Ловец Чудес - Рита Хоффман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я сел на последнюю ступеньку лестницы и прислонился головой к балясине. Судя по всему, повар уже ушел – из кухни не доносилось ни звука. Зато мисс Стюард слушала радио в своей крошечной комнате и, кажется, вязала. Тот факт, что я услышал все это, сидя в центре дома, меня почти не удивил.
По улице проехал дилижанс. Терпкий запах лошадей повис в воздухе. Боже.
– Вам лучше?
Я вздрогнул и поспешно поднялся на ноги. Задумался так крепко, что не услышал шагов экономки, а ведь мгновение назад мог разобрать, что бормочет ее радиоприемник.
– Намного, мисс Стюард.
– Доктор Ванштейн оставил для вас записку с адресом и просил позвонить ему, как только вы придете в себя.
– Что-то еще?
– Звонили из поместья Барлоу. Виконт хотел услышать вас.
– Что вы ему сказали?
– Что вы вернулись из поездки больным и отдыхаете. Он просил перезвонить. Куда вы? Сэр?
Я открыл входную дверь, вдохнул запах лондонской ночи и сказал:
– Если мне снова позвонят, ответьте, что я сам свяжусь с ними, когда у меня будет время.
– А как же больница? Мистер Аддамс!
Бедная, бедная мисс Стюард. Она никогда не узнает, что мне не сможет помочь ни один врач, что зараза, которую я привез из «путешествия», не поддается лечению. Темное существо, обитавшее в замке, отравило меня – и, скорее всего, жить мне осталось недолго.
Я шел по темному Лондону и пытался вспомнить все, что мне известно о вампирах. Информацию о них можно найти в библиотеке Ордена, но, если я ввалюсь туда ночью обезумевший от страха, любой человек, с которым я столкнусь, поймет, что дело нечисто. Как долго я смогу скрывать свое плачевное положение? Доктор Ванштейн будет молчать, в этом можно не сомневаться, мисс Стюард тоже не из болтливых; но я Ловец, и за мной, так или иначе, наблюдает Орден. Они знают, что я встречаюсь с Деборой; они решают, как мне лучше себя вести; и, если они захотят, я бесследно исчезну.
Если болезнь не убьет меня раньше.
Мимо прошла пара – и я остановился, пораженный запахом мускуса, шлейфом, тянущимся за джентльменом. Прежде я не замечал, насколько многогранен этот аромат, а теперь… Настоящий восторг. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я развернулся и пошел за парой, одурманенный телесным, теплым запахом парфюма. В этом ведь нет ничего подозрительного, верно? На улице полно прохожих, все они куда-то идут, к тому же я не делаю ничего плохого, просто наслаждаюсь обществом незнакомых людей, слушаю их спокойный разговор, вдыхаю запах…
Я остановился и уставился в спину медленно удаляющегося мужчины. На мгновение – всего на мгновение! – мне показалось, что запах мускуса исчез. Я почувствовал аромат разгоряченной плоти, услышал, нет, невозможно…
Услышал его сердце!
Резко повернув вправо, я сошел с главной улицы и оказался зажат в переулке двумя угрюмыми домами. У меня галлюцинации? Да, наверняка, ведь стук чужого сердца услышать невозможно. Просто почудилось, я, в конце концов, болен, несколько часов назад мне казалось, что я вот-вот умру, так что доверять собственным чувствам пока не стоит.
Галлюцинация. Морок. Наваждение. Я ничего не слышал. Мне показалось.
Убрав волосы за уши, я вышел из переулка и направился дальше как ни в чем не бывало. Прелесть больших городов в том, что никому нет до тебя дела, никто даже не взглянул на меня и совершенно точно ни в чем не заподозрил.
Проходя мимо витрины антикварного магазина, я остановился, чтобы полюбоваться прелестной статуэткой ангела. Его умиротворенное лицо напомнило мне о Хайгейтском кладбище и безобразной сцене, которую я устроил прошлым вечером. Дебора наверняка что-то заподозрила, не стоило с ней сближаться. Наблюдательные люди – угроза для Ловцов, они могут легко раскусить нас, разрушить легенду, которую мы, словно пауки, плетем годами.
Стоило подумать о том, что с Деборой придется проститься, как сердце тоскливо сжалось. Я все-таки пал жертвой ее красоты и сверхъестественного обаяния. Но я знал: мне не хватит мужества продолжить эти отношения, понимая, что однажды они станут опасными для нас обоих. Хотя, о чем это я? Неизвестно, чем заразил меня проклятый кровопийца; быть может, я просто не доживу до момента, когда придется объясняться с Деборой.
