Опанасовы бриллианты - Марк Ланской

Выходя из ресторана, он шепчет Бражникову:

— Иди…

Коготков плотнее натягивает белый шлем, перебрасывает коньки через плечо, переходит на другую сторону улицы и скрывается в подъезде. Стоя в холодном, заиндевелом тамбуре, смотрит через стеклянную дверь на ресторан.

В памяти возникает сберегательная касса, дрожащий голос заведующей. «А может быть, ошибка? — думает Коготков. — Брови, губы, „сожалею и скорблю“. Все это еще не доказательство».

Когда в углу валяется уже семь окурков, парень выходит. Он в черном полушубке, локтем прижимает папку и походит на управдома.

Коготков не отстает от него. Парень заходит в хозяйственные магазины, потом на базар. В лавке скобяных товаров покупает три замка, берет счет и, насвистывая, уходит.

Коготков спрашивает у продавца:

— На какую организацию взял счет?

— Да это завхоз из поликлиники.

— Фамилия?

Продавец, медлительный, с прокуренными усами, сердито поворачивается и хочет оборвать слишком любопытного конькобежца, но Коготков протягивает документ. Продавец торопливо одергивает полушубок:

— Берегов это, завхоз Берегов…

— Разговор — между нами. Поняли?

Через полчаса в адресном столе Коготков записывает: «Берегов А. И., Берегов П. Н. живут по Гоголя, 16».

— Как раз напротив дома Саши, — думает взволнованно Коготков по дороге в отделение.

Дровосеков внимательно смотрит на Коготкова, который стоит перед столом.

— Конечно, это еще не доказательство, — говорит лейтенант, — но все же я уверен, что Берегов — участник ограбления.

— Ну, что же, если это так, значит Берегов для нас уже не главная проблема, — говорит Дровосеков. — Теперь важно узнать, кто его соучастники. А за ним необходимо установить наблюдение.

Коготков, встрепенувшись, вытягивает руки по швам:

— Товарищ майор! Разрешите мне это дело довести до конца, разрешите…

Дровосеков вспоминает собственную молодость, жажду подвигов, больших дел. В его суровых глазах мелькает грустная улыбка: не хочется стареть.

— Что же вы предлагаете? — спрашивает Дровосеков.

Коготков подходит ближе и, понизив голос, хотя этого совсем не требуется, рассказывает о своем плане.

— Хорошо, я согласен… Можете действовать.

Три вечера подряд Коготков засиживался у Саши.

Саша занимается своими делами.

Коготков сидит, придвинув к окну старый диванчик, обитый красным бархатом.

Комната Саши чистая, белая, обставлена скромно. Портрет Лермонтова. Над кроватью картина: Саша в красном костюме мчится на лыжах с белой горы.

На третий вечер Коготков входит уже смущенно.

— Я, наверное, надоел тебе? — тихо спрашивает он.

— Пустяки. Я все равно часов до трех не лягу. Нужно заниматься.

— Ты уж извини…

— Ничего, ничего. — Саша разворачивает записи лекций.

Коготков сидит, сжавшись в комочек, зажав по-мальчишески коленями обе руки, и не то о чем-то глубоко думает, не то внимательно следит за улицей, за домом, что стоит напротив.

— Аркаша, ты не смотри на меня, а только слушай. Я тебе сейчас буду говорить, — произносит Саша серьезно. После паузы она тихо сообщает: — Я ведь люблю тебя, Аркаша… С Анатолием дурачилась, а тебя люблю. Не поворачивайся… — Она замолкает.

У Коготкова руки вцепились в горячую батарею.

— Что же ты молчишь? Ты веришь мне?

Аркадий, помедлив, отвечает:

— Верю.

— А зачем веришь? Я ведь пошутила. Скучно мне, вот я и шучу…

Растерянный Коготков не знает, что сказать. Рядом с Сашей он всегда чувствует себя бессильным.

В это время кто-то гулко топает под окном. Лает тревожно собака. Коготков напрягается и тихо, взволнованно говорит:

— Я пошел, Саша. Сиди, сиди. Не вставай…

Коготков стремительно выскальзывает из комнаты. Уже в кухне слышит: «А ведь я не шутила».

Когда Коготков выглядывает из калитки, Берегов заворачивает за угол.

Дует сильный ветер. Сугробы и заснеженные крыши дымятся.

Дойдя до угла, Коготков осторожно высовывается. Берегов идет, ясно видимый на фоне снега. Он в шинели. «А днем ходит в полушубке», — отмечает Коготков, Берегов сворачивает. Коготков, пробежав около палисадников два квартала, останавливается на углу. Никого. Скрылся Берегов за угол или вошел в какой-то двор?

Коготков надвигает шапку на глаза, поднимает воротник пальто и идет вперед, шатаясь, как пьяный. Проходит квартал. Куда же идти? Пошел прямо.

