Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон

Идея «более тесного союза» между британскими владениями в Карибском море давно обсуждалась, а иногда даже опробовалась[3425]. Многие радикальные представители Вест-Индии выступали за федерацию, как альтернативу дезинтеграции. Они видели ее в качестве средство приобретения независимости и статуса доминиона целиком. Отдельные острова были слишком малы и слишком слабы, чтобы добиться этого самим по себе.

Другие политики отвергали подобные предложения. Бустаманте был таким непостоянным, что голосовал против решений собственного министерства и говорил: для удержания колоний в зависимости Британия планирует создать «федерацию нищих»[3426]. На самом деле, как заявляли другие лидеры Вест-Индии, обвиняя метрополию, ее целью являлось усиление Карибской экономики и модернизация, упрощение администрации. Она хотела сбросить финансовые обязательства и сформировать структуру, которой легче управлять в краткосрочном плане. В конце концов, она сама должна встать на ноги. Как в дальнейшем написал один чиновник из Министерства по делам колоний, «основной целью Соединенного Королевства в этом регионе с 1945 г. было политическое разъединение»[3427].

Переговоры между Британией и Вест-Индией и самих карибских территорий по поводу предлагаемого союза продолжались более десяти лет. Эта «нерешительность, покашливание и невнятное бормотание», как выразился Эрик Уильяме, могло бы дать понять Министерству по делам колоний: федерация быстро развалится на куски. Но Уайт-холл продолжал дело. Он хотел произвести еще один «аккуратный пакет, который будет приемлемым для Вестминстера или для ООН»[3428].

Две материковые британские территории в районе Карибского бассейна, удаленный Британский Гондурас (в дальнейшем Белиз) и Британская Гвиана (в дальнейшем Гвиана), которые надеялись процветать в качестве южноамериканских государств, отказались быть частью пакета. Но в 1958 году десять островов (Ямайка, Сент-Киттс, Антигуа, Монтсеррат, Доминика, Сент-Люсия, Барбадос, Сент-Винсент, Гренада и Тринидад), а также некоторые сопутствующие мелкие островки слились для формирования Федерации Вест-Индии.

Это был бессмысленный выдох умирающей империи. С самого начала Федерация свела на нет и сорвала то, что Вест-Индия считала своей главной целью — получение независимости. Это частично произошло потому, что Великобритания сохранила контроль над внешней политикой Вест-Индии, а ее генерал-губернатор лорд Хайле, бывший «главный кнут» (организатор парламентской фракции) «тори», обладал большой дискреционной властью. Он мог и отклонять законопроекты, и распускать федеративный Парламент.

Частично срыв произошел из-за того, что местная автономия оказалась сильнее федеральной власти. На островах оставалась своя валюта, тарифные барьеры или пошлины. Два гиганта, Ямайка и Тринидад, которые добились внутреннего самоуправления в 1959 г., составляли 83 процента территории, 77 процентов населения и 75 процентов богатств. Они отказались подчиняться Грантли Адамсу, федеральному премьер-министру. Он не пользовался авторитетом и влиянием, не мог даже поднять налоги. Казалось, что он предпочитает лилипутов, ущемляя крупные острова. Личное соперничество, конституционные диспуты, религиозные различия, ограниченность и предрассудки еще больше ослабили его позицию. В конце концов, Бустаманте выдвинул лозунг для разделения: «Ямайка должна лидировать — или отколоться».

Разделение из-за несовместимости казалось неизбежным. Но Министерство по делам колоний боролось за сохранение союза.

Оно пыталось «обеспечить сохранение в группе как можно большего количества федеральных территорий вместе с Ямайкой или Тринидадом. У крупных островов достаточно ресурсов и искушенного правительственного аппарата, чтобы держать другие территории в виде спутников»[3429].

Однако Британия не могла особо рассчитывать на добрую волю, особенно со стороны Ямайки и Тринидада. Националистические лидеры, такие, как Эрик Уильяме, жестко отвергали колониализм во всех его формах. «Времена господ закончились, — объявлял он, добавляя: «Господа в Вест-Индии составляли самый отсталый правящий класс в истории»[3430]. Черный прайд двигался вдоль помпезной Парадайз-стрит Кингстона. Расовая сегрегация подвергалась атаке в Бриджтауне, где в бары, рестораны и танцевальные залы не пускали негров, маскируя их под клубы. Среди убогих жилищ барачного типа в Порт-оф-Спейне исполнители народных песен в стиле «калипсо» провозглашали революцию:

Судя по тому, как получается,Ущемленье быстро прекращается.А потом в Вест-Индии всегдаБелый скажет неграм: «Господа!..»[3431]

Когда Британия предложила присоединиться к европейскому Общему Рынку и ограничить иммиграцию в Содружестве, Вест-Индия понятным образом предположила, что у метрополии имеются эгоистичные мотивы, чтобы пытаться сохранить навсегда структуру, которую Бустаманте называл «Федерацией-фарсом». Поэтому в 1961 г. на Ямайке провели референдум на фоне слухов о прибытии корабля Федерации с цепями, чтобы заново установить рабство. Люди проголосовали за выход из федерации.

