Все мы только гости - Евгения Горская

Такая же была на Тамаре, когда он видел ее в последний раз.

Футболку Филин трогать не стал, даже отвернулся от нее, стараясь унять подступающую злость.

Скажи ему кто, что его проведут две бабы, он бы живот надорвал от смеха.

Из дома вылез тем же путем, через окно. Участок покинул проторенной дорожкой, через лаз в штакетнике.

В полицию девкам соваться не с чем, их там засмеют. Подумаешь, увидели кого-то за забором. В полицию они не сунутся, в этом он был уверен.

По узкой тропинке на этот раз пошел не к центру города, а в другую сторону, к железнодорожным путям. За железной дорогой виднелся лес, совсем рядом. Только перейти через полосу цветущего луга.

Девчонки вполне могли смотреть сейчас на него из леса. Сам бы он именно там и спрятался.

Правда, у них есть и другой вариант, спрятаться у друзей-приятелей-знакомых. Филин бы такой вариант не рассматривал, он давно был одиноким волком, но они могли.

И ведь знал, что бабы приносят несчастье. Какого черта сунулся к черноглазой Тамаре?

Он вздохнул. Филин не любил опасных совпадений, и почему она дважды попалась ему на глаза в самых неподходящих местах, выяснить было совершенно необходимо. А вот потом произошло непредвиденное – с ней он как-то расслабился. Глупо. Глупо и опасно.

Филин посмотрел в сторону леса. Злиться нужно было на себя, а он злился на них. Даже не на них обеих, а только на одну, на Тамарину подружку. Впрочем, долго злиться он себе не позволил. Вот когда выполнит заказ…

Заказ был не слишком сложным. То есть программа-максимум была действительно сложной – заставить Овсянникова подписать нужные бумаги. Но допускался и второй вариант, попроще: нет человека – нет проблемы. Тут у заказчиков особых требований не было, на несчастном случае они не настаивали.

Когда-то он жил такими заказами, но с тех пор прошло много времени, он почти привык чувствовать себя законопослушным гражданином, и если бы не крайняя необходимость, ни за что не взялся бы за эту работу. Необходимость заключалась не в деньгах. Он просто не мог не выполнить этот заказ, его попросили люди, которые слишком много о нем знали.

Филин еще раз оглядел веселенький июльский пейзаж. Поразмышлял, не пойти ли на речку поплавать. Не пошел.

Выбирались через заброшенный участок. Когда-то тут жила молчаливая бабушка Фрося, слывущая местной колдуньей. Лечила соседей отварами из трав, умела заговаривать кровь. Это Лина видела собственными глазами: лет в шесть распорола себе ногу, зацепившись на улице за какую-то железку. Кровь текла и текла, бабушка не на шутку перепугалась, а проходившая мимо соседка пошептала что-то над Лининой ногой, и кровь почти мгновенно течь перестала. С соседями Фрося почти не общалась, только улыбалась и кланялась при встрече. Маленькая Лина ее почему-то очень боялась, а бабушка жалела, носила Фросе продукты и лекарства. Умерла Фрося, когда Лина училась в десятом классе. Дом с участком достался какому-то дальнему ее родственнику, но он появился только однажды, с тех пор участок зарастал травой, а дом совсем развалился.

Пролезли под покосившимся забором, сначала Тамара, потом Лина.

– К Николаю Иванычу давай, – решила Лина, выглядывая на безлюдную улицу с Фросиного участка.

– Я не пойду, – отрезала Тамара. – Он в ментовку сунется, только хуже будет.

– Что же нам, – изумилась Лина, – в лесу теперь жить? Не дури, Тома. В Москву ты не хочешь, к Николай Иванычу не желаешь…

– Не хочу! Ты иди куда угодно, а я не пойду.

– Ты спятила?

– Я буду ждать Сережу, – зло объяснила подруга. – Тебе хорошо, у тебя муж богатый… У тебя вон еще Павел есть, а у меня вся надежда только на Сергея.

– Ладно, – сдалась Лина. – Жди в лесу, где мы раньше подосиновики собирали. Помнишь?

– Склероза пока нету, – буркнула Тамара. Понимала, что злиться на Линку не с чего, а все равно злилась, на бывшую подругу злилась даже больше, чем на судьбу.

– Жди меня там. Я у Николай Иваныча машину попрошу, все лучше будет, чем под открытым небом.

По улице Лина шла, стараясь не бежать и не оглядываться. К счастью, старый знакомый оказался дома.

– Николай Иваныч, – без стука вошла в чистую кухоньку Лина. – Одолжите, пожалуйста, мне машину. Здрасте.

– Здравствуй, – оглядел ее бабушкин друг, оторвавшись от плиты, на которой помешивал что-то в кастрюльке. – Почему не заходишь? Я уж сам хотел идти тебя проведать.