Из-под ног бросается в сторону, точно испуганный зверек, скомканная бумажка. Густая поземка шипит в ногах, треплет брюки. Коготков идет, словно в белой струящейся речке. Сквозь настороженность, напряжение и тревогу пробивается острое ощущение счастья. Вспоминается голос Саши.

И вдруг из двора выходит трое. Коготков узнает Берегова и шатается сильнее. Тихонько запевает:

— Ой, рябина-рябинушка, что взгрустнула ты…

Щупает в кармане пистолет. Замечает номер дома, бегло, но внимательно осматривает парня в пальто. Тот прикуривает, зажимая в ладонях рвущийся над спичкой огонек. Спичка освещает на миг бледное, красивое лицо, тонкий, прямой нос, сросшиеся на переносице брови. Ветер срывает стайку искр с папиросы.

Другой — маленький, круглый в ватном пиджаке. «Этот, наверное, с монгольскими глазами», — думает Коготков. Образы их отпечатались в памяти ярко. «Есть, — удовлетворенно замечает Коготков, — задание выполнил: напарников Берегова засек. Можно бы и уходить, но кажется, есть возможность захватить их на новом преступлении… А может, просто пошли куда-нибудь в гости? Хотя какие же гости в два часа ночи?» Коготков уверен, что сегодня, когда он счастлив, у него может быть только удача.

Звонко хрустит снег под галошами Коготкова и под сапогами парней. На углу они сворачивают. Коготков идет дальше. Затем нарочно спотыкается, падает, бормоча. Глянул назад. Почудилось — на углу, за черным стволом дерева, стоит человек. Коготков поднимается и, стряхивая снег с пальто, идет дальше.

Дойдя до техникума, Коготков сворачивает во двор и барабанит в дверь.

— Кто это? — испуганно кричит сторож.

— Свой! Телефон нужен!

Дровосекова в отделении уже нет. Дежурный говорит, что высылает Склянку и оперуполномоченного Кисляева.

— Не зарывайтесь, Коготков, — звучит в трубке. — Кисляев дома, Склянка забежит за ним. Один ничего не предпринимайте!

Коготков добегает до угла, куда свернул Берегов с приятелями. Пусто. Только ветер шумит в вершинах тополей. Через квартал — меховой магазин. Коготков осторожно подходит. Лампочка освещает дверь, нетронутый замок.

Коготков торопливо идет дальше. Улица пустынна.

Сторож ювелирного магазина уверяет, что никто не проходил.

«Прозевал! — с отчаянием думает Коготков. — Они где-нибудь сейчас грабят, а я здесь болтаюсь».

Недалеко вокзал. В студеном воздухе ясно слышится шум поездов, перестук колес, звон буферов, скрипы и лязги…

На углу неожиданно возникает группа людей. Постовой Пихтин, в белом полушубке, торопливо расспрашивает высокого человека в телогрейке. Тот охает и держится руками за голову без шапки. Третий, в осеннем пальто, стоит с мотоциклом и показывает на уносящийся грузовик. Коготков, удивляясь, узнает Бражникова.

— Что случилось?

— Совершено покушение на шофера, — объясняет Пихтин. — Пострадавший, объясните, при каких обстоятельствах произошло нападение.

— Гляжу — парень голосует. Думаю, наверное, человек просит подвезти, холодно же, — слабым голосом говорит шофер. — Остановился и только высунул голову из кабины, парень чем-то и окрестил. Очухался, когда меня вот этот товарищ поднимал…

— Понимаешь, я качу на своей тарахтелке от родных, смотрю — грузовик трогается, а на снегу — человек, — волнуется Бражников.

— Во что одет парень?

— В шинель, — стонет шофер.

— Ясно. Один?

— Один.

— Номер грузовика?

— 30–45.

— Пихтин, займитесь товарищем! — командует Коготков. — Доложите дежурному: я преследую машину. Пусть немедленно вышлет людей. Где-то происходит ограбление. Грузовик, видимо, понадобился для погрузки. Ну, Толенька, действуем. Покажи мастерство!..

Мотоцикл несется на полной скорости. Рубиновый огонек грузовика приближается. Бражников пригнулся. Коготков сидит сзади, держась за его бока. Ледяной ветер со свистом жжет лицо.

— Не перевернись! Дорога скользкая! — кричит Коготков.

Мотоцикл прижимается к грузовику вплотную, фары освещают: 30–45.

— Он! — кричит Коготков. — Обгоняй! Шагов через сто притормози!

— Пистолет с тобой? — поворачивается оробевший Бражников.

— Будь спокоен!

Лица у обоих разгорелись, глаза сверкают азартно. И хоть Бражникову жутковато, он увеличивает скорость, выносится вперед грузовика и летит в полосе света от фар.