Завтра никто не умрет - Сергей Зверев

– Точно не пропадем, – обрадовался Газарян, – с нами ходячая энциклопедия.

– Обращайтесь, – вздохнула Штурм. – А с населением разговаривайте сами. Я даже английского толком не знаю.

– Я тоже, – признался Рудик, – полиглото... логия – точно не мое.

– Армянский-то знаешь? – покосился на него Туманов.

– Откуда? – фыркнул Газарян. – Какой из меня армянин? Армянином был мой дед, а жена его – еврейкой. У отца осталась фамилия, женился на хохлушке из Полтавы, вот и гадайте, кто я есть по национальности.

– А чего такой черный?

– Не повезло, – развел руками Рудик. – Я в родной Армении ни разу в жизни не был. На карте-то не сразу нахожу.

Пейзажи за бортом практически не менялись. Местность оставалась безлюдной. Через полчаса, решив, что хватит красоваться на виду у всего побережья, Туманов приказал Газаряну сместиться к берегу и войти в ближайший фьорд. Приготовить оружие на всякий случай, продумать укрытие на катере. Устье залива было полноводным, напоминало устье среднего размера речушки. Отлогие берега пропали, теснились скалы ледникового происхождения – причудливых форм и конфигураций. Над обрывами высились сосны – гигантские часовые, охраняющие фьорд.

Ощущение нереальности происходящего усилилось, когда катер вошел в залив. Вода во фьорде была невероятно чистой, можно было разглядеть морские звезды на дне. Скалистые берега были не просто изрезаны – казалось, над ними потрудился эпатажный скульптор с больной фантазией. Суденышко покачивалось на спокойной воде, медленно плыло по живописному местечку. Океан пропал за кривыми излучинами, берега становились выше, массивнее, взлетали обрывы со столпившимися соснами. Матово поблескивали вкрапления пород в срезах скал и глинистых прослойках. Газарян заглушил двигатель – теперь судно плыло по инерции, постепенно сбавляя ход. Тишина в долине фьорда царила неестественная, какая-то пугающая. С вершины утеса бесшумно слетела большая птица и стала парить над катером. Туманов приоткрыл дверь – втянул в себя непривычно чистый воздух. Такая чистота, просто... дышать невозможно.

– Словно в мир параллельный попали, да? – как-то зачарованно проговорил Рудик. – Не по-людски здесь как-то. Словно в эту штуку попали... как ее... пространственно-временной... – он споткнулся, забыв слово.

– Консилиум, – машинально подсказала Оксана, всматриваясь в глубинную лазурь фьорда. – Жутковатое местечко, да. Здесь обитают злые тролли – горные духи. А глубина фьорда – это так, для справки – может превышать километр. А вода во фьорде изумрудно-зеленая потому, что меняет свою молекулярную структуру под давлением толщи льдов.

– Включи двигатель, – пробормотал Туманов. – Уйдем подальше, там высадимся. Здесь опасно.

Снова тарахтел мотор, пенилась борозда в кильватере. Птица, тревожно махая крыльями, подалась наверх, оседлала остроконечную макушку скалы и, склонив голову, проводила взглядом диковинную железную «рыбу».

– Если нас обложат, на помощь можно не рассчитывать, – прошептала Оксана, – Здесь нормальные люди, наверное, и не бывают.

– Чудны его дела, – усмехнулся Газарян. – Сбежали из одного очаровательного местечка, оказались в другом. Интересно, эта бухта когда-нибудь кончится? Или она через всю Норвегию проходит?

– Иногда они кончаются, – отозвался Туманов. – Ну, давай, Рудик, выжми из этого чуда еще силенок.

Раньше надо было высаживаться, но кто же знал? Русло фьорда сузилось, скалы подросли. Берега возвышались каскадами, камень был почти везде, в том числе и в воде: пару раз Рудику пришлось буквально вклиниваться между отвесной стеной и торчащими из воды «головами». Двигатель внезапно закашлял, как чахоточный, запыхтел, зачмокал и заглох.

– Поломались, – сказал Штурм.

– Бензин кончился, – возразил Газарян. – Впрочем, нам один хрен...

Высадка на берег была не менее драматична, чем высадка советских войск под Новороссийском. Павел кричал, что нужно дотянуть до места, где скалы сглаживались и было пригодное место для десантирования. Газарян в ответ кричал, что не дотянем, а свои приказы Туманов может засунуть себе в задницу, ведь он моряк. Встанут посреди залива, и что тогда – изображать из себя боевых пловцов? Оксана уже знает, как это делается. В итоге Рудик закрутил штурвал вправо и, не доходя до берега, пропорол днище о невидимую подводную скалу. Удар был настолько силен, что разлетелись вдребезги грязные стекла иллюминаторов, а Оксана чуть не протаранила лбом «лобовое» стекло.

