Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. - Эугениуш Иванец

от несения угнетающих их повинностей, поскольку в прежних местах пребывания причислялись к разряду крепостных [Заварина 1969: 35–36]. Несомненно, достоинства старообрядцев стали основанием для поселения их на королевских землях, в т. и. новокультурных деревнях (новых деревнях). Больше всего поселений появилось в северной части прежней Переломской пущи, между землями камедулов и Меречской пущей. После основания Кленорейсти (в Сувалкском повяте) в 1784–1787 гг. Мацей Антоний Эйсымонт (1741–1805), будучи инспектором «новокультурных» деревень по поручению королевской вице-администрации Гродненской экономии, к которой в то время относилась Переломская пуща, основал и ряд других деревень на следующих условиях: «Отдаю леса для выкорчевания, освобождая от всяческих оплат на шесть лет, а после выкорчевания лесов мает наступить вечное ограничение. Поселенцы мают ставить добрые постройки на линии, остерегаясь браконьерства и уничтожения дерева под угрозой ловчих штрафов, а также оставляя дубы, пригодные на бревно и на клепку. По истечении лет, вольных от оплат, с грунтов и лугов по изъятию непригодных для возделывания участков платить будут по 80 злотых чинша с каждой волоки (литовской), не считая подымного» [Tykiel 1857: 665–666]. Так возникли Глубокий Ров (1787), Шуры (1788), Водилки (1988), Лопухово (1789), Раштоболь (1789), Залешево (1789) в Сувалкском повяте и Высокая Гора (Wielka Góra, 1789) и Белая Гора (1789) в Сейненском повяте. Несколько позже, скорее всего на тех же условиях, были основаны очередные две деревни: Белый Погорелец (Biały Pogorzelec, известен уже с 1792 г.) и Белоречка (Białorzeczka, с 1791 г.). Согласно проведенной инвентарной переписи «новокультурных» деревень, в 1795 г. на 95 литовских волоках там проживало 100 старообрядческих хозяев. Старообрядческие хозяйства приносили государству ежегодного дохода 5415 злотых, а подымного налога 719 злотых и 24 гроша. В общем счете в старообрядческих деревнях проживало 475 человек, в том числе 216 женщин. Известно, что еще до 1795 г. монахи-доминиканцы собирались основать деревню Марыново, поселив в ней старообрядцев и переселенцев с Мазур. Вишневский полагает, что поскольку деревня была основана в 1799 г., уже после конфискации имущества ордена доминиканцев, ее основали пруссаки, которые также поселились в Липине в Кадарышском старостве [Tykiel 1857: 666; Wiśniewski 1963: 154, 168].

Поселившиеся на Сувалкско-Сейненских землях старообрядцы не были однородной группой с конфессиональной точки зрения. Прибыв сюда с разных сторон Российской империи, они привезли с собой совершенно разные представления о том, как должна быть организована жизнь религиозной общины. Переселенцы с Украины, по-видимому, были прежде всего поповцами, что отчасти подтверждается более поздними сообщениями священника из Покровска (ныне Каролин) Ивана Добровольского (1835–1902), утверждавшего, что в прежние времена на Сувалкско-Сейненскую землю прибыло около 150 поповцев [Добровольский 1877: 9]. Некоторые религиозные принципы, которых придерживались старообрядцы в конце XVIII в., позволяют предположить, что многие из них прежде принадлежали к чернобыльской общине [Acta DZA]. Вместе с чернобыльцами наверняка прибыли также ветковцы и филипповцы, искавшие убежища на Украине в период после 1765 г. [Mecherzyński 1861: 85, 87]. Об украинских миграциях старообрядцев свидетельствуют украинизмы, по сей день сохранившиеся в их говоре. Тем не менее основную группу прибывших в Сувалкско-Сейненский регион старообрядцев составляли федосеевцы.

