Зарево - Елена Старыгина

Топот чьих-то тяжелых ног испугал Варвару и заставил прибавить шаг.

- Варвара Константиновна! Варвара..., - услышала она за спиной дрожащий голос Артемия.

- Ну, напугал, окаянный, - замахнулась женщина на Артемия авоськой, из которой выглядывала подгорелая буханка черного хлеба.

- Погодь, Варвара, - схватил он ее за руку, - погодь, не уходи, поговорить надо.

- А чего нам с тобой разговаривать, поговорили уже, хватит, попыталась вырваться она из цепких мужских рук, с отвращением припоминая недавний их разговор.

- Не дергайся, все равно ведь не пущу, - притянул Артемий к себе испуганную женщину, дохнув в лицо едким перегаром. - Давно я ждал этого момента, когда вот так, один на один, - горячо заговорил он. - Я все выжидал, вот пройдет она мимо моего дома, вот постучит тихонько в калитку и шепнет: " Я знаю, как ты страдаешь, возьми меня, я твоя...".

- Чего ты мелешь?- оборвала Варвара. - Чего мелешь? Ты не заболел случаем? О каких страданиях говоришь?- с силой выдернула она руку. Стра-адаешь! Как бабу увидишь, так страдания покою тебе не дают. Весь город знает о твоих страданиях!

- Погодь, говорю! - гаркнул на нее Артемий.

- А ты на меня не кричи, я тебе не жена, у меня свой мужик есть, - зло сверкнула Варвара глазами.

- Ладно, - переменил тон Артемий, - ладно, Варюшка, как скажешь, так и будет. Только выслушай, прошу тебя.

Он вдруг, не замечая слякоти, бросился на колени, обхватил Варины ноги крепкими своими ручищами и жадно стал целовать полы ее плюшевого пальтеца.

- Я ведь давно сохну по тебе, давно выискиваю встречи, чтобы сказать, что ночей не могу спать, что думы мои только о тебе одной. Другие бабы что, так это, баловство одно. А вот ты... Да они все тебе в подметки не годятся. Погодь, помолчи, - вскочил он с колен и закрыл пытавшейся что-то сказать Варваре ладонью рот. - Ну что тебе Степан? Вижу ведь, не клеится у вас... А я Галку свою брошу, все брошу ради тебя, только будь моей. Мы с тобой ладно заживем, мы еще и детей нарожать успеем.

- Да перестань ты ерунду городить и пусти меня, а то кричать буду, взмолилась Варвара. - Пусти, я ведь правда закричу...

- Не закричишь ты, не закричишь. Ты и сама не прочь от Степана сбежать, да только гордость твоя тебе об этом сказать не позволяет, - Артемий прижал Варвару к забору и начал яростно расстегивать пуговицы на ее пальто, начал страстно целовать ее мокрое то ли от снега, то ли от слез лицо.

- Варюха, Варюха, - в безумстве забормотал он и закрыл Варин рот своими сырыми жадными губами.

- Ах, ты, чертовка, - вдруг отпрянул Артемий, почувствовав на лице нестерпимую боль от женских ногтей, впившихся в щетинистую щеку.

- Кобель окаянный, чтоб ты сдох, - задохнулась от слез женщина.

Она сумела увернуться из его рук и обрушила со всей силой на голову обидчика авоську с тяжелой буханкой хлеба. Она колотила ею изо всех сил до тех пор, пока буханка не рассыпалась, не превратилась в крошки, которые прилипли к смоляным волосам опешившего Артемия.

- Да что же это такое? - рыдала она. - Погоди, я найду на тебя управу!

Варвара вновь с силой вцепилась ногтями в лицо не ожидавшего такого натиска, Артемия.

- Ах ты..., - опомнился он вдруг. - Ах ты... стерва. Чтоб ты сдох, говоришь? Что же ты сделала, а? - приложил он руку к окровавленной исцарапанной щеке. - Я перед ней на колени... Ни перед кем никогда на колени не становился, а она... Ах ты..., - Артемий задыхался от гнева.

Лицо его побагровело, он замахнулся, собираясь ударить Варвару, но вдруг, передумав, процедил сквозь зубы:

- Вы еще поплачете у меня! Слово даю, на коленях ползать будете, ноги целовать... Скажи-ка, Варюшка, хлебушек-то откуда у тебя, а? Магазины, кажись, закрыты, время позднее. А-а? - елейным голосом пропел Артемий.

- Не переживай, не краденый хлебушек. А на коленях я тоже никогда ни перед кем не стояла и стоять не собираюсь. Гад ты, Артемий, сколько лет живу с тобой на одной улице, а никогда не подозревала, что ты такой гад, мгновение Варвара глядела в наглые глаза, которые свербили ее высокомерным взглядом, и, набрав в грудь воздуха, плюнула Артемию прямо в лицо. - Гад, снова с ненавистью выдавила она и быстро-быстро, не оглядываясь, побежала в сторону дома.

Глава 17

"До конца выкорчуем врагов... Сталин учит нас распознавать ходы и выходы врагов народа, разоблачать и громить врагов. В 1937 году наша партия нанесла сокрушительный удар врагам всех мастей".

