Все мы только гости - Евгения Горская

У Веры-Вики была такая же гибкая тонкая фигурка, как у девицы в саду.

Делать здесь было нечего, давно нужно уходить, но Филин не уходил, медлил.

Снятые Павлом кадры Тамара разглядывала на Линином компьютере долго и внимательно, хмурила лоб, кусала губы. Лина следила за ней, замерев.

– Он, – откинувшись на спинку стула, наконец констатировала подруга и для верности покивала: – Филин. Вот скотство, а? Целый день под боком находился, а мы и не подозревали.

Вчера Тамара после предыдущей почти бессонной ночи заснула как убитая, Лина не стала будить ее, когда пришел Павел, и еле дождалась утра.

– Девочки, вам надо отсюда уходить, – опять завел Тропинин. Он тоже еле дождался, когда Тамара проснется, хотя почти не сомневался, что в соседнем доме весь вчерашний день торчал придурок-киллер с неоригинальной птичьей кличкой.

– Отстань, – отмахнулась Тамара. – Без тебя тошно. Ну куда мы пойдем? В гостинице сидеть? Там он нас скорее выследит. Уж лучше здесь.

– Не лучше! – отрезал Тропинин.

– Отстань!

– Том, позвони еще раз Сергею, – предложила Лина.

Тамара в который раз безрезультатно набрала номер, абонент по-прежнему находился вне зоны действия сети.

– Я наведаюсь на завод, – решил Тропинин. – Есть у меня одна мысль.

Ему было страшно оставлять девчонок и очень хотелось взять с собой Лину, но, зная, что она без крайней необходимости Тамару не оставит, не стал ей даже и предлагать.

– Не теряй бдительности, Тома, – напомнил Тропинин. – Передвигайся ползком.

– Не глупей тебя, – огрызнулась она.

На крыльце и потом по дороге Тропинин заставлял себя не оглядываться по сторонам и старался погасить тягостное чувство тревоги. Чувство это называлось интуицией, но он еще этого не понимал.

Утренний городок шелестел кронами деревьев, перекликался птичьим чириканьем и звонкими детскими голосами. Миновав проходную завода, Тропинин почти бегом рванул к компьютерам наружного наблюдения, радуясь, что его ребята не отключали смонтированную систему.

– Вы что хотите посмотреть, Павел Владиславович? – удивился самый молодой инженер Борька Фролов, только недавно принятый Тропининым на работу. За Борьку просила мамина подруга. Тропинину очень не хотелось брать парня, он не любил «блатных», но отказать не мог, Бориса взял и об этом не жалел. Мальчишка оказался толковым и трудолюбивым. Впрочем, бездельника Павел бы не потерпел, несмотря ни на какие знакомства.

– Да так, Борь, – отмахнулся Тропинин. – Надо проверить кое-что.

Вчера Филин, или как его там, выруливал со стоянки как раз в сторону завода. «Тойоту» со знакомым номером Тропинин увидел на экране компьютера минут через двадцать. Судя по времени, киллер вчера проехал мимо заводского забора, никуда после гостиницы не заезжая.

Тропинин прошелся по тесному помещению, не обращая внимания на удивленные взгляды сотрудников, вышел на крыльцо покурить, постоял, глядя на синее июльское небо, и, вернувшись к компьютеру, заставил себя не торопиться. Внимательно прокручивал запись, тщательно разглядывая запечатленные нечастые машины, и обнаружил, что часа два назад «Тойота» вернулась в город. Опять проехала мимо стоящего на самой окраине завода, только теперь уже в противоположном направлении.

Очень хотелось немедленно броситься к оставленным девушкам, но он себя пересилил, заглянул к директору. Впрочем, заглянул напрасно, об Овсянникове тот ничего не знал, и почему молчит телефон главного акционера, не догадывался. А может, просто не хотел говорить.

К знакомому дому Тропинин вернулся часа через три и сначала даже не испугался, стоя у запертой двери, только удивился, что ему так долго не открывают. Испугался он, когда, обойдя дом, заметил приоткрытое окно. Перемахнув через подоконник, он ходил по пустому дому, холодея от ужаса и слабо утешаясь тем, что никаких следов борьбы или тем более крови нигде не видно.

– Пойду, что ли, ягоды собирать, – вздохнула Лина.

– Хорошо тебе, – позавидовала Тамара. – А я тут в духоте сидеть буду, бедная.

Тамара все утро рылась в бабушкином книжном шкафу, но так ничего и не выбрала. Не классику же читать, в самом деле.

– Можно твой комп включить? – спросила она у Лины.

– Включай, конечно. Том, может, тебе все-таки уехать? Поезжай на юг куда-нибудь, вернешься через неделю или две.

– Боишься, значит? Выгонишь меня, как Костик?

– Тома, кончай, – поморщилась Лина.

