Мародеры на дорогах истории - Аполлон Григорьевич Кузьмин

такая политика на привилегированные национальные группы, не трудно представить, и проявляется она ныне не только в убежденности, что "большой" обязан помогать "меньшому". "Большого" при этом еще и в высшей степени презирают. В качестве председателя Московского городского общества русской культуры мне неоднократно приходилось "заседать" в Моссовете с руководителями других национальных культурных обществ. О чем обычно говорят? То же "дай". "Дай квартал для компактного заселения", "дай школы и преподавателей", "дай денег на содержание освобожденных работников и проведение мероприятий". А когда разъясняешь, что свое "коренное" общество не имеет ни копейки ни от кого — удивляются: "Так вам и не положено!". Примерно те же речи и та же картина и на научных конференциях по национальному вопросу. А что взамен? А взамен то, что мы имеем на окраинах бывшего Союза, да и в столицах тоже.

В предисловии Б.Ф. Султанбекова главные претензии предъявляются Наркомфину и Наркомзему, которые не всегда в состоянии были учесть аппетиты "меньших". Показателен и приведенный им пример: "Так Наркомзем РСФСР весьма настороженно встретил решение правительства Татарии… о создании на берегах Волги и вокруг Казани татарских поселков, ликвидированных там после падения Казанского ханства в XVI веке. Этот акт восстановления исторической справедливости был расценен как "национал-уклонизм", и ему было организовано скрытое противодействие" (с. 5). Ну а если бы Наркомзем вместо "скрытого противодействия" в качестве "восстановления исторической справедливости" потребовал бы с Татарии репараций за уничтожение подавляющего большинства русских городов (более тысячи) и трехвековое ограбление России? Или бы предложил потомкам Батыя и Чингисхана (вместе с прославляющими их "евразийцами") вернуться на "историческую родину"? А для такого "встречного счета" оснований куда больше, не говоря уже о гигантах типа КамАЗа, который один поглотил, по крайней мере, месячную зарплату каждого россиянина.

Едва ли не главная слабость организаций и печати коммунистического направления заключается в том, что они издревле традиционное для России почитание "равенства" воспринимают все еще в духе партийных документов 20-х гг. Многих, в частности, привлекают публикуемые в "Правде" квалифицированные и честные анализы С. Кара-Мурзы. Один из очерков он посвятил как раз теме равенства как непреходящей ценности, ныне нами утерянной. Но когда рассуждения о "равенстве" опускаются на землю, оказывается, что кто-то — более "равный", чем остальные.

С. Кара-Мурза "равенство" понимает в трактовке "евразийцев" ("Правда", 30.06 и 14–15.07) как некий умильный альянс православия и ислама. Приводя длинную цитату из П. Савицкого, автор полагает, что "дружба народов" уже сформировалась в прошлом (видимо, со времен татаро-монгольского ига). Только следовало бы учитывать, что "евразийцы" фактов либо не знают, либо совершенно их не ценят (как и современные "евразийцы"). По меткому замечанию И.А. Ильина (которого кое-кто тоже хотел бы зачислить по ведомству "евразийцев"), "для увлечения "евразийством" нужны два условия: склонность к умственным вывертам и крайне незначительный уровень образованности" (см. "Политика", № 5, 1993. С. 14). Идеологическую же направленность этих "вывертов" четко определил Карем Раш: "Наиболее подлая форма русофобии".

Коренная ошибка и старых, и новых "евразийцев" (если только можно говорить об "ошибках" в концепции, вообще не считающейся с фактами) заключается в непонимании различия между общинами славян и ряда восточных народов, включаемых в единую и неделимую Империю чингизидов. У славян изначально просматривается территориальная община с самоуправлением, выстраивающимся снизу вверх. На Востоке преобладала кровно-родственная община, клан, где иерархия соподчинения выстраивалась сверху вниз. Территориальная община была открыта для выходцев из других племен, клан, как правило, иноплеменника принимал лишь в качестве раба или прислуги.

Идею равенства несла именно славянская территориальная община. Принимали ее не все племена и не все сословия. Как правило, она достаточно убедительно побеждала среди социальных низов, а племенных вождей правящие круги России (в XV–XIX вв.) привлекали получением определенных привилегий. В результате русское дворянство составляло в социальных верхах относительное меньшинство. Но идея равенства в России и при этом жила, и ее не пытались оспаривать и те, кто фактически ее никогда не признавал. Показательно, что, когда Европу в прошлом столетии захватили расизм и социал-дарвинизм, формируя психологию изначального неравенства во всех слоях населения, в России, и в условиях реального неравенства, сознания этот вирус не задел. На это обстоятельство обратил внимание тогда же Н. Миклухо-Маклай: "Россия — единственная европейская страна, которая хотя и подчинила себе много разноплеменных народов, но все же не приняла полигенизм (т. е. учение о разном происхождении и, следовательно, неравенство рас) даже на полицейском уровне. В России полигенисты не могут найти себе союзников, так как их взгляды противны русскому духу".

Это глубоко верно и не только для XIX века. Психология территориальной общины проявляется и в крестьянском самоуправлении, и в казачьем круге, и в земских соборах XVII века, и в позднейшем земстве. А в XX веке идею равенства, противостоящую идеологии господства и подчинения, Россия бросила в мир. И защитникам, и противникам социализма следовало бы учитывать, что на выборах в Учредительное собрание осенью 1917 года почти 90 % голосов было отдано социалистически ориентированным партиям и кандидатам. И произошло это не. столько благодаря, сколько вопреки агитации партийных функционеров (большинство принимало "русский социализм", который так иначе ассоциировался с общинно-артельной традицией, уходящей в глубину веков). Со времен славянофилов принято считать, что общинный дух привнесло в Россию православие. Зависимость здесь обратная: славянская территориальная община позволила сохранить пронизывающую христианство (именно Новый завет) идею равенства народов и людей вообще. Католические и некоторые другие течения в христианстве легли на иную почву и гораздо больше восприняли от Ветхого завета (раскол в середине XI века был связан как раз с принципиально разным отношением к "Закону" и "Благодати", как это, в частности, разъяснялось в знаменитом "Слове" Илариона). Православие, особенно русское, в принципе терпимо к иным религиям, здесь никогда не было военизированных орденов, как и религиозных войн. Но и альянса православия и ислама тоже никогда не было. Невозможно даже себе представить, чтобы православная церковь одобрила зверские расправы над женщинами и детьми, над десятками тысяч людей, учиненные исламскими фундаменталистами в Таджикистане (об этом прекрасно написал С. Кургинян в "Советской России" от 29.07). И если позиция "Независимой газеты", берущая под защиту изуверов, поскольку они — "демократы" и противники коммунистов, понятна, то аналогичная позиция современных "евразийцев", числящихся по разряду патриотов, и безразличие "Правды" к сути происходящей там трагедии вызывают просто недоумение.

Разумеется, "ислам" "исламу" — рознь. Но это обязательно надо оговаривать, и прежде всего сами исламисты должны отмежеваться от своих озверевших единоверцев. Это не тот случай, когда можно внимать елейным речам "демократов", призывающих начать "переговорный процесс" с волками, попавшими вместо овчарни