожидал. И не ожидал, что Овсянников отреагирует мгновенно и по делу.

Тамара отключила телефон и удовлетворенно откинулась на сиденье:

– Сейчас человек подъедет.

– Какой человек? – поторопила ее Лина.

– Черт его знает. Сейчас к нам подойдет какой-то Владислав Прохоров.

– И что?

– Ну откуда я знаю? Спрячет нас, наверное.

Больше Лина ничего спросить не успела, потому что мужик, появившийся неизвестно откуда, наклонился к открытому окну машины:

– Прохоров. Владислав.

Он имел вид вполне бандитский: в черной футболке, под которой бугрились мышцы, и с волосами, стянутыми на затылке в хилый хвостик.

Окинув быстрым взглядом девушек, Прохоров уставился на Тропинина, наверное, признал в нем главного.

– Тропинин, – вздохнув, представился тот. – Павел.

Больше ничего объяснять не пришлось. Прохоров кивнул, отчего-то вполне удовлетворенный его ответом, как будто ему объяснили, кто такой Тропинин и что он здесь делает. Впрочем, об этом Тамара успела рассказать Овсянникову, а тот, наверное, объяснил своему помощнику.

– Я отвезу вас домой к Сергею Михайловичу, – доложил Владислав. – Побудете там, пока он не приедет.

– Я не поеду, – сразу решительно отказалась Лина. – Я лучше у Николая Ивановича поживу.

Видимо, Прохоров знал, кто такой Николай Иванович, потому что лишних вопросов не задал, а безуспешно пытался уговорить ее слушаться Сергея Михайловича и сдался только после долгих препирательств и звонка шефу.

– Предлагаю другой вариант, – сказал Тропинин. – На заводе есть мини-гостиница, сейчас она пустует, насколько я знаю. Давай, я тебя там устрою. Территория охраняется, и сам я туда могу переехать. Для дополнительной охраны.

Этот вариант немногословного Прохорова устроил больше, он, пожевав губами, согласно кивнул и выжидающе уставился на Лину, пока она тоже не кивнула, соглашаясь.

Мужчины обменялись контактными телефонами, счастливая Тамара удалилась под охраной Владислава, и Тропинин пересел на переднее сиденье рядом с Линой. О том, что она ему не чужая, он так и не сказал.

Нечто подобное Сергей Михайлович предполагал. Правда, он не предполагал, что действовать его противники станут столь примитивно, все-таки сейчас не девяностые годы.

Ехать домой необходимо немедленно, причем ехать, никого не поставив об этом в известность. Сейчас он никому не может доверять, чтобы киллер, а Овсянников верил Тамаре, не узнал о его перемещениях в тот же момент, как он отключит телефон, предупредив о своих изменившихся планах. На самом деле о том, что его заказали, он знал и без Тамары, об этом ему намекнул несколько дней назад знакомый чиновник из областной администрации. С чиновником Сергей Михайлович был знаком плохо, но поверил ему сразу. Впрочем, он и без чиновника понимал, что нежелание делиться собственностью бывает опасным для жизни.

Поезд отпадал, на вокзале его вполне могли «пасти». Можно было нанять частника, но Овсянников поступил по-другому. Выйдя из гостиницы, спустился в метро и меньше чем через час уже сидел в автобусе, отправляющемся до областного центра.

На автобусе покидать Москву ему еще не приходилось. Когда он был студентом, ездил на электричке. Билет на автобус по его тогдашнему безденежью стоил дорого, а на электричке он ездил без билета, платил контролерам без квитанции небольшие деньги, и все были довольны.

Студенческие годы Овсянников вспоминать не любил. Не то чтобы они были связаны с чем-то исключительно неприятным, просто остались в памяти чередой серых будней. В институт он поступил сразу, специальность выбрал себе техническую, а на технические факультеты в те годы никакого конкурса не было. Тогда все рвались в юристы, экономисты и черт знает еще куда, только не в инженеры. Отучился он легко, подрабатывал, где мог, а после института пошел в армию. К тому времени предприятия по большей части простаивали, а если где и теплилась какая-то жизнь, зарплаты вчерашним студентам предлагали несерьезные, на такую не только квартиру снять, а и прокормиться было невозможно.