Выпрямившись, я взглянул в старое зеркало, висящее над фигурой спящего ангела, и встретился взглядом с изможденным отражением. Мне показалось, что зеркальный двойник зарябил и исчез, но, моргнув, я убедился, что это было всего лишь наваждение.
Глава 8
Несколько лет мне объясняли, как жить, не привлекая к себе внимания. Я учился этому искусству у лучших Ловцов, чтобы в конце концов запереться дома, игнорировать звонки друзей и знакомых, в общем, пустить коту под хвост все уроки.
Мисс Стюард до последнего сопротивлялась и не хотела брать выходные, но мне удалось переубедить ее с помощью чека. Они с поваром удалились два дня назад, и я, наконец, сумел отдохнуть – мой чуткий слух улавливал их разговоры, шум на кухне, любые звуки, и это сводило меня с ума. Добившись тишины, я занялся светом: завесил окна шторами, простынями и пледами, превратил некогда уютный дом в убежище безумца, но остался доволен. Переживать дни стало легче, но меня все равно лихорадило. Болезнь отступала лишь на закате, и мгновение, когда дурнота исчезала, было похоже на настоящее счастье.
Посыльный Ордена навестил меня утром – я услышал его шаги задолго до того, как он оказался перед дверью. Деликатный стук прозвучал набатом. Изможденный, я медленно спустился на первый этаж и остановился на последней ступени лестницы. Если посыльный увидит, во что превратился мой дом, Куратор обязательно заявится сюда и дни мои будут сочтены.
– Мистер Аддамс? – раздалось из-за двери.
Я подошел ближе и громко велел:
– Оставь пакет на пороге и уходи.
– Но… Здесь очень старая книга, сэр. Вряд ли ей пойдет на пользу…
– Я болен, и это заразно, – сообщил я. – Ради твоей безопасности оставь ее на пороге. Как только ты отойдешь, я заберу ее.
– Но я не могу, – неуверенно сказал посыльный. – Сэр, если эта книга…
– Оставь. Ее. На. Пороге.
Он все-таки послушал меня: я услышал, как бумажный пакет опустился на крыльцо. Когда шаги посыльного удалились, пришлось открыть дверь. Юноша стоял у дороги и сверлил меня серьезным взглядом. Я махнул ему рукой, схватил посылку и вернулся в спасительную тень дома. Сердце неистово колотилось – мальчишка наверняка расскажет об этом Куратору. Мне на руку может сыграть только то, что тот уже видел меня больным, и эта история не покажется ему странной. Наверное.
В пакете оказалась не книга, а документы. Видимо, только смерть станет достойным поводом отказаться от задания. Сев на диван, я достал исписанные листы и нехотя начал читать, но через несколько минут понял, что это бесполезно: от боли и тошноты буквы расплываются перед глазами.
Зазвонил телефон. Я почти не сомневался: это Теодор. Мисс Стюард проговорилась ему о моей болезни, и теперь этот прекрасный во всех отношениях человек пытался достучаться до меня и выяснить, чем может помочь. Я упорно не брал трубку.
Дебора же о себе знать не давала. Молчание с ее стороны легко объяснялось, но мне все равно было горько из-за того, что она начала избегать меня. Я все-таки влюбился. Совсем чуть-чуть. Будь проклят Вильям и его глупые идеи! Не притащи он меня на смотрины, я бы не…
Он, кстати, передавал через мисс Стюард, что отбывает в Шотландию. Не удивлюсь, если он вернется оттуда лордом в компании богатой жены.
Я укутался пледом с головой и закрыл воспаленные глаза. Вернусь к документам вечером, когда проклятие перестанет терзать мое тело.
Сколько еще я смогу скрывать его? Рано или поздно Ордену станет известно о неведомой хвори, и тогда… Как же я влип.
Помпейская реликвия – вот что я должен был достать.
Тридцать два года назад молодой грек Павлос Раптис вывез из Италии окаменевшие останки ребенка и скрылся с ними. Через три года известие о его скоропостижной кончине взволновало сообщество Коллекционеров. Выбранные ими Ловцы раздобыли артефакт, который Павлос попытался уничтожить: то ли в приступе безумия, то ли сам не свой от последствий тяжелой болезни, грек засунул окаменелость в сейф и сбросил его в море.
Следующим владельцем «каменного ребенка» стал Аль-Адиль Аббас, который увез его в Египет. В приложенных