– Тогда не приставай. Чего ради я куда-то попрусь? И бабка должна вернуться не сегодня завтра. Господи, уж скорее бы Сережа приехал.

– Ты еще раз звонила?

– Я еще сто раз звонила. Недоступен он, блин.

Сегодня Лина занялась кустарниками: смородиной, крыжовником. Сначала хотела собирать ягоды отдельно, но поленилась, ссыпала в одно ведро все подряд. Получится варенье ассорти, тоже вкусно. Когда-то маленькой Лине приходилось подолгу возиться с ягодами, обрезать плодоножки, протыкать крыжовник, чтобы в варенье ягоды не разваривались, оставались целыми, прозрачными. Лина протыкала крыжовник, а бабушка что-нибудь рассказывала. Почему-то именно возясь с ягодами, Лина просила ее рассказывать семейные предания. Про прапрадеда, который потерял на турецкой войне три пальца, и прапрабабушка ждала его долгих шесть лет. И дождалась, замуж не вышла, хотя к ней многие сватались. Или про прабабушку, которая остригла волосы, окончила курсы медсестер, перевязывала раненых в Первую мировую войну и встретила в госпитале своего будущего мужа, Лининого прадеда. Прадеда в 37-м посадили, но про это Лина слушать не любила, и бабушка не рассказывала.

Иногда приходила тетя Клава, помогала перебирать ягоды, и тогда они пели в три голоса старинные романсы, ничего другого бабушка не признавала.

Почему бабушка написала про тележку? Чем ее удивила какая-то тележка?

Лина подошла к кривой яблоне, оглядела соседский участок – никого, тетя Клава еще не приехала. Дверь дома закрыта, окна тоже.

Куда делся фотоаппарат? Украли? Проникли в дом, взяли фотоаппарат, а все остальное не тронули?

Подобрала с земли упавшее яблоко, надкусила – кислое, бросила в кучу травы, которую накидала, стараясь немного прополоть кустарники. И тогда случайно боковым зрением заметила движение за забором. Стараясь ничем не выдать внезапного страха, Лина повела головой, словно подставляя лицо солнцу, и не позволила взгляду задержаться на еле видневшемся за забором темном пятне. Вчера никакого темного пятна там не было, она обходила участок, за забором не видела ничего, кроме ровной травы.

Стараясь двигаться медленно, направилась к дому, неторопливо закрыла за собой дверь, потом быстро заперла ее и, рванувшись на второй этаж, приникла к окну, стараясь загородить себя занавеской. Со второго этажа человек за забором был виден лучше, то есть вполне угадывалось, что это именно человек, а не брошенная кем-то тряпка. Впрочем, замаскировался он неплохо, если бы Лина не знала, куда смотреть, не заметила бы.

– Тома, уходим, – аккуратно поправив занавеску, прошептала она подбежавшей Тамаре, смотревшей на нее с изумлением и почему-то с жалостью.

Девка ушла в дом, раскаленный воздух дрожал над горячей землей. Хорошо бы стянуть черную футболку, но лень двигаться, да и опасался он, боялся привлечь внимание. Филин отпил глоток воды из припасенной бутылки, не столько экономил воду, сколько собственные силы. Знал, что в жару много пить нельзя, если хочешь оставаться свежим и бодрым.

Сказал себе, что пора уходить, а поступил иначе, пригнувшись, прошел вдоль забора, в одном месте заметил раздвигающиеся штакетины, перебрался на соседний участок и кустами подобрался к дому. На самом углу прижался вплотную к фундаменту и прошмыгнул под окнами.

Приоткрытое окно Филин увидел сразу. Натянул перчатки, подтянулся, ухватившись за подоконник, заглянул внутрь пустой комнаты, замер, прислушиваясь, и мягко спрыгнул на деревянный пол.

И сразу почувствовал, что в доме никого нет.

А ведь мог бы и уйти, не поверить собственному чутью. Девчонка вела себя спокойно, в его сторону ни разу не посмотрела. Не должна была его увидеть…

Да если бы и увидела? Мало ли кто у забора устроился. Пьяный какой-нибудь, например. Зачем же из дома сбегать?

В калитку она не выходила, калитку он видел достаточно хорошо и ее ухода пропустить не мог.

Занятно…

На кухне сиротливо стояла недопитая чашка с чаем, рядом пластмассовое ведерко с ягодами. Филин лениво взял несколько крупных смородин, бросил в рот, ягоды оказались сладкими, он давно таких не ел. Быстро прошелся по комнатам первого этажа и поднялся по ровной, покрытой темным лаком лестнице наверх, в одно просторное помещение. У стола с открытым ноутбуком почти не задержался, остановился только у криво застеленного диванчика. На нем лежала отглаженная женская футболка, белая, с огромным цветком на груди.