Младший брат - Салтанат Бодыкова

Глава 15 Абысын

Погружаясь в домашние хлопоты, Жумабике мыслями уносилась сначала в прошлое, чтобы затем, исподволь, подобраться к тому, что волнует ее сейчас.

Сегодня, например, она думала о своих соотечественниках, которым приходилось кочевать из года в год, вспоминала свою трудную юность.

Да нелегка жизнь кочевников, но в тысячу раз горше и тяжелее жизнь казахской женщины. Взять, к примеру такой вопрос, как содержание тела в чистоте. Сейчас хвала Аллаху, с этим получше. До войны приходилось ездить в город, в общественную баню. После войны построили общественную баню, уже в самом ауле. А раньше…

Летом еще куда ни шло, купались в речке, на озере, а зимой… Но это еще полбеды. Как же тяжело было достать воду для хозяйства, для готовки еды и прочего. Теперь жизнь, что ни говори, стала лучше, вода в колодце, питьевую воду привозит ата из города, муку можно просто купить в магазине и спечь хлеб. За работу в колхозе ей платят шестнадцать рублей. Все говорят, это мало, но это ведь лучше, чем ничего. Во время войны работали бесплатно, и никто не жаловался. Тем более, что муж её получает на шахте много денег. Правда, она им не рада, работа тяжелая и опасная, но он сам ее выбрал, можно, ведь найти и другую.

А что делать, когда наступают дни женского нездоровья. Ее мама рассказывала ей, что в пору ее молодости, женщины в такие дни сидели на одном месте, все три или четыре дня. Наверно, поэтому девочек отдавали замуж в четырнадцать-пятнадцать лет и женщины рожали по многу раз.

Жумабике, сама родила восьмерых, а сколько было выкидышей. Ну все хватит, пора о наболевшем.

Когда Жумабике родила второго ребенка Канабеку, она совершила поступок, за который сама себя презирает. Она, чуть было, не призналась в любви своему мужу. Начала обнимать и целовать мужа, шептать ласковые слова. Канабек смотрел на нее, как на умалишенную. А потом, сказал слова, которых лучше не слышать влюбленной женщине.

— О, Алла, ты умом тронулась, ведешь себя, как падшая женщина, займись, лучше детьми, совсем от рук отбились. Ох, стыд-то какой!

Воспоминания об этом дне, будто расковыривают старую, запекшуюся рану.

Со временем она свыклась с холодностью мужа и даже стала его жалеть. Да, жалеть. Когда поняла, что он страдает, невыносимо страдает от незажившей, детской обиды на отца, на брата. Простила ему нелюбовь к себе, его невнимание.

А потом ужаснулась: ее муж так глубоко закутался в свою обиду, что его равнодушие распространилось на детей, а этого простить было нельзя.

После мучительных раздумий пришла к решению уйти от мужа, вместе с детьми. Оттягивала этот разговор как могла, но продолжать делать вид, что у них семья, просто устала. В глубине души надеялась, ее муж найдет такие слова, что заставит ее переменить решение.

Чуда не произошло. Реакция была еще хуже прежней, ни тебе разубеждающих слов, ни всплеска эмоций. Он не удивился, не оскорбился, ни возмутился и не обрадовался. Да если бы, он затопал на нее ногами от злости или вздохнул бы с облегчением, признаваясь, что у него есть другая женщина, она бы не терзалась больше и успокоилась бы.

Она выкорчевала бы любовь из своего сердца и стала бы жить дальше, она бы его простила. Но…

— Помоги сделать документы мне и детям. Паспорт нужен. Мы уедем, как только появится возможность.

Канабек внимательно посмотрел на жену и усмехнулся.

— Ты же говорила, что ради детей, готова выдержать все испытания, что уготовит тебе Всевышний и вытерпишь такого мужа, как я.

— Забудь об этом, — резко ответила Жумабике и чуть мягче добавила, — именно потому, что я забочусь о своих птенчиках, я не стану жить под одной крышей с человеком, не любящим своих детей.

— То есть, по-твоему, я плохой отец? Не тебе, женщина, судить обо мне.

— Я и не сужу, я просто не буду с тобой жить.

Канабек снова усмехнулся, прожигая ее недобрым взглядом и вышел из дома. Она расплакалась, навзрыд, мечтая, сейчас же, в эту минуту покинуть этот бренный мир.

Канабек завладел душой Жумабике, как только она его увидела. И не было места в ее сердце другим мужчинам.

За несколько лет до войны, когда семья Смагуловых после долгой череды мытарств, наконец-то обустроилась на новом месте, близ Караганды, Канабек женился.

Тяжело было Жумабике, вынужденной скрывать свою любовь, но стало еще труднее с появлением Ажар — жены Канабека — теперь, воображаемая соперница обрела плоть.

С первых же дней, Жумабике проявила строгость в отношении младшей абысын — становиться задушевной подружкой в ее планы не входило. Но юная жена младшего брата мужа была так мила и непосредственна, что в скором времени Жумабике поняла: эта девочка не только ей не соперница, она, в принципе, не способна причинить, ни ей, ни кому-либо, зло. У ее абысын такое большое сердце, что если бы Жумабике рассказала бы ей о своей грешной любви, она — если бы это было в ее власти — собственноручно отдала бы ей своего мужа.

Когда Ажар забеременела, у Жумабике, к тому времени, было трое детей. Легкая тревога на личике Ажар, вскоре прояснилась. Они из творожной массы, руками лепили кусочки курта.

— Абысын, а рожать ребенка это больно?

— Первого — трудно, остальных легче.

— А, если у меня не мальчик, что мне делать?

— Тогда родишь девочку, — невозмутимо ответила Жумабике.

— Просто все почему-то ждут мальчика, а я чувствую, у меня родится девочка. Я ей имя придумала.

— Нельзя заранее имя давать ребенку, у тебя, вообще, нет такого права, — приструнила Жумабике младшую сноху.

— Абысын… а этот ребенок, он сейчас где? — с придыханием спросила Ажар, распахнув свои большие, лучистые глаза.

— Как где? — не поняла ее Жумабике.

— Ну, где он? — Ажар для наглядности провела рукой вдоль своего тела.

Жумабике, когда поняла суть вопроса, рассмеялась против воли.

— В голове он твоей, глупой, вот где, — отшутилась она.

Будущая роженица стала трогать голову поверх платка, бормоча при этом:

— А как он там поместится, как выходить будет?

Жумабике покачала головой на это и строгим голосом выразила все свое возмущение нелепым поведением младшей абысын.

— О, Алла, что ты за дурочка? Не болтай, а лепи.

Ажар насупилась, напоминая Жумабике своим видом потерявшегося цыпленка. Закончив работу, старшая абысын сжалилась над младшей.

— В животе он у тебя, глупышка. Ребенок начнет расти, тогда и живот будет расти, поняла?

В