Пустующий трон - Кен Лю

Все внимательно посмотрели на него.

– Нам не хватит рук, чтобы обслужить гостей за ужином, – начал Кинри, – если только один не будет работать за десятерых, а то и за двадцать человек.

– С этим не поспоришь, – произнесла Одуванчик.

– Вот что я предлагаю. Нужно наделать еще самоходных тележек вроде той, что вы катаете по лабиринту, и использовать их вместо подавальщиков.

– Самоходные тележки? – медленно, с непроницаемым выражением лица переспросила Рати Йера. – Ничего не знаю ни о каких самоходных тележках.

– Я был на вашем представлении на Храмовой площади, но никак не мог понять, каким образом животные управляют тележкой, – сказал Кинри. – Но когда увидел, как вы выехали из лабиринта в «Сокровищнице», то догадался, что это как-то связано. У тележки и вашего кресла должен быть похожий механизм. Это тележку, а вовсе не животных, можно обучить езде по лабиринтам.

Все члены Цветочной банды молчали.

– В чем дело? – спросил Кинри. – Это такой большой секрет? Вы же показали мне, как работают другие ваши устройства. А этот чем отличается?

– Рати никому не рассказывает, как устроена тележка-лабиринтоходка, – пояснил Види Тукру, не уточняя подробностей. – У всех фокусников свои секреты, и они не делятся ими даже с друзьями, которые для них ближе братьев и сестер.

– Тележка-лабиринтоходка – мое самое… необычное изобретение. Чтобы узнать ее секреты, человек должен соблюсти формальности и официально стать моим учеником, – ответила Рати Йера, глядя на Кинри одновременно с надеждой и сомнением.

– Я готов, – без раздумий заявил юноша.

Он восхищался техническим мастерством Рати Йеры с того самого дня, когда встретил ее. Если для спасения дела его покровителей требовалось стать учеником гениального инженера, Кинри считал себя только в выигрыше. Тем более что у него была и другая причина учиться у Рати, но открыть ее он не мог.

– Так нечестно! – воскликнула Одуванчик. – Его вы, значит, готовы взять, а меня нет?

– У Рати никогда не было учеников. – Арона строго посмотрела на девушку. – Это серьезное дело.

– Простите, – прошептала Одуванчик.

– Ты действительно хочешь этого? – спросила Рати дрогнувшим голосом. – Быть моим учеником значит согласиться передать мое наследие будущим поколениям и чтить меня как мать. Ты уверен в этом?

– У меня была наставница, – ответил Кинри. – Я понимаю, сколь велика ответственность. Для меня будет огромной честью звать вас учителем.

Он преклонил колени, приготовившись отбить ритуальные поклоны, чтобы скрепить связь между учеником и учителем.

– Подожди, – остановила его Рати Йера. Переведя дух, она успокоилась и обвела взглядом остальных. – Пожалуйста, оставьте нас с Кинри наедине. Я должна сообщить ему кое-что, что он должен знать.

Давным-давно, когда Мапидэрэ еще не был императором, а титул «гегемон» не извлекли из замшелых исторических книг, в Аму, на восточном побережье Арулуги, в семье бедных рыбаков родилась девочка.

Ксана тогда еще не приступила к завоеваниям, но эпоха Тиро уже клонилась к закату и армии всевозможных правителей жестоко бились за честь и славу. Пока короли Аму и Кокру сражались за власть над проливом Аму, бедняки Арулуги, подобно соломинкам в крыше хижины, первыми намокали в грозу и первыми ломались от зимних заморозков. Владыки считали их расходным материалом, не нуждающимся в защите.

Долговременная морская блокада лишила простых людей привычного источника пропитания. Из деревни в Мюнинг отправили послов, и те, вернувшись, сообщили ответ короля: средств нет.

– Пойдем искать счастья в других краях? – раздумывали сельчане. – Может, в Мюнинге?

– Нет! – Вернувшиеся посланцы объяснили, что король требует от них оставаться на месте. Дескать, нельзя тратить на беженцев ресурсы столицы и других благородных городов Прекрасного острова.

Вслед за голодом пришла чума, дав королю еще более веский повод не позволять сельским жителям перебираться в города. Солдаты перекрыли дороги и отстреливали всех, кто выходил из деревни; корабли патрулировали берег, пуская ко дну рыбацкие лодки и плоты. Люди заболевали один за другим. Семья девочки, о которой идет речь, тоже не была исключением. В бреду и лихорадке мать и отец слегли в постель, да так и не встали. Удивительно, но малышка, едва вылезшая из пеленок, оказалась неуязвима для тяжелого недуга, однако без родительской опеки сироту ждала неминуемая гибель от голода.

Проходившие мимо рабочие растащили из чумной деревни все ценное, похоронили умерших, а девочку забрали с собой.

Их пустили в закрытую деревню, потому что они были райе, потомками военнопленных. Эти люди не считались рабами, но им было запрещено заниматься земледелием, выращивать шелкопрядов, учиться грамоте и осваивать профессии, доступные обычным гражданам. Несчастным оставалось только побираться или браться за грязную работу: дубить шкуры, убирать экскременты, копать могилы и хоронить трупы, особенно те, к которым никто не решался прикасаться – например, казненных преступников или жертв чумы.

Группа райе, забравшая девочку-сироту, не знала, как ее зовут. Все, кому было известно ее детское имя, умерли. Поэтому малышку назвали Рати Йера. Имя означало сорняк, растущий на могилах и питающийся соками разлагающихся тел. А фамилия – слово «райе», в котором переставили слоги – выражала надежду, что череда неудач в жизни девочки прервется.

Не имея доступа к уважаемым профессиям, многие райе, не желающие жить в бедности, занимались делами, о которых мало кто помышлял. Например, грабили могилы. Богачи Дара собирали старинные вещи, чтобы продемонстрировать таким образом свой хороший вкус и высокую культуру, но безжалостное время имеет привычку разрушать сокровища прошлого. Для пополнения коллекций существовал очевидный источник: могилы древних аристократов и аристократок, забитые вещами, которые должны были помочь им на пути по Реке-по-которой-ничего-не-плавает. Но мало кто отваживался запустить руки в этот источник. Тревожить покой древних, возможно твоих собственных предков, души которых еще обитали рядом с могилами, было страшно. Кроме того, чтобы отвадить грабителей, многие склепы были запечатаны могущественными проклятиями монахов и монахинь.

Но когда ты и без того живешь на социальном дне раздираемого войной мира, проклятия тебя уже не беспокоят. Наиболее смелые райе становились как трава рати, забирая имущество у мертвых, чтобы потешить алчность живых. Рискуя здоровьем и жизнью, они забирались в древние склепы, превозмогали болезни и яды, обходили смертельные ловушки, обеспечивающие покой усопших, и почти за бесценок сбывали найденные реликвии перекупщикам, которые, в свою очередь, перепродавали их коллекционерам в сто и даже в тысячу крат дороже. Чтобы спокойно спать по ночам, коллекционеры убеждали себя, что полученные предметы попали к ним от испытывающих материальные трудности потомков старинных семейств.

Расхищение гробниц было опасной профессией, требующей обширных познаний в географии и инженерии. Подземные ходы в гробницах знатных господ и дам представляли собой запутанные лабиринты и были полны ловушек