Предпринимались тщетные попытки, чтобы сохранить живым изувеченное тело федерации. Но в 1962 г. она была официально ликвидирована. Эрик Уильяме объяснил политическую арифметику: «При вычитании одного из десяти не осталось ничего, а не девять субъектов федерации»[3432].

Ямайка и Тринидад сразу же стали суверенными государствами, как и Барбадос четыре года спустя. Более мелкие острова, которые само Министерство по делам колоний считало «музейными экспонатами»[3433], едва ли могли выжить сами по себе. Их сделали внутренне самоуправляемыми «дочерними государствами» до тех пор, пока нельзя будет отправить в свободное плавание эти обломки кораблекрушения в экваториальной штилевой полосе.

Британская Гвиана представляла собой более сложную проблему, и не только для Соединенного королевства, но и для США.

«Колосс Севера» уже давно относился к Карибскому морю, как своему заднему двору — недостаточно развитой зоне, в которую следует проводить экономическое проникновение, политическую интервенцию и военное давление. Генерал-майор Смедли Д. Батлер, имеющий много наград, ярко рассказал об американской политике — и ведущейся при помощи большой палки, и «добрососедской». Он хвастался между войнами: «Я помогал сделать Мексику, а в особенности Тампико, безопасными для американских нефтяных интересов. Я помогал сделать Гаити и Кубу приличным местом, чтобы Национальный банк собирал доходы. Я помогал успокоить Никарагуа для международного банкирского дома «Браун Бразерс». Я принес свет в Доминиканскую Республику ради американских сахарных интересов. Я помогал сделать Гондурас «правильным» для американских фруктовых компаний»[3434].

Теперь, когда успеха добился Фидель Кастро, на пике «холодной войны», которая так близко подвела коммунизм к домам американцев, США еще больше хотели навязать свою волю региону. В 1962 г. Дин Раек, госсекретарь президента Кеннеди, сказал британскому министру иностранных дел, лорду Хоуму: «США на самом деле боятся еще одной Кубы на своем континенте»[3435].

После некоторого периода сдерживания и колебаний правительство Кеннеди решило, что премьер Британской Гвианы, дантист Тедди Джаган, получивший образование в Америке, представляет собой серьезную угрозу. По словам английского министра, он являлся не антиколониальным радикалом, как Томас Джефферсон, а «красным» диктатором, «сделанным из того же теста, что и премьер Фидель Кастро»[3436].

Раек сказал Хоуму: «Для нас невозможно мириться с независимой Британской Гвианой под Джаганом, который не должен снова подняться к власти». Заметив, что США преследуют ту же политику, в ведении которой обвиняли Британию в ООН, Макмиллан высказал сожаление из-за «цинизма» Раска, который казался особенно удивительным для человека, «который не является ирландцем, политиком и миллионером».

Отвечая Раску, Хоум рассуждал об исторической роли Америки, которая считается «первым крестоносцем и главным двигателем в колониальном освобождении». Он сказал, что невозможно остановить Британскую Гвиану от получения свободы. Британия едва ли будет вводить там прямое правление, одновременно отказываясь от вмешательства в Родезии. Она не может помешать Джагану быть избранным, не подрывая демократию. Это бессмысленно.

После дополнительных переговоров на высшем уровне, во время которых британцы заявляли, что Гвиана в настоящее время в первую очередь является американской ответственностью, Лондон уступил Вашингтону. Министерство по делам колоний отложило предоставление независимости и навязало новую выборную систему, разработанную для достижения того, что Кеннеди назвал «хорошим результатом»[3437]. А ЦРУ помогло подорвать авторитет Джагана, «подстрекая к мятежам, устраивая поджоги и забастовки (включая самую длинную всеобщую забастовку в истории — десять недель)»[3438]. Во время выборов 1964 г. Джаган проиграл коалиции, которая привела Гвиану к независимости и установила режим репрессий. До самого окончания «холодной войны» «Белый дом» не позволял ему занимать государственные должности.