Командировка в Индию - Татьяна Николаевна Соколова

вмешались в разговор. Виктор пытался втолковать Шинде, что ему нужен ключ на 55. По-русски он добавлял то, что может сказать мужчина, раздраженный тем, что он работает, а другие стоят. Шинде втягивал голову в плечи, ухмылялся, давая понять всем, что он тут человек маленький.

– Пожалуйста, Шинде, сходи к слесарям, объясни им, какой ключ нужен, – обратилась к нему Лиза и закончила, как бы шутя, – ты же не хочешь, чтобы я пожаловалась на тебя Гулати.

– Вы не можете жаловаться Гулати, я не в его подчинении, – лепетал в ответ возмущенный Шинде. – У меня есть свой начальник, а у того начальника тоже есть начальник, вот он может жаловаться Гулати. Если вам моя работа не нравится, жалуйтесь только моему начальнику. И вообще я здесь, чтобы учиться, – завел он старую пластинку, обращая взор к висящему на стене портрету какого-то авторитетного деятеля, который наверняка завещал учиться.

– Можно представить, как тяжело пришлось англичанам с индийским неповиновением. Все-таки они хитрые и упрямые, – покачал головой Андрей Томилин, – наверное, лучше самим поискать ключ.

– Сходи, поищи ключ, – уговаривала Лиза потупившегося Шинде. – Ты пойди к своему начальнику, объясни ему ситуацию, а он пусть обратится к своему – и найдется все-таки тот, кто знает, где взять этот мудреный ключ.

Но Шинде бастовал. Лиза решила не впутывать Гулати, который упорно называл весь крепеж «винт», тем более что слово «ключ» в английском языке многозначно, и это обстоятельство могло ввести Гулати в еще большее заблуждение. Она позвонила главному инженеру Джозефу Альдея. Джозеф явился через несколько минут.

– Понимаете, у нас такая культура производства, люди не чувствуют своей ответственности, – сказал он с сожалением и перешел на местный язык, обращаясь к Шинде.

И Шинде нехотя поплелся в неизвестном направлении. Общаться с христианином Джозефом было и приятно, и полезно для дела, он оказался очень толковым инженером, и всегда быстро находил решения. Звать Джозефа, несмотря на его постоянную занятость, приходилось часто, и Лиза постепенно подружилась с ним.

После обеда страсти улеглись, и Лиза, сидя на своей табуретке, перебирала газеты. В газетах и в интернете она искала про касты, но про банья, к которым принадлежала жена Вихана, ничего не попадалось. Совершенно кстати явился Суреш.

– Суреш, расскажи про касты, может ли брамин жениться на банья?

– У нас нет каст, они отменены, – отчеканил он, как на уроке.

– А вот в газете написано: «Студентам колледжа принести справки о принадлежности к низшим кастам», – Лиза протянула ему газету.

– Падажжи-падажжи, – Суреш учил русские слова, – я тебе скажу: эти справки, реально, нужны для того, чтобы студентам из низших каст оплатили обучение.

– Суреш, ты думаешь, что европейцы совсем тупые? Запретили дискриминацию, а не касты. Они как были, так и остались. Отменить касты невозможно, рухнет вся система. Ты, кстати, слышал, что на той неделе был праздник хиджр5, бисексуалов и прочих танцоров. Все эти неприкасаемые теперь в списке каст и могут официально работать. От радости два дня гуляли. И, кроме того, все знают, что офицеры только из браминов и кшатриев. Вот с парсами я пока не разобралась, но у них тоже наверняка есть иерархия. Рассказывай, что это за каста банья?

– Банья относятся к третий варне, сразу после кшатриев, а брамины к первой. Знаешь самый богатый в мире частный дом? Это дом Мукеша Амбани на Алтамаунт Роуд в Мумбаи, он банья. А зачем тебе?

– Я изучаю ваш образ жизни, – Лиза решила сменить тему, Суреш сообразительный, может и докопаться. – А главное, изучаю диалектику спора, даже купила книгу Нобелевского лауреата: «The Argumentative Indian»6. Оказывается, что привычка сесть в кружок и поспорить, как ваши сварщики, тянется с незапамятных времен. А если спорят, невзирая на вероисповедание и касты, то это называется демократия.

Суреш на минуту задумался и разразился целой речью. Но Лиза его уже не слушала. «Таких, как Суреш, здесь еще поискать надо, – думала она, – жаль, что он из низшей касты и никогда не дослужится до офицера, а ведь сообразительней Гулати в сто раз».

– Что-то голова разболелась, – на ходу бросила Лиза, утомленная красноречием Суреша, когда Андрей позвал ее на совещание.

На совещании тянули резину, обсуждали, из-за чего тормозится процесс, и кэптен настоятельно требовал ускорить ремонт. Когда вышли из прохладного кабинета, Андрей многозначительно посмотрел на Лизу и заговорщически сообщил:

– Ты остаешься еще на месяц, мы уедем вместе, а через два месяца вернемся сюда на следующую смену. И дома я позабочусь, чтобы у тебя на это время была работа.

– Спасибо, – опешила Лиза от такой заботы.

Прилежный семьянин Томилин, который каждый вечер общался по скайпу со своей женой, пил меньше других и никогда ни с кем не портил отношений, осторожный и взвешенный человек помогал Лизе продолжить связь с ее индийским любовником. Интересно, догадывается он или нет? Ведь ее отсутствия по ночам не могли пройти незамеченными, и наверняка кто-то мог видеть их вместе. Лиза была уверена, что Геныч знает, но его она не опасалась, а опасалась некоторых других, любопытных и вредных, но грешницей себя не считала. Если даже сама Земля родилась из космической пыли, то, что особенного в том, что отношения двух людей строятся на осколках их не сложившихся судеб.

Спокойствие ценнее совершенства

Вечером, когда Лиза спустилась к ужину, за столом сидели восемь человек, и все были возбуждены. Вспоминали нестандартный гаечный ключ, ругали индийцев, упорно не желающих сотрудничать, жаловались на их пристрастие к цветным металлам, которые легки в обработке, и поэтому смотри в оба, чтобы они не выточили деталь из невесть какого сплава. Да и сама работа утомляла, особенно слесарей, которым приходилось в пропитанной пόтом одежде лазить с альпинистской сноровкой по всему стенду, взбираться на башню и в самый неподходящий момент обнаруживать, что выточенные на замену детали не соответствуют чертежу, или сварка произведена не по стандарту. Даже придающие речи особую выразительность краткие выражения, к месту выпущенные работягами в индийскую атмосферу цеха, не могли снять постоянно накапливающееся напряжение и не приносили произносящему монолог никакого удовлетворения. Неподготовленная публика не могла оценить высокое искусство. А ведь рабочие возили с собой килограммы инструмента, каждый раз доказывая на таможне, что они никакие не взломщики и не грабить едут, а трудиться на благо этой страны.

Оглядев кислые лица за столом, Андрей Томилин со вздохом произнес:

– Что вы все бубните, учитесь спокойствию у индусов, – нечего ходить со своим уставом в чужой монастырь.

– У нас общий устав, – заметил Геныч, – это договор.

– С