Закат и падение Римской Империи. Том 1 - Эдвард Гиббон

Мы сосчитали население Римской империи и сделали обзор ее общественных сооружений; если же мы остановим наше внимание на числе и значении ее городов, мы найдем под­тверждение наших выводов касательно первого из этих пред­метов и будем иметь случай умножить число приведенных нами примеров касательно второго. Но, собирая в одно целое небольшое число разбросанных сведений о городах империи, мы не должны забывать, что вследствие тщеславия народов и вследствие бедности языка неопределенное название города безразлично относилось и к Риму, и к Лавренту.

1. Полагают, что в древней Италии было тысяча сто девя­носто семь городов; к какой бы эпохе древности ни относи­лась эта цифра, нет никакого основания думать, что в век Антонинов страна была менее населена, чем в век Ромула. Мелкие государства Лация, повинуясь притягательной силе метрополии империи, вошли в ее состав. Те части Италии, которые так долго томились под слабым и тиранским управлением жрецов и тиранов, испытывали в ту пору лишь более сносные бедствия войны, а обнаружившиеся в них первые признаки упадка были с избытком возмещены быстрым раз­витием благосостояния в Цизальпинской Галлии. Прежнее великолепие Вероны еще видно из его остатков; а между тем Верона была менее знаменита, нежели Аквилея или Падуя, нежели Милан или Равенна.

2. Дух усовершенствований перешел по ту сторону Альп и заявил о себе даже в лесах Британии, которые мало-помалу расчищались, чтобы дать место удобным и красивым жили­щам. Йорк был местопребыванием правительства, Лондон уже обогащался торговлей, а Бас уже славился благотвор­ным влиянием своих целебных вод. Галлия могла похва­статься своими тысячью двумястами городами, и, хотя в северных ее частях эти города, не исключая и самого Пари­жа, были большей частью не чем иным, как самыми просты­ми и некрасивыми сборными пунктами зарождавшейся на­ции, южные провинции подражали итальянской роскоши и изяществу.

В Галлии было немало таких городов, которые находились в ту пору не в худшем, а, может быть, даже в лучшем поло­жении, чем теперь; таковы были Марсель*, Арелат, Ним, Нарбон, Тулуза, Бордо, Отен, Венна, Лион**, Лангр и Трир. 

*) Латинское название - Массилия, греческое - Массалия. (Примеч. ред.)

**) Древнее название города - Лугдун совр. Лион. 

Что касается Испании, то эта страна процветала в качестве провинции и стала приходить в упадок, сделавшись королев­ством. Она истощилась от злоупотребления своими силами, от результатов открытия Америки и от суеверия, и мы сму­тили бы ее гордость, если бы спросили у нее, что стало с ее тремястами шестьюдесятью городами, список которых был составлен Плинием в царствование Веспасиана.

3. Триста африканских городов когда-то признавали над собою верховенство Карфагена, и нет основания думать, чтобы число их уменьшилось под императорским управлени­ем; сам Карфаген восстал из пепла в новом блеске и, подобно Капуе и Коринфу, скоро стал пользоваться всеми выгодами своего положения, какие только возможны при отсутствии политической самостоятельности.

4. Восточные страны представляют резкий контраст вели­колепием римлян и варварством турок. Древние развалины, разбросанные по невозделанным полям и приписываемые невежеством действию волшебной силы, едва могут служить убежищем для какого-нибудь загнанного крестьянина или для блуждающего араба. Под управлением цезарей в одной собственно так называемой Азии было пятьсот многолюдных городов, на которые природа рассыпала все свои дары, а искусство - все свои украшения. Одиннадцать азиатских го­родов когда-то оспаривали друг у друга почетное право воздвигнуть храм в честь Тиберия, и римский сенат взвешивал их сравнительные достоинства. Четырем из них было не­медленно отказано на том основании, что они не в силах взяться за такое предприятие, и в этом числе была Лаодикея* прежнее великолепие которой до сих пор еще видно из ее развалин. 

 *) Лаодикея - город в Сирии. 