– Вот и доверяй такому боевые корабли! – завизжала она, подскакивая от злости. Проржавевший металл рвался, как гнилое полотенце. Судно по инерции шло вперед, одновременно погружаясь в воду. Руля оно не слушалось. Приближалась приземистая скала с плоской вершиной – значительно выше уровня палубы.

– Держитесь, леди и джентльмены, если что – считайте меня коммунистом, – пошутил «на прощание» Газарян и за мгновение до удара повалил всех на пол.

– Господи, только не в воду... – взмолилась Оксана.

Молитва дошла до адресата. Катер смял нос, гнилая обшивка посыпалась, как старая штукатурка. Затрещала, стала разваливать рубка. Людей там уже не было – они бежали по ломающейся палубе. Второй удар последовал вдогонку – как афтершок после первого толчка. Судно треснулось о скалу правым бортом и прилипло к ней.

– Просыпаемся, господа, сейчас мы будем тонуть, – поторапливал Газарян.

Он карабкался на покореженный леер, Туманов его поддерживал. Подпрыгнул, ухватившись за край скалы. Ноги обрывались, но Рудик нашел носком углубление, вскарабкался на гребень, оповестив о своем успехе молодецким улюлюканьем. Туманов подсадил злобно пыхтящую Оксану, Газарян протянул руку, вытянул ее наверх. С Павлом было сложнее – четыре десятка за плечами уже давали знать, не в той он был форме, чтобы демонстрировать чудеса «прикладного» альпинизма. Палуба уходила из-под ног, вода заливала настил. Он ругался, карабкаясь на шаткий поручень.

– Не спешим, Павел Игоревич? – подмигнул откуда-то сверху Газарян. – Старый конь уснул в борозде?

– Да пошел ты! – Туманов схватился за протянутую руку, едва не утянув молодого бойца за собой, но тот зацепился носком за жилистое корневище и, рыча, пуская пену, выволок Туманова на скалу.

Отдышавшись, дружно свесились через край. Вопреки ожиданиям, катер не затонул. Корма и половина рубки практически ушли под воду, а раздавленный нос гордо торчал и плавно покачивался. По всей видимости, в районе кормы катер уперся в подводное препятствие, что и не давало ему затонуть.

– Не «Титаник», – озвучила молчаливое мнение коллектива Оксана.

– Не сдается наш гордый «Варяг», – согласился Газарян.

– Это плохо, – сказал Туманов. – Если будут методично обшаривать все фьорды, нас быстро вычислят. По катеру и по следам там, – он задрал голову, где в дымчатой синеве на краю крутого склона покачивались кроны сосен. – А могут и с вертолета засечь.

– Жалко, – вздохнула Оксана. – Имели приличные шансы уйти. Могу поспорить, они не сразу зашевелятся. С острова преследовать не на чем; пока сообщат, пока подготовят людей и технику, пока локализуют квадрат поисков...

– Внимание на экран, – сказал Рудик, вынул гранату, избавил ее от чеки, выставил над обрывом руку и разжал. Комочек металла свалился на палубу.

– Эй, ты чего? – встрепенулся Туманов.

– Да поздно, бросил уже...

Они отпрянули от обрыва. Оксана заткнула уши пальцами и прошептала: «Мамочка». Оглушительный хлопок разрушил идилию. Эхо задребезжало, забилось в скалах. Птицы взлетели с деревьев, заметались над заливом, громко крича. Ударная волна за монолитом скалы почти не ощутилась.

– А так хорошо все было... – Туманов прочистил пальцем ухо. – Слушай, ты, любитель рискованных инициатив... Скоро нашего брата, благодаря таким, как ты, вообще перестанут пускать в цивилизованный мир.

– Нормально все, – Оксана оторвала руки от ушей. – Места глухие, чужие здесь не ходят. А если услышат, подумают, браконьеры рыбу глушат.

Они перегнулись через обрыв. Взрывом размозжило палубу. Но катер не тонул.

– Еще по одной... – Газарян перехватил хмурый взгляд Туманова. – Да не нужен нам этот арсенал, Павел Игоревич. Все равно избавляться придется – не пойдем же мы к приличным людям с этим железом?

Бросили вторую гранату. С любопытством посмотрели, что вышло. Остатки леера разлетелись на кусочки, дырка в палубе зияла – до трюма. Эхо от взрыва металось по «сонной лощине» – с воплями носились птицы. Где-то неподалеку покатился по склону камень, бухнулся в воду, за ним покатились еще.

– Руки кривые, – компетентно заявила Штурм. – А кривыми должны быть извилины, а не руки. Не надо забрасывать катер. Брось рядом.

Туманов отцепил от пояса гранату, подкинул. Становилось интересно. Боеприпас бухнулся в воду в паре дюймов от покореженного борта. «Что-то не припомню, – подумал он, – граната в воде взрывается?» Глухо хлопнуло, взметнулась масса воды, словно лопнул гигантский мыльный пузырь, ударил фонтан, и волны побежали от эпицентра взрыва концентрическими кругами.