Автобиография одной итальянской семьи - Санто Версаче
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще один серьезный судебный процесс, где нам удалось поставить на место людей, пожелавших сделать себе рекламу на нашей трагедии, состоялся в Австралии. Мы выдвинули обвинение против Фрэнка Монте, частного детектива-мифомана, написавшего книгу в четыреста страниц, за которую получил полмиллиона долларов от издателя и собирался продать права на экранизацию за два миллиона. По его мнению, Джанни был убит не серийным киллером Эндрю Кьюнененом, а мафией. Он считал, что наши близкие друзья использовали наши бутики, чтобы отмывать грязные деньги. Короче, Кьюненен, которого нашли мертвым через несколько дней после того, как он покончил с собой, оказался убийцей, которого потом ликвидировали организаторы этого преступления. Все четыреста страниц книги – всего лишь выдумки, базирующиеся на передвижениях Джанни, на его путешествиях и встречах.
Наши австралийские адвокаты поначалу не хотели ссориться с Монте, потому что боялись, что в книге есть и правда. Но я знал, что все обвинения в наш адрес не выдерживают критики, а потому настаивал на процессе. Процесс начался 28 октября 2001 года. Я вошел в суд Сиднея, и через несколько дней мы доказали: все, что написано в книге, есть сознательно сфабрикованное вранье. У меня на руках были неопровержимые документы о каждом дне жизни Джанни, по всем пунктам противоречащие словам Монте.
Наши успехи нравились далеко не всем. Мне много раз приходилось отбиваться и на телевидении, и в суде от всяких бессовестных обвинений.
Еще один город, еще один процесс. Правда, на этот раз почти забавный. В Лос-Анджелесе я свидетельствовал как потерпевшая сторона в деле о контрафакции и мошенничестве. Там обнаружились сотни подделок, по большей части кожаных пиджаков и курток. Сшиты они были отвратительно, из материала низшего качества, фирменная Медуза скопирована кое-как. Защита настаивала на том, что, поскольку товар не был продан, ущерб для нас был минимален. Тогда я прямо в зале заседания суда стал последовательно надевать на себя куртки одну за одной и продемонстрировал, насколько они отвратительны. Если бы их пустили в продажу, люди могли бы подумать, что теперь все изделия «Версаче» не вызывают ничего, кроме отвращения. В Италию я вернулся с двадцатью миллионами долларов компенсации.
Ничем не кончились и так называемые «компромиссы моды». Мы вместе с другими брендами, среди которых «Криция», «Армани», «Этро»[52] и «Ферре», оказались на скамье подсудимых. Нас обвинили в том, что мы дали взятку во время контрольной финансовой проверки. Мы действительно заплатили, это верно, но мы были не взяточниками, а жертвами вымогательства. Кассационный суд нас всех оправдал с формулировкой «за отсутствием состава преступления». Та же формулировка была применена и утверждена в ходе кассационного суда в декабре 1998 года.
12
Адвокат, да, именно тот самый адвокат колебался[53]. Он шел рядом со мной по залам Палаццо Реале, а я комментировал ему большую ретроспективу фотографий Ричарда Аведона под названием «Очевидность, 1944–1994», которую мы организовали с Леонардо Мондадори[54].
Со мной и такое случалось! Открытие выставки было запланировано на вечер. Ожидали влиятельных гостей из разных учреждений, прессу и прочих. Поскольку выставку открывал знаменитый фотопортрет Мареллы Аньелли[55], мы собирались создать ей особые условия и пригласили синьору на предварительный просмотр утром. Я, Джанни (мой брат), Барбара Вити (наш специалист по связям с общественностью) и заседатель Миланского городского правительства, ответственный за культуру Филиппе Даверио должны были ее встретить. Но самое главное – ее должен был встретить сам Аведон, собственной персоной.
Первый неожиданный поворот событий: Марелла приехала из Милана в сопровождении супруга, о чем нас никто не предупредил. Она приняла такое решение в последнюю секунду, как с ней бывало неоднократно. Второй неожиданный поворот: Дик Аведон решил заехать в Линате за сыном. По прямой это минутах в двадцати от центра города, но когда же там бывает свободная дорога? К сожалению, все рассчитать невозможно. Там есть и сложные разъезды, и подъем по проспекту Форланини, где обычно скапливается длинная очередь из рабочих восточной зоны Милана, едущих на работу в центр.
Короче: Джанни Версаче сопровождал Мареллу, а я сопровождал Джанни Аньелли.
Выставка получилась яркой и блестящей. Она стала первым культурным событием, встряхнувшим Милан и придавшим ему силы после печального периода «чистых рук».
Все знаменитые фотографы, работавшие с Джанни и Донателлой над созданием наших компаний, над нашим имиджем, имели для нас огромное значение, но Аведон для меня значил гораздо больше. Как написала Минни Кастель в своей книге «Миф Версаче»[56]: «Джанни он был нужен, чтобы обессмертить свои модели, он, несомненно, любил Аведона за его всеядную жадность к жизни, так похожую на его собственную».
В эти годы мы написали несколько разных книг, которые издал Леонардо Мондадори в разделе «Леонардо Арте».
Джанни нравилось окружать себя образованными людьми, он напитывался их энергией и преобразовывал ее, возвращая людям в своем творчестве.
Они составили целую серию, названную «Книги Версаче». Пока я занимался предварительными финансовыми расчетами и проблемами авторского права с Джузеппе Ламастро, который ныне возглавляет отдел искусства в издательстве «Мондадори», Джанни и Леонардо из разбросанных по полу фотографий выбирали те, которые пригодятся для вклеек. Они перекладывали фото с места на место, как дети, играющие в «Лего».
Джанни нравилось окружать себя образованными людьми, он напитывался их энергией и преобразовывал ее,
