Затерянный книжный - Иви Вудс

Я настолько с головой ушла в воспоминания, что почти забыла, где я и что я. Подняв голову, я увидела Генри, который смотрел на меня с сочувствием. Слава богу, не с жалостью, этого бы я не вынесла.

– Прости… Не уверена, что я готова.

– Все в порядке, – сказал он и потянулся ко мне, желая обнять, но вдруг замер. – Эм… ты не против объятий?..

Я кивнула. О да. Я очень хотела, чтобы меня обнимали. Я не имела привычки о чем-то просить, но, когда мне предлагали ровно то, что нужно, это было настоящим облегчением.

Глава 15. Генри

Я держал ее в объятиях и думал: как мог какой-то жалкий парень причинить ей столько боли, столько ужаса, что ее разрывало на части от одних воспоминаний? Должно быть, именно так она ощущала себя – разбитой, растерзанной. Кусочки пазла, которые больше не подходят друг к другу. Может быть, здесь кроется что-то большее, о чем она не сказала?.. Но ее лицо было бесстрастно, и до этой минуты я не знал иного.

Внезапно в моем кармане зазвонил телефон, и Марта отпрянула. Я попытался на ощупь отключить его.

– Чертова штуковина, – пробормотал я, схватил вибрирующий кусок пластика и тут же выронил его. Мы одновременно наклонились, стукнулись лбами, и Марта наконец подняла его.

– Изабель, – сказала она, протягивая мне трубку.

Я в отупении смотрел на экран, пока телефон не перестал звонить. Изабель. Каким-то образом я совершенно выкинул ее из головы. Будто бы разложил всю свою жизнь в Лондоне, всего себя, по полочкам, а потом провел самый невероятный день здесь, с Мартой. Мы рассказывали друг другу о своем прошлом то, чего раньше никому не говорили, и в этой чужой стране я наконец-то почувствовал себя другим человеком. Казалось, я перестал бежать – по крайней мере, в это мгновение, потому что до сих пор всю свою жизнь я только и делал, что избегал. Уходил с головой в книги и молил бога, чтобы никто не заметил огромную дыру внутри меня, там, где должно быть нечто жизненно важное.

Я посмотрел на Марту, и ее уязвимость, ее открытость подталкивала меня сказать что-нибудь, что она хочет услышать, а вовсе не правду. Я мог соврать, что Изабель – просто моя подруга. Однако во взгляде Марты было нечто такое, словно она видела меня насквозь.

– Изабель – моя девушка.

– О.

Повисло молчание, которое я по глупости решил заполнить новыми словами:

– Наверное, я должен сказать: моя невеста. Перед отъездом я сделал ей предложение.

– О, – повторила Марта. – Что ж, поздравляю!

Она улыбнулась с такой натянутой веселостью, что мне стало еще гаже.

Почему я не сказал ей раньше? Стоило бы, еще с самого начала. Должно быть, именно так поступают люди нормальные, порядочные. Мне казалось, Марта смутилась, что, конечно, было излишне, потому что это мне следовало смущаться. Я пытался успокоить себя мыслью, что лгать и не говорить правду – не одно и то же, но сам в это не верил.

Потом она разыграла какой-то феерический спектакль, посмотрев на время на телефоне и сказав, что теперь она уже точно должна идти домой. Одна. Это было кристально ясно. Я облажался.

Я вернулся в мотель и столкнулся с Норой, которая в гостиной смотрела по телевизору викторину. Она оккупировала кресло с деревянными подлокотниками, на одном из которых шатко балансировала пепельница, а на коленях у нее мирно похрапывал один из джек-расселов. Я огляделся в поисках двух других и обнаружил, что они обнюхивают мои ботинки.

Небось, чуют, где я был и каким идиотом выглядел.

– О, ты вернулся, – сказала Нора, хотя я не отчитывался ей, когда уходил. Она просто старалась общаться со всеми жильцами неформально, будто все мы были ее детьми. – Хочешь чашку чая или сэндвич? – Она засунула ноги в шлепанцы.

– Я сам, – отмахнулся я. – Сиди, смотри телевизор.

Она посмотрела на меня так, будто я был как минимум святым. Как мало человеку нужно для счастья! Я сполоснул коричневый заварочный чайник и поставил на поднос чашки, сопроводив их пачкой розового вафельного печенья.

Едва глотнув чая, Нора тут же закурила еще сигарету и наконец обратила на меня все свое внимание.

– Ну, так кто она?

– Извини?

Она даже убавила громкость на телевизоре. Сразу повеяло серьезным разговором.

– У тебя такой вид, знаешь…

– Какой такой вид? – нервно переспросил я, пытаясь выглядеть как-то более нейтрально. Весьма сложная задача, когда не знаешь, что не так с твоим внешним видом.

– Не держи меня за идиотку. – Она стряхнула пепел и приняла более удобную для допроса позу. – Ты задумчивый, немного похож на него. – Нора дернула подбородком на окно, за которым виднелся сарай. Вероятно, ее муж все еще был там. – До пенсии он зарабатывал мойкой окон. Конечно, это вряд ли впечатлит такого, как ты, но, знаешь, всем надо мыть окна время от времени.

Я кивнул. Убийственная логика. Не стоило говорить, что «такой, как я» был вынужден жить на стипендии и студенческие ссуды, потому что отец у него – алкоголик.

– Короче говоря, много лет назад один парень предложил ему партнерство. Больше бизнес, больше рекламы, больше работы… И вот мой муж начал думать на эту тему, и думал-думал, пока не стало слишком поздно. Тот парень нашел какого-то другого партнера, и в итоге они отхватили контракт на мойку окон в доброй половине отелей Дублина.

Именно в этот момент ее муж протопал вниз по лестнице, одетый в жилет и брюки. Он швырнул газету на столик в прихожей.

– В последний раз тебе повторяю, женщина: я боюсь высоты! – заявил он, а потом засунул руки в рукава куртки и вылетел за дверь, хлопнув ею с такой силой, что фотографии пап на стенах в коридоре затряслись самым нечестивым образом. Мы оба сидели и с раскрытыми ртами пялились в прихожую, где он только что стоял.

– Он так и не смирился с тем, что сам все упустил, – заметила Нора, и в голосе у нее проскользнули нотки осуждения. Что же, интересно, удерживало таких людей вместе? Взаимное презрение? Отсутствие альтернативы получше?

– В любом случае, – резюмировала Нора, – от долгих размышлений нет никакой пользы.

«Может, она права», – подумал я, потягивая чай, в то время как громкость на телевизоре снова выросла. О чем, черт возьми, я вообще страдаю? Я приехал сюда, чтобы отыскать рукопись, а вовсе не для того, чтоб влюбляться в другую женщину. Как бы то ни было, общение с Мартой мешало моим исследованиям. Я начал проникаться этой идеей только потому, что в этом случае вина была уже не на мне.

Я попрощался с Норой