Фото 4. Моленная в Погорельце, повят Сейненский

Большинство старообрядцев, потомки которых в настоящее время проживают в Польше, прибыли из Курляндии и из лифляндских повятов, где, как известно, в конце XVII и в первой половине XVIII в. скрывались федосеевцы, бежавшие из России, с новгородско-псковских земель. Их происхождение подтверждается характером их диалекта. И. Грек-Пабисова, изучая говор проживающих в Польше старообрядцев, определила, что их «языковой родиной» являются территории пограничья Псковской группы диалектов и южновеликорусского наречия, т. е. район Великих Лук и, предположительно, северная часть полоцких и городокских земель в Витебской области [Grek-Pabisowa 1968: 12, 167].

После первого раздела Речи Посполитой (1772 г.) большая группа староверов из Лифляндии отправилась в Курляндию и в Литву [Моора / Моора 1960: 41], а значит, можно предположить, что большинство староверов прибыли на Сувалкско-Сейненскую землю после 1794 г., т. е. после присоединения Курляндии к России.

Как уже говорилось выше, старообрядческие общины, обустроившиеся в Сувалкско-Сейненском регионе, поначалу не были однородными с точки зрения религиозной доктрины, а следовательно, не имели готовых общих форм организации духовной жизни. Организация религиозной жизни в общине зависела от индивидуальной позиции и знаний «старика» (духовного отца), под влиянием которого находилась определенная группа единомышленников, главным образом простых неграмотных крестьян. По сведениям Кароля Мехежинского, первым «руководителем и патриархом» старообрядцев на Сувалкско-Сейненской земле был Стефан Афанасьев (Афанасьевич), житель деревни Глубокий Ров (Głęboki-Rów). Со времени его появления деревня Глубокий Ров, называемая старообрядцами Клинорезом, стала главным религиозным центром региона. Своим статусом Глубокий Ров был обязан именно Стефану Афанасьеву, который был третьим в очередности предводителем старообрядцев, проживавших на территории Курляндии и Литвы. Афанасьев был воспитанником знаменитого монастыря в Гудишках, а после его ликвидации основал новый монастырь в Дегутях (Дегучай), где в течение некоторого времени был игуменом. В 1764 г. он участвовал в освящении моленной в Видзах. В 1775 г. в курляндских Балтруках он получил благословение «пастырствовать», т. е. исполнять обязанности главного наставника, от Афанасия Терентьевича (монаха Антония) (1704–1775), прежде таким же образом благословленного своим отцом, священноиереем Терентием (1679–1704) [Хронограф: 21, 35–36, 39,118–119; Егоров 1968: 170] <см. также: Поташенко 2006> Наставники, которые могли похвалиться получением благословения от Терентия по прямой линии, пользовались в региональной старообрядческой среде особенным уважением, потому что Терентий еще до своего прибытия в 1678 г. в Лигинишки был священником Московской епархии, рукоположенным еще в дониконовское время. При жизни Терентия курляндские старообрядцы были по сути дела поповцами и только после его смерти стали беспоповцами-федосе-евцами, хотя называли себя так отнюдь не всегда. Прибыв в Глубокий Ров, Стефан Афанасьев поначалу отправлял богослужения в собственном доме, позже – в специально построенной моленной. Вслед за Стефаном Афанасьевым прибыл из Курляндии другой знаток «старого обряда», Стефан Никифоров (Никифорович), который поселился в деревне Гута (гмина Чостков) и стал помогать местному главе общины в отправлении богослужений [Mecherzyński 1861: 88; Хронограф: 13–13 об., 14].

После того как земли, на которых поселились старообрядцы, отошли к Пруссии, еще в период формирования административного аппарата, 11 июня 1797 г. старообрядцы направили военному министру просьбу об освобождении от присяги на верность королю, поскольку принесение присяги противоречило их религиозным верованиям. При этом в обращении было отмечено, что прежде польское правительство освобождало их от присяги, за исключением периода восстания Костюшко, когда старообрядцев пытались силой заставить принести присягу, а они, отказавшись, бежали в леса и в Восточную Пруссию, где были вынуждены внести оплату за освобождение их от воинской повинности [Acta DZA: 2, 3, 8].

Прусские власти, не имея достаточной информации,