Пустующий трон - Кен Лю

и прочих опасностей. На всеобщем фоне выделялся мавзолей императора Мапидэрэ, при строительстве которого погибло несчетное количество наемных рабочих и тех, кого отправили туда в принудительном порядке.

Взрослея, Рати Йера осваивала искусство вскрытия гробниц у своих спасителей. Будучи девушкой умной и ловкой, она вскоре научилась мастерить хитроумные приспособления и механизмы, позволившие ей стать самой искусной гробокопательницей.

Завоевание островов Ксаной и последующее восстание, случившееся в эпоху императора Эриши, изменили общество Дара. Архивы были уничтожены, воцарилась неразбериха, и многие жители взяли себе новые имена. Старинные аристократические семейства ушли в небытие, а преступники за одну ночь становились герцогами и маркизами. Рати Йера сначала примкнула к повстанцам, а затем стала воровкой и присоединилась к банде искусной фальшивомонетчицы Годзоги Садэ. Рати и Годзоги были близки, словно сестры, и прославились как пара воровок, которых не могли поймать ни городовые, ни магистраты. Их работа стала своего рода образцом, к которому стремились все грабители. Казалось, нет такой сокровищницы, куда они не могли бы проникнуть, нет таких стражников, которых они не могли бы обвести вокруг пальца, нет такой крепости, куда они не могли бы войти, а потом выйти из нее обратно с той же легкостью, с какой таскали со столов оставленные без присмотра кошельки. Говорили, что две эти женщины даже умеют летать, словно соколы-мингены, а туннели роют не хуже звездоухих кротов. Рассказывали также, что им якобы помогают фантастические машины владыки Луто.

После смерти Годзоги Рати ушла из воровского мира. На старости лет ее все сильнее привлекали не золото и побрякушки, а знания, умения и мастерство, благодаря которому она создавала свои чудесные устройства. Случайная встреча с Види Тукру, Мотой Кифи и Ароной Тарэ, которые разделяли ее жажду к знаниям, пусть и в разных сферах деятельности, изменила жизнь немолодой женщины. Эти трое стали для Рати новой семьей, вместе с которой она странствовала по Островам.

Но ни Годзоги, ни члены Цветочной банды не знали, что Рати когда-то была райе. Хотя император Рагин отменил все кастовые ограничения, существовавшие во времена Тиро, к бывшим райе все равно относились с пренебрежением.

Подобно тому, как тонкий порез от писчего ножа на нежной коже побега с годами превращается в длинный глубокий шрам на коре выросшего дерева, так и унижения детства не уходят благодаря единственному императорскому указу.

Рати боялась, что те, кого она любит, отвернутся от нее, узнав, каким образом она приобрела свое мастерство. Хотя она открыто рассказывала о своих механизмах и технических приемах и без утайки демонстрировала принципы работы устройств всем желающим, тайну тележки-лабиринтоходки Рати тщательно скрывала, считая это темным пятном своей биографии.

Но когда она задумывалась о том, что секрет создания этих тележек – вероятно, главного ее изобретения – может умереть вместе с нею, то испытывала тревогу. У Рати никогда не было детей, и время от времени ей хотелось взять ученика, чтобы передать тому свое наследие. Но официальному ученику, как и ребенку, предстояло наряду с этим унаследовать также и постыдные факты. Рати не желала метить своего ученика клеймом райе, шедшим в придачу к знаниям об устройстве тележки-лабиринтоходки – точнее, самоходки.

– Я была гробокопательницей. – Рати Йера запнулась, не отваживаясь взглянуть на Кинри, чтобы не увидеть, как восхищенный взгляд юноши сменяется отвращением или неодобрением.

Она ждала, что он примется неловко ерзать, придумает какое-нибудь оправдание и выскочит за дверь.

Однако этого не случилось.

Рати подняла взгляд. Кинри по-прежнему смотрел на нее с восхищением и уважением, но теперь к этому примешивалось еще и любопытство.

Удивленная и обнадеженная, женщина продолжила:

– В занятии гробокопателя главное – скрытность. Вскрытие гробницы во многом похоже на ограбление дома. Мы работали маленькими группами и всегда старались как можно меньше тревожить захоронения. Нельзя было привлекать внимания как конкурентов, так и стражей закона. Поэтому лучше всего было сделать подкоп – как в банковское хранилище. Сначала выкапывали шахту, а затем туда посылали разведчика. Многие гробницы представляют собой опасные лабиринты, и в извилистых коридорах легко заблудиться. Нет такого гробокопателя, который ни разу не находил бы на пути трупов своих коллег, не выбравшихся из усыпальницы. Некоторые пользовались мотком шерсти, привязывая нить у входа, но, разматывая и скручивая нить, невозможно запомнить, какие коридоры ты посещал. Задача ведь заключается не в том, чтобы просто проникнуть внутрь и выбраться, надо составить подробную карту всех ходов. Наиболее богатые гробницы слишком велики, чтобы держать их схему в памяти. Рисовать карту по пути не получится, потому что разведчику почти все время приходится продвигаться на ощупь, в полной темноте.

– А нельзя составить более… осязаемую карту? – спросил Кинри.

– Верно мыслишь, – довольно кивнула Рати. – Особенно находчивые придумали оставлять пометки при помощи веревок. Каждый коридор прокладывали веревкой, а на развилках делали узелки. Один тип узелков означал поворот налево, другой – направо; третий означал, что разведчик развернулся назад и возвращался по собственным следам. Узелки ведь можно ощупывать даже в темноте. Таким образом, держась за веревку, можно было получить полную картину исследованных туннелей.

– Действительно, почти как карта, – согласился Кинри. – Но на ней нельзя отметить расстояние и местоположение тех или иных объектов, только смену направления.

– Быстро схватываешь, – снова кивнула Рати. – Мои наставники научили меня делать веревочные карты. Я пошла дальше и придумала самоходную тележку, но это изобретение родилось благодаря нарушению моральных запретов. Зная, что мое искусство происходит от одной из самых презренных профессий в мире, ты все еще хочешь стать моим учеником?

– Конечно, – ответил Кинри. – Мне не важно, откуда взялись ваши знания. Духи мертвых более не томятся в этих могилах, и я не знаю, почему вас следует осуждать больше, чем коллекционеров, получавших выгоду от вашего ремесла.

Им вдруг овладело сильное волнение. Узловое письмо гробокопателей напомнило юноше об узелках памяти шаманов льуку.

«Должно быть, это знак, что я на верном пути, – подумал Кинри, однако в сердце его закралось опасение. – Вот бы Рати Йера ужаснулась, узнав, что выдает свои тайны варвару-льуку».

Рати рассмеялась, покачала головой и снова рассмеялась.

– У тебя такой… необычный образ мышления. Быть может, боги уже связали наши судьбы. Хорошо, отныне ты мой ученик.

– Мастер Йера! – Кинри опустился на колени и трижды коснулся лбом пола.

Рати была так счастлива, что не переставала улыбаться.

– Давай начнем с углубленного изучения картографии. В молодости, благодаря невысокому росту и гибкости, я была идеальным разведчиком и лучшим картографом в банде. Но однажды каменная ловушка раздавила мне ноги, и с тех пор я не могу ходить. Почти все решили, что моя карьера гробокопательницы