Автобиография одной итальянской семьи - Санто Версаче
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но случилось так, что как раз в день, когда мы должны были обсудить этот вопрос, на первой странице газеты «Республика» я увидел фотографию юноши, который бежал из Марокко, чтобы добраться до испанского анклава в Мелилле и Сеуте. На нем была окровавленная футболка с логотипом Versus, может, даже и подделка. Я это расценил как знак свыше. Слава богу, меня послушали, и Versus не ликвидировали. Сейчас он влился в линейку Versace Jeans Couture.
Между нами ходил анекдот, что «одеться у Версаче – значит иметь определенное мужество».
После выпуска линейки для молодежи по ценам ниже, чем готовое платье, мы поняли, что следующим этапом будет вхождение в мир джинсов. Поначалу Джанни отнесся к этой идее без энтузиазма, но меня выслушал. Он уже давно понял, что в нашем деле работа за столом имеет множество достоинств: творчество, коммерция, маркетинг, производство, розничная торговля должны находиться в состоянии непрерывного диалога. Только так можно было развиваться дальше.
В конце концов, Джанни согласился открыть джинсовую линейку, но сказал:
– Если я должен спуститься, то мне хочется и подняться.
Он хотел попытать счастья и представить одну из своих линеек в Милане. А я внес встречное предложение: поехать в Париж и прорваться на арену высокой моды.
Наш первый показ в Париже состоялся на бывшем вокзале д’Орсе. Был январь 1989 года. В музее, который открыли специально для нас, прошла демонстрация видеофильма о дружбе и творческом союзе Джанни и Бежара, после фильма был торжественный ужин. Покровительницей вечера стала Даниэль Миттерран, супруга тогдашнего президента Франции. За столом с нами сидели девять манекенщиц в эксклюзивных нарядах нашей линейки.
В июле мы представили следующую коллекцию, по-прежнему только на плечах манекенщиц, на этот раз в музее Жакмара-Андре. Курировал презентацию Джанфранко Кавилья, который в свое время занимался в Милане показом «Abito per pensare».
В какой-то момент мы все трое, бриллианты итальянской моды – Армани, Версаче и Валентино, – были в какой-то мере непобедимы.
Первый настоящий показ Atelier Versace состоялся в отеле «Ритц» в январе 1990 года. Тогда единственным из итальянских модельеров, кто выставлялся в Париже, был Валентино. С нашей стороны это был рискованный шаг, bold move, как сказали бы американцы. Для нас само слово «ателье» звучало завораживающе, ибо было непосредственно связано с историей нашей матери. Через несколько лет, когда пришла пора Армани создать себе рекламу в мире высокой моды, они тоже захотели воспользоваться словом «Ателье».
Я ответил любезностью на любезность, вспомнив, как когда-то давно, готовя к запуску нашу вторую линейку, мы назвали ее Versace Le Collezioni, но Армани нам напомнили, что уже существуют Armani Collezioni, и мы чуть-чуть изменили название: Versace Collection.
В деле высокой моды существует очень важное понятие «компетентности бренда». Для единичного стилиста оно всегда связано с умением виртуозно лавировать. Джанни развлекался от души, не позволяя себе покорно подчинить воображение традиционной стилистике высокой моды. Свой вечный рыцарский турнир он продолжал и на красной дорожке отеля «Ритц». В его мозгу всегда присутствовал образ прекрасной дамы, «донны Версаче», напористой и сексуальной, умеющей носить и джинсы, и вечерние платья. Я не являюсь критиком моды, но думаю, что в этих коллекциях Джанни удалось сделать нечто действительно новое: продвинуть моду в ряды авангарда. А может, внести авангардные мотивы в пыльный мир высокой моды. Выбирайте сами. Та женственность, что появилась на подиуме, женственность в квадрате, резонировала с миром.
Чем больше разрасталось наше дело, тем больше в него надо было вкладываться. Рекламные вложения были для нас стратегически важны наравне с объемами продаж. Я помню, что еще в восьмидесятые годы, когда Паоло Пьетрони сменил историческое название «Амика», первое, что он сделал – пришел за советом к Джанни. Он тогда приехал в Мольтразио и попросил нас инвестировать в проект. Мы сразу же поддержали его, и все остальные марки Made in Italy изменили свою политику. До этого момента мода инвестировала мало и, в сущности, только в специализированную прессу, но никогда в доступную широкой публике.
Эти перемены стали эпохальными и подтолкнули развитие системы, которая до сих пор функционирует, несмотря на кризис печатных изданий.
В 1990 году в интервью «Республике» я сказал: «В этом году мы намерены превзойти сумму объема прямых продаж в двести миллиардов лир и сумму продаж в дочерних предприятиях – в шестьсот миллиардов».
По всему миру уже работали сто двадцать наших бутиков, плюс мы открыли новый бутик в Нью-Йорке, на Мэдисон-авеню. На церемонию открытия, объявленную на страницах «Нью-Йорк таймс», пришли все: от Сильвестра Сталлоне до Ким Бессинджер, от Тины Тёрнер до Барбры Стрейзанд.
Наш магазин располагался рядом с бутиками Армани и Валентино. Три бриллианта итальянской моды буквально стояли в ряд. В этот момент мы все трое были в какой-то мере непобедимы. Армани уже появился на обложке журнала «Таймс», наша очередь придет в 1995 году. Фото Клаудии Шиффер в расцвете ее великолепия, в белом платье от Версаче, появится с надписью: «Просто самая красивая».
Завоевание Америки шло рука об руку с влюбленностью Джанни в Майами, и кульминацией была покупка в 1992 году Casa Casuarina, дома № 1116 на Оушен-драйв. Мы заплатили за него три миллиона долларов.
Джанни увидел его впервые совершенно случайно, когда ездил открывать наш новый бутик. И его поразило, насколько Майами в сравнении с тем разом, когда он здесь был, стал оживленнее, ярче, моложе и крепче, особенно в районе Южного побережья.
Дома в стиле ар-деко постройки тридцатых годов, такие как Casa Casuarina, конечно, нуждались в реставрации. Рядом торчал на редкость уродливый Revere Hotel. Мы прикупили и его, чтобы сразу снести и присоединить к дому свободное пространство для патио и бассейна. Сразу зазвучали голоса протеста со стороны консерваторов, было даже заявление в суд. В конце концов мы добились от Совета по охране памятников разрешения снести отель поздно вечером. В ту же ночь мы так и поступили и управились до рассвета, пока кто-нибудь не подал на нас жалобу.
На реставрацию ушли два года работы, но интуиция Джанни и на этот раз была точна. Южное побережье сделалось центром гламура и всяческих излишеств девяностых годов.
В это время Джанни и Донателла все больше и больше влюблялись в Майами и начали все чаще туда ездить. Донателла постоянно общалась с рок-звездами и другими знаменитостями, отчасти затем, чтобы завлечь их в нашу компанию. И нашу фирму рекламировали Мадонна, Холли Берри, Деми Мур, то есть самые известные женщины того времени. Для Джанни Южное побережье стало источником вдохновения при создании одной из коллекций. Вместе они создали книгу «Истории Южного побережья»
