Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

Только в 1833 году в Москве появилась больница, построенная за счет городской казны. До этого как-то частными пожертвованиями или государственной казной обходились. Зато Первая городская (сразу же получившая этот порядковый номер в название), или попросту градская, была на загляденье. Место под нее выкупили по соседству с Голицынской в Нескучном саду, построили замечательные корпуса (проект доктора Лодера и архитектора Бове – про обоих вы прочтете в нашей книге), коек в ней было 400, больше, чем в любой другой в Европе, врачи работали самого высокого уровня. Сейчас и Голицынская, и 1-я Градская, и Щербатовская (она же 2-я Градская) – Первая городская клиническая больница имени Н.И. Пирогова. Не дай бог вам туда попадать (болеть, в смысле) и дай бог попадать именно туда (уж если это случилось) – при такой истории лечат старательно.

Гороховое поле

Почетное бобовое

При царе, не сказать Горохе, а каком – трудно сказать, из-за отрывочности сведений и давности времени, за Садовым кольцом в районе нынешней улицы Старая Басманная простиралось большое поле, засеянное горохом. Из года в год на поле бабы сеяли горох, а может, и мужики его сажали – история о том умалчивает. Если верить книжкам, был здесь царский Гороховый двор и Гороховая слобода, заселенная потомственными гороховодами. Гороховые названия за долгие годы прочно поселились на языке и в ушах московских жителей. Когда из слобод стали вырисовываться улицы, а улицы потребовали названий, то одну из них и переулочек, ей параллельный, назвали Гороховскими (если учитывать кривизну московских улиц, переулок скорее следовало бы назвать эквидистантным улице, но мы, жалея читателей-нематематиков, этого делать не будем).

Гороховской улицы теперь в Москве нет. Есть улица Казакова, на которой находится одно из самых великолепных его творений – церковь Вознесения Господня, что на Гороховом поле. Еще один шедевр казаковского зодчества стоит в Гороховском переулке – это дворец Демидова. Прохожие и проезжие любуются его строгим изяществом снаружи, а студенты и преподаватели Московского университета геодезии и картографии – и роскошью внутренних интерьеров, среди которых знаменитые «Золотые комнаты» дворца, украшенные тончайшей резьбой, покрытой слоем золота.

И только одно не дает нам покоя: отчего же в Москве нет Ржаных или Овсяных улиц, почему ни репа, ни капуста, ни лук, тоже наверняка широко растущие на огородах московских обывателей и на окружавших средневековую Москву полях, не оставили следа в ее названиях? Вот загадка-то!

«Горбушка»

Приехали!

Щас споем? Нет, сначала потанцуем, причем от печки. Печка зовется «Руссо-Балт», так что правильнее будет сказать «поедем», и наш маршрут проляжет от одной легенды до другой. Знаменитый «Руссо-Балт» прикатила в окрестность Москвы Первая мировая. Из прифронтовой Риги Русско-Балтийский вагонный завод эвакуировали в Покровское-Фили. Совета в этих Филях не собирали, а собирали, напротив, легендарные автомобили, причем начали уже при советской власти, поскольку до этого строили завод. В 1923 году юная власть сдала его в концессию на 30 лет акционерному обществу «Юнкерс». Не успели немцы освоить производство пары моделей, как концессию расторгли. И вместо разведчиков Ю-21 (кстати сказать, выпускавшихся специально для Красной армии) на советском авиационном заводе стали строить отечественные самолеты – разведчики, бомбардировщики, пассажирские АНТы. В войну авиазавод № 22 имени красного директора Сергея Петровича Горбунова эвакуировали в Казань, а на опустевшей площадке организовали авиазавод № 23. В начале шестидесятых ему присвоили имя авиационного министра и заместителя председателя Совмина СССР Михаила Васильевича Хруничева. Сейчас он делает ракеты – «Протон», «Рокот», «Ангара».

Теперь мы плавно подъезжаем к песням: для культурного отдыха рабочих перед самой войной в Филевском парке построили заводской клуб. В лучших традициях конструктивизма – в форме самолетного крыла, если смотреть сверху. Дом Культуры тоже получил имя Горбунова. И с ним не расстался, а стал легендарной «Горбушкой» – культовым местом для всех рок-фанатов. Корифеи и колоссы отечественного рока, знаменитые зарубежные команды – все промелькнули перед нами, все побывали тут. Вслед за Дворцом культуры в ранние девяностые «Горбушкой» стали называть стихийный рынок аудио-видеокомпьютерных (и в основном пиратских) штучек, который вытек из ДК и разлился по аллеям парка. Тут кстати официально констатировали кончину отечественного производства телевизоров, и дикую «Горбушку» цивилизованно переместили на опустевшие площади завода «Рубин». Легенду зарегистрировали как торговую марку и оголтело пользуют со слоганом «Я знаю, где дешевле». Приехали?

Госпитальные названия

Военная гошпиталь

Площадь, набережная, улица, переулок. А еще мост, а еще улица-вал – что же это за госпиталь такой, столь прочно утвердившийся на карте Москвы, и давно – с XVIII века? Что за предок был такой у Главного военного клинического госпиталя имени Николая Ниловича Бурденко, оставивший ему в наследство настоящие дворцы и целый букет названий?

Предок был действительно именит. Был он, правда, женского рода – слово «гошпиталь» с ударением на последнем слоге, пришедшее из голландского или немецкого – кто знает – языка, в России употребляли с прилагательным «военная». Открыли «военную гошпиталь» 21 ноября старого стиля 1707 года по указу Петра I «для лечения болящих людей» из числа нижних чинов. Прошли в России времена, когда любую хворь лечили баней да вином с перцем: новый царь сам медицинской наукой был увлечен – лично подданным зубы драл – и развитие ее поощрял. Одновременно с «военной гошпиталью» открыли госпитальную школу, которая готовила лекарей – в полном соответствии с названием – преимущественно для армии. Здесь же были анатомический театр, где практиковался царь – вечный работник на троне, аптекарский огород и медицинская библиотека.

При открытии в госпитале (госпитали, если быть точными) было три отделения: внутренних, наружных и прилипчивых болезней. «Прилипчивые» понятней и колоритней нынешнего термина «инфекционные», а также доказывают, что и в те, отроческие для медицины, времена лекари неплохо понимали природу хвороб. Позже в соответствии с потребностями госпиталь расширили: появилось «французское», или по-другому – «любострастное», отделение (не к чести любвеобильных галлов сказано, там лечили больных вензаболеваниями), а еще хирургическое и «бабичье», то бишь акушерское. Последний факт неопровержимо свидетельствует, что госпиталь перестал лечить одних только нижних чинов, а переключился и на гражданское население.

К концу того же века вместо деревянных,