Мародеры на дорогах истории - Аполлон Григорьевич Кузьмин

разная ориентация ("европеисты" и приверженцы "русского социализма"). К тому же верхний эшелон большинства партий оказался под контролем масонских организаций. "Европеисты"-меньшевики, не имея практически никакого влияния среди российских граждан, играли большую роль, нежели лидеры самой массовой партии эсеров именно потому, что выше стояли в системе масонской иерархии. Масоны контролировали и самое массовое движение начала века — кооперацию. В итоге и чисто национальные традиции, и организации оказывались под контролем тех же "европеистов". А в условиях гражданской войны традиции самоуправления и вовсе подавляются идеологией и практикой диктатуры, выстраивающейся по "немецкому" образцу сверху вниз.

На практике любыми идеями могут спекулировать в корыстных интересах. За примерами далеко ходить не надо: достаточно оглядеться вокруг. И главный вопрос в этой связи: был ли у нас социализм в 20–30 годы? На уровне лозунгов и ориентированной на них политической демагогии, несомненно, был. Никто из руководства не мог публично отречься от тезисов о равноправии, социальной справедливости, праве на труд, медицинскую помощь, образование, от осуждения эксплуатации, спекуляции и т. д. Но у социализма в СССР не было главного его элемента — самоуправления на разных уровнях, тех принципов, которые в идеале были заложены в советской системе (идеологом которой, кстати, не без оснований признавали Бакунина).

Показательно, что небольшая работа Ленина о трех источниках марксизма не была принята его коллегами, а когда он вернулся к идее "третьего источника" в конце 22-го начале 23-го года ("Как нам реорганизовать Рабкрин"), Политбюро практически единодушно отвергло рекомендации как фантазии больного человека. Сам культ вождей, сложившийся с первых дней революции, опирающийся на традицию монархического воспитания и неизжитый поныне, оправдан в военное время, но непригоден для эпохи мирного строительства. А вожди в большинстве не были на высоте ни в интеллектуальном, ни в этическом, ни в политическом плане.

Прежде всего в числе "вождей", как и в старой России, почти не было людей русских хотя бы по воспитанию. Россия оставалась для них, как и для нынешних, "этой страной". От ориентации на народ "этой страны" как бы освобождала идея мировой революции — абстрактная "общечеловеческая ценность", пугавшая народы самых разных стран. Кстати, последняя акция Советского государства, ориентированная на эту "ценность" — ввод войск в Афганистан, а вывод увязывался уже с другой иллюзорной идеей — "общечеловеческие ценности" в их масонско-космополитической трактовке.

Мировой кризис конца 20-х годов XX века подпитывал идеи мировой революции и толкал планету к новой военной конфронтации. На западных и восточных границах СССР военная угроза стремительно нарастала. В этих условиях концепция подчинения ресурсов СССР мировой революции корректируется в сторону ориентации самой "мировой революции" на первое в мире социалистическое государство. Но и новые "государственники" к историческому опыту России относились отрицательно. Достаточно сказать, что проводимая сверху коллективизация не только не опиралась на традиции общины и общинного социализма, но видела в них едва ли не главных врагов. Не устранили государственники и традиционный для России перекос: поддержка окраин и подавление центра. Жупел "великодержавного шовинизма" имел в виду лишь одного адресата: русское национальное самосознание. И репрессии середины тридцатых годов начались с преследования остатков старой русской интеллигенции и лишь затем коснулись и их организаторов — идеологов "мировой революции".

Война при всех упущениях тоталитарного режима способствовала его укреплению. На фоне дряблости буржуазных демократий и носителей расистских, нацистских идей сталинский режим выглядел и гуманным, и жизнеутверждающим. И если в 30-е годы Европа вынуждена была придать социальную ориентированность капитализму, дабы ослабить влияние лозунгов Октября, то разгром нацизма воспринимался как торжество социалистических идеалов. Почти повсеместно в Европе приходят к власти партии социалистической ориентации. Именно тогда появился тезис о том, что "в наш век все дороги ведут к коммунизму". Но Москва нравственно-психологическими результатами Победы воспользоваться не смогла в силу и объективных, и еще более субъективных причин: неспособности правящей группы пойти навстречу тем силам в стране, которые и обеспечили Победу. Роль трудовых и производственных коллективов, почувствовавших свою значимость в труднейшие годы, стала еще более умаляться. И хотя к середине 50-х годов традиционное экономическое отставание от Европы заметно сократилось, а в науке, образовании, культуре страна вышла на лидирующие позиции, сохранить их не удалось именно вследствие углубляющегося разрыва верхов и низов из-за неизбежного перерождения самовоспроизводящегося бюрократического аппарата, выстраивающегося только сверху вниз — по сути по принципу, противоположному социалистическому. Из механизма достижения цели бесконтрольная власть неизбежно превращается в самоцель: власть ради господства. По существу она выстраивается по масонскому принципу, а это уже само по себе укрепляло положение разного рода агентов влияния, ориентированных на "мировое правительство".

Сейчас часто повторяют слова А. Зиновьева "Мы целили в коммунизм, а попали в Россию". В. Максимов присоединяется и к другим его словам: "Ничего не написал бы, если б знал к чему это приведет". А иного результата и не могло быть. Во-первых, из-за расклада мировых сил — идеи миродержавия, нового мирового порядка ныне структурированы в иерархию с широчайшими разветвлениями, обеспечены сетью аналитических центров и разведподразделений, не говоря уже об огромном перевесе финансовых возможностей, полученных за счет ограбления народов и главного потенциального противника. В тотальной психологической войне адепты нового мирового порядка, естественно, опираются на самые антиобщественные, криминальные элементы, которые имеются в достатке в любой власти, особенно же во власти неконтролируемой и неосвежаемой "снизу".

А "целили" на Западе всегда именно в Россию. Осуществляемый ныне развал государства и геноцид предусматривался и век назад в рамках пангерманизма, причем нового ничего нет даже в деталях. Чего стоит "теория апельсина": расчленить Россию по национальным долькам и натравить окраины на собственно русский центр. А причины ненависти к России достаточно откровенно выразил некий аноним (из числа тех, кто представлял "третью силу" в дни "Черного октября") в письме к издателю И. Демину. Письмо является откликом на брошюру А. Феоктистова, убедительно вскрывшую научную несостоятельность и русофобскую направленность казахских националистов. Аноним опасается, что "быдло" осознает причины своего бедственного положения и выйдет из-под контроля, надеется, что "гамельнские крысоловы" уведут стадо в какой-нибудь очередной тупик, а попутно раскрывает причины ненависти к России устроителей нового мирового порядка. Одна причина — богатство России сырьевыми ресурсами, которых на всех уже не хватает. Другая — в связи с изменением климата на планете к нам, на территорию I бывшей "Великой Хазарии" придется переселять "цивилизованные народы", прежде всего из Палестины. Главная же причина ненависти к России не названа, но пронизывает все письмо: идея I равенства, противостоящая элитарно-иерархическому новому; мировому порядку. А идея равенства всегда связывалась со славянской общиной и эту идею, несмотря на германские