– Да у меня… – Нестерпимо хотелось поделиться всем со стариком. Лина знала, что совет он может дать очень дельный. – Потом расскажу. Николай Иваныч, пожалуйста, одолжите машину.

– Зачем? – Он выключил под кастрюлькой газ и неторопливо уселся за стол, кивнув Лине – присаживайся.

По дороге она наспех придумала, что машина нужна ей для поездки в соседний город, где совсем недавно был заново отстроен древний монастырь, и куда она действительно планировала съездить.

– Потом все расскажу. Не сейчас.

– Завтракать будешь?

– Нет.

– У тебя все в порядке? – пытливо посмотрел на нее старый милиционер.

– Да, – заверила Лина. – Просто… Мне очень нужна машина. На несколько дней.

– Костя вчера уехал, – не глядя на нее, сообщил старик.

– Я знаю. – Она совсем забыла про Костю. Сейчас ей казалось, что она его видела вечность назад. – То есть знаю, что он собирался уезжать.

– Уехал, – подтвердил Николай Иванович. – У вас?..

– У нас с Костей ничего, – доложила Лина. – Мы с ним друзья детства.

– Знаешь, Лина, мне ваша… дружба никогда не нравилась. Скользкий он парень. У них вся семья такая.

– Господи, Николай Иваныч, – удивилась Лина. Она так опешила, что даже села за стол напротив хозяина. – Почему скользкий? И при чем тут его семья?

– Семья всегда при чем, – усмехнулся он. – Дети почти всегда вырастают копиями своих родителей, по-другому редко бывает. Очень редко. Ты уж мне поверь, я всю жизнь людей наблюдаю. Вот ты, например, копия Полины-покойницы. И не только внешне. Та тоже всегда была… вещь в себе. И грех у вас с ней один на двоих – гордыня.

– Гордыня? – поразилась Лина.

– Гордыня-гордыня, – подтвердил Николай Иванович. – Вроде и держишься ты, как и она, скромно, и барства никогда не допускаешь, а чувствуется, что идешь ты своим путем и никакие авторитеты тебя с этого пути не сдвинут, не то что простые люди. Ты вот не хочешь мне сказать, отчего тебе вдруг моя машина понадобилась, и бабушка твоя не сказала бы. Не любила она на других свои проблемы перекладывать, и в этом тоже была гордыня. Иногда можно и за помощью обратиться. Я ведь вижу, что они у тебя есть, проблемы-то.

– Проблемы есть, – согласилась Лина. – Но я с ними справлюсь. Вы мне лучше про Костю расскажите.

– Про Костю… Подожди-ка. – Николай Иванович достал с верхней полки высокого книжного стеллажа толстый старый альбом для фотографий, открыл одну страницу и показал Лине: – Вот, видишь, это мой отец, а это Костин прадед. Похож на него, правда?

– Похож, – согласилась Лина. Со старой фотографии на нее смотрели строгие красивые мужские лица с непривычными прическами, волосы расчесаны на косой пробор. Один и вправду был очень похож на Костю. То есть Костя на него.

– Мой отец и Костин прадед ухаживали за одной девушкой. За моей матерью. Она выбрала отца, а его перед войной посадили как врага народа. Он военным инженером был, связистом. Я родился, когда он уже сидел. В войну, правда, его выпустили, разрешили смыть вину кровью. Он и смыл, дважды был ранен, пришел с войны без ноги. А в сорок шестом его опять посадили, и больше мы не виделись. Я когда в милицию работать пошел, долго добивался дело отца посмотреть. Добился, посмотрел, тогда еще о репрессиях говорили только шепотом. Оба раза доносы на отца писал Костин прадед. Вот так. В первый раз доложил, что он с врагами народа якшается, и был прав, потому что папа соседке одной, у которой сына незадолго до этого посадили, помогал: крышу залатал и забор выправил. А во второй раз сообщил Костин прадед, что мой отец клевещет на советскую власть. И опять был прав, потому что отец искренне восхищался чистотой и порядком немецкого быта. А каждому ясно, что это клевета, потому как не может быть ничего прекраснее советской действительности.

– Мерзость, – покачала головой Лина. – Только Костя-то тут при чем?

– Очень уж на прадеда похож, – усмехнулся Николай Иванович. – Сама же видишь. Человек по наследству не только черты лица передает, черты характера тоже. Я много раз в этом убеждался. Так что я рад, Линочка, что с Костей у вас разладилось. Ладно, девочка, заговорил я тебя.

– Николай Иванович, – неожиданно спросила Лина. – Бабушка знала, что Костин прадед донес на вашего отца?

– Знала, – помедлив, кивнул Николай Иванович, скрылся в комнате и вернулся с ключами от машины.

Выезжая на старенькой «Ниве» из металлических ворот, Лина неожиданно подумала, что бабушка не любила Костю и даже как будто не очень удивилась, что он предпочел Тому. Странно, что раньше это никогда не приходило Лине в голову.