А. А. Жданов

Ночь выдалась вьюжная, тревожная. Даже собаки, которые злобно грызутся впотьмах, попрятались в подворотни, лишь изредка подвывая в тон заунывной ветреной песне.

В доме Артемия не спали. Вернее, Галка давно досматривала десятый сон, сам же хозяин с дружками сидел в маленькой тесной жаркой кухоньке за бутылкой ядреного магарыча. Нейдет сон в алчущие души, и ночь не дает покоя...

- Я говорю ей: "Ты меня попомнишь еще, ты у меня еще в ногах ползать будешь!". А она: "Я ни перед кем на колени не становилась!", - пьяно передразнил Артемий Варвару и с силой рванул на груди рубаху. - Мне, мужики, помощь ваша нужна. Вы своего командира одного оставлять не должны, как когда-то и я вас в обиду не давал. - Пощупать бы мне ее, местечко слабенькое найти.

Артемий грязно выругался, плеснул себе в стакан и сурово поглядел изпод лохматых бровей на своих подельников.

- Ты, Артемий, за нас не переживай, ты гутарь, чегось сделать треба, лебезяще заглянул в глаза хозяину щуплый на вид мужичишка. - Мужик-то ейный хто? Могет быть сначал его, того самого, пощупать?

- Погодь, Митяй, - оборвал мужичишку здоровяк, под вид Артемия. - Могет и щупать не стоит, могет сразу - того... А-а?...- провел он ладонью по горлу.

- Не-ет, Киря, - протянул, ухмыляясь, Артемий, - пощупать надо. Я все ее нутро наизнанку вывернуть хочу. Она что думает, со мной шутки шутить можно? Она думает, я забыл, как отбивные из толстосумов в семнадцатом делал? Не таких ломал, - криво усмехнулся он. - Они у меня все вот тут будут, сжал он волосатый кулак и поднес к своим пьяным мутным глазам.

- Тогда вот как сделаем, - отхлебнул из стакана Митяй, - я беру на себя их щенка, ты, Киря, мужиком ейным займись, а...

- Верно мыслишь, Митька, - не дал договорить мужичишке Артемий, - а я ее, стерву, по перышкам разберу.

Вдрызь пьяные мужики долго сидели еще на кухне, их разговоры переросли в дикие вопли, которые разбудили Галку. Она поднялась с кровати, и, как была в коротенькой полинялой рубашке, сердито распахнула дверь в кухню:

- Вы что, мужики, очумели совсем... - сонно заборматала она. - Скоро светать будет, а вы умолку не знаете.

Галка взяла со стола бутылку, перевернула ее и вылила остатки прямо на пол.

- О-о, горр-ряча-ая баба, - еле выговорил Киря, - и ухватил Галку за мягкое место.

- Ты меня не лапай, - замахнулась на него та, - у меня свой лапальшик имеется.

Артемий разодрал глаза ближе к полудню. Натянув кожанку, надраенные скрипучие сапоги, пошарив в буфете и не найдя там остатков вчерашнего пиршества, он, закурив цигарку, стремглав вышел из дому.

План его созрел мгновенно. Еще тогда, когда Варвара крошила о голову Артемия буханку, внутри зародился страшный эмбрион мести, и пока он не обговорил со своими собутыльниками все подетально, эмбрион, переросший в нечто ужасное, не давал ему спокойно жить.

Единственное "но" тормозило действия.

В Харьков Артемий приехал в тридцать третьем. Поселился он по соседству с Варварой и Степаном в крепком основательном доме местного дьячка, который, незадолго до приезда Артемия, внезапно исчез куда-то вместе с семьей и больше его никто никогда не видел. Дела да делишки не позволяли Артемию по началу заняться соседским семейством и полюбопытствовать, кто такие, что да зачем, как он и делал обычно, по долгу своей службы. А потом вдруг это, невесть откуда взявшееся чувство, черт бы его побрал. Будто баб в округе не было! Да любая, какую б он ни поманил, бросится ему на шею и рада будет, что ее осчастливил такой мужик. А вот Варвара оказалась гордой. И гордость та не давала Артемию покоя. Он удивлялся себе - на кой черт сдалась ему эта бабенка? Но, видно, правду люди говорят - сердцу не прикажешь. И чем больше Артемий сох по Варваре, тем больше срывал злость на своей Галке изводя ее побоями и проклятиями, тем чаще менял баб и одаривал потаскушек дешевой помадой и липкими конфетками, устраивая с ними отвратительные, грязные оргии.

Сегодня час пробил. Артемий устал изводить себя воображаемыми сценами, и эта встреча в темном переулке, и раскрошенная буханка хлеба отрезвили его, заставив действовать. Любовь быстро угасла, оставив место одной лишь яростной слепой ненависти.

Артемий решил раз и навсегда ликвидировать все мешавшие "но". Он дал дружкам неделю для выяснения, есть ли темные пятна у его разлюбезных соседей. Насчет Варвары беспокоиться особо не пришлось, навести справки не составило большого труда, а то, что она дочка священника, эмигрировавшего в двадцать первом за пределы России, и удивило и обрадовало его - компромат был почти готов, то есть в случае чего, никаких претензий ни к кому предъявлять не будут: врагам народа дорога уготована прямиком в ад.