 Лаодикея получала очень значительные дохо­ды от своих стад баранов, славившихся нежностью своей шерсти, а незадолго до упомянутого состязания получила по завещанию одного щедрого гражданина более 400 000 ф. ст. Если такова была бедность Лаодикеи, то каково же бы­ло богатство тех городов, притязаниям которых было отдано предпочтение, и в особенности каково было богатство Пергама, Смирны и Эфеса, так долго тягавшихся между собою из-за права считаться первым городом Азии? Столицы Сирии и Египта занимали в империи еще более высокое положение; Антиохия и Александрия с презрением смотрели на массу зависевших от них городов и даже неохотно преклонялись перед величием самого Рима.

Все эти города были соединены между собою и столицей общественными большими дорогами, которые шли от рим­ского Форума, проходили через всю Италию, проникали в глубь провинций и оканчивались только у границ империи. Если мы высчитаем расстояние от стены Антонина до Рима и от Рима до Иерусалима, то найдем, что великая цепь путей сообщения была протянута в направлении от северо-запада к юго-восточной оконечности империи на расстояние четырех тысяч восьмидесяти римских миль. Общественные дороги были аккуратно разделены на мили, обозначавшиеся столба­ми, и шли в прямом направлении от одного города к другому, не обращая большого внимания ни на естественные препят­ствия, ни на права собственников. Горы пробуравливались насквозь, а через самые широкие и самые быстрые потоки перекидывались смелые арки. Средняя часть дороги представляла собой возвышавшуюся над окружающей местно­стью насыпь, которая состояла из нескольких слоев песка, гравия и цемента и была вымощена большими камнями, а в некоторых местах вблизи от столицы - гранитом.

Такова была прочность постройки римских больших дорог, что их не могли совершенно разрушить усилия пятнадцати столетий. Они доставляли жителям самых отдаленных про­винций удобный способ для взаимных сношений, но главная их цель заключалась в том, чтобы облегчить передвижение легионов, и ни одна страна не считалась окончательно поко­ренной, пока оружию и авторитету завоевателей не был от­крыт доступ во все ее части. Желание получать без замедле­ния известия и быстро передавать приказания побудило им­ператоров ввести на всем пространстве их огромных владе­ний правильно устроенные почты. На расстоянии только пяти или шести миль один от другого были выстроены дома; в каждом из них постоянно находилось по сорока лошадей, так что по римским дорогам нетрудно было проехать в один день сотню миль. Пользоваться почтовыми лошадьми мог только тот, кто имел на это особое разрешение от императо­ра, но, хотя они первоначально назначались для обществен­ных нужд, ими дозволялось иногда пользоваться частным лицам, путешествовавшим по своим делам или даже для сво­его удовольствия. Сообщения морем были не менее удоб­ны, чем сухим путем. Средиземное море было со всех сторон окружено римскими провинциями, а италийский материк врезался в середину этого огромного озера в форме громадно­го мыса. Берега Италии вообще не имеют безопасных при­станей, но человеческая предприимчивость исправила этот природный недостаток, в особенности искусственная при­стань в Остии, находившаяся в устье Тибра и устроенная по приказанию императора Клавдия, была одним из самых полезных памятников римского величия. От этой пристани, находившейся только на расстоянии шестнадцати миль от столицы, можно было при попутном ветре достигнуть в семь дней Геркулесовых Столбов и в девять или десять дней Александрии в Египте.

Хотя чрезмерной обширности империй нередко приписы­вали много зол, частью с некоторым основанием, частью из склонности к декламации, однако нельзя не сознаться, что могущество Рима имело некоторые благодетельные послед­ствия для человечества, так как то же самое удобство взаим­ных международных сношений, которое способствовало рас­пространению пороков, способствовало и распространению улучшений в общественной жизни. В более отдаленные века древности мир был разделен неравномерно. Восток с незапа­мятных времен был знаком с искусствами и с роскошью, тог­да как Запад был населен грубыми и воинственными варва­рами, которые или пренебрегли земледелием, или не имели о нем никакого понятия.

Под охраной прочно установленного правительства как продукты более благоприятного климата, так и ремесленные произведения более цивилизованных народов мало-помалу проникали в западные страны Европы, а жители этих стран находили в удобствах и выгодах торговли повод, чтобы раз­водить первые из них и улучшать вторые. Было бы почти не­возможно перечислить все продукты животного и раститель­ного царства, которые были мало-помалу ввезены в Европу из Азии и Египта, но краткое указание главных из них ед­ва ли можно считать несовместимым с достоинством и еще менее с пользой исторического сочинения.