Черная роза - Наталья Солнцева

На миг Горскому показалось, что перед ним разверзлась черная бездна, в глубине которой светится зеленоватое пламя, словно на далеко запрятанный изумруд случайно упал луч неведомого светила. В его сознании вспыхнула догадка, поразившая его в самое сердце…

Он увидел неизвестный ему мир, – удивительно теплый, полный любви, нежности и переливов разноцветных энергий, – себя в нем, гордое и красивое существо, которое создает блестящие металлы и драгоценные камни не «мановением руки», а «мановением мысли»… Оказывается, это очень просто: он сам, каким-то непонятным способом, излучает поток, изменяющий внутреннюю структуру вещества по его желанию. Намерение мельчайших частиц материи существовать в том или ином виде воспроизводится в его сознании и помещается его волей внутрь обыкновенных камней, кусков металла, кристаллов… И они начинают сначала светиться изнутри зеленоватым пламенем, постепенно тускнеющим и приобретающим оттенок, а затем и блеск золота! Обыкновенные камни на его глазах становятся золотыми самородками, искрящимися алмазами, синими сапфирами… Восторг наполняет сердце творца, чьи создания столь совершенны! Он действительно умеет делать это! Он…

– Кто этот таинственный и великолепный Он ? – подумал Сергей. – Неужели, это я? Ведь хотят от меня чего-то все эти люди? И началось это очень давно, еще во Флоренции, где мы с Антонией гуляли и целовались в тени апельсиновых рощ? Проклятые знания погубили наше счастье! И теперь они послужили причиной моей смерти. Я снова потерял женщину…

Нет! Мысль отказаться от своих сокровенных знаний показалась Горскому столь ужасной, что он тут же прогнал ее. Ни за какие блага не откажется он от этого восхитительного восторга – творить красоту ! – который один и есть смысл жизни, существования в бесчисленных мирах… Кто-то хочет лишить его силы, его вечного внутреннего устремления, сделать мертвее холодных камней, парящих в безжизненном черном космосе! Что за блажь пришла ему в голову?! Он едва не поддался… Нашли, чем его испугать!

Размышления Горского прервала чудесная музыка, ветерок, пахнущий цветущим миндалем, журчание фонтанов… Светлая Богиня, стройная, как кипарис, грациозная, как лань, с яркими губами на сияющем лице, шла к нему по мраморной дорожке дивного сада. Она предлагала ему все, что только может пожелать смертный. Теперь она предлагает ему себя! Если он согласится открыть ей тайну… она станет его женой…

Блистательная дама, сама Богиня, облаченная в развевающиеся белые одежды, приветливо смотрела на него, подавая золотой кубок с Нектаром Вечности. У ног красавицы изящно улеглась черная, как смоль, пантера с горящими глазами. От чаши струился дурманящий, сладостный аромат лилий…

Вот этим соблазнять как раз и не следовало. «Бесплотный дух» Горского закипел, подобно вулкану перед извержением! Он просто пришел в бешенство, – неконтролируемое и неукротимое. Ему снова пророчат свадьбу? Память услужливо предоставила картинку пьяного застолья, где он, – жених – уткнувшись лицом в тарелку, сидит рядом с ненавистной Аленой, совсем не похожей на невесту, одетой в платье из парчи и бархата, ярко накрашенной… Ну, нет! На этот крючок он второй раз не поймается! Это уж простите великодушно! Нашли приманку! И за это он еще должен раскрыть «им» свою тайну?! Не на того напали, господа колдуны, «черные маги» или как вас там!

Сергей все сильнее и сильнее распалялся; возмущение переполняло его, как пару минут назад переполняла любовь. Он испытывал неизведанное доселе наслаждение от сотворения красоты, – и эту великую, чудесную тайну у него хотят отнять! И что ему предлагают взамен? Снова свадьбу? Эта неизвестная ему Богиня, конечно, привлекательна. Но ведь и Алена поразила его с первого взгляда «неземной» внешностью. А на деле что вышло? Сварливая и невежественная бабенка оказалась его законной супругой! Боже, как его тошнило от одного только ее вида, от звука ее голоса, от каждого сказанного ею слова! Это была пытка, настоящая пытка – видеть ее каждый день рядом, в своей квартире, в своей постели…

Если бы у Горского было тело, он бы застонал от досады и негодования. За кого же его принимают «господа маги»? Неужели, за идиота, у которого любимое занятие – наступать на одни и те же грабли? Если они таким путем собирались выведать у него секрет, то это их роковая ошибка. Так они от него ничего не узнают! Вообще нет смысла что-либо раскрывать им. Зачем? Он мертв, следовательно, хуже ему уже не будет! А раз так…

Неизвестно, чем закончились бы далеко идущие рассуждения Горского, если бы он снова не провалился в темноту. Видение прекрасной Богини померкло и стало удаляться, пока окончательно не растаяло в недрах подземелья. Наступила глухая, безнадежная тишина, нарушаемая тоскливым капаньем воды да возней голодных крыс…

На этот раз Сергей не полностью отключился. Его сознание работало, настойчиво продираясь сквозь туман забытья к далеким воспоминаниям. Оказывается, он действительно умеет нечто необычное! А может, и это – только бред больного воображения? Галлюцинации, вызванные болью, голодом и жаждой? Вопреки сомнениям, он подумал, что схема строения золота и драгоценных кристаллов навечно запечатлена в его памяти. Все алхимические ухищрения, все многочисленные ингредиенты, якобы необходимые для свершения сего таинства, все колбы, реторты, медные чаны, тигли,[19] старинные пергаменты, колдовские заклинания и прочее, – только ритуал, мишура и пустая болтовня, производимые для отвода глаз. Иногда это использовалось для ускорения процесса, но в подавляющем большинстве случаев – для «пускания пыли в глаза» излишне любопытным существам.

Горский вдруг понял, что не только в полной мере обладает, владеет этим знанием, но и может делать его недоступным для других. Как, где и когда он этому научился? И почему потом все забыл? На эти вопросы пока не было ответов, но и то, что удалось вспомнить, – оказалось потрясающим открытием! Просто потрясающим!

Внезапно, в подземелье стало чуть светлее, и Сергей увидел, что к нему приближаются три странных фигуры. Он уже ничему не удивлялся, не думал, снится это ему или происходит наяву, жив он или мертв, бред это или реальность. Он перестал гадать попусту и просто смотрел на то, что происходит. Одна фигура была тоненькая, хрупкая и слабая на вид; вторая – огромных размеров, мощная и грубая, источающая силу. Они держали за руки третьего, совершенно не похожего на них человека, изможденного, небритого, с запавшими глазами…

– Артур? – Горский не знал, верить ему или нет, но в третьем он узнал погибшего художника Артура Корнилина. – И ты здесь? Тоже пришел по мою душу? Что будешь предлагать в обмен на мою тайну? Свой талант, известность, полет фантазии? Что?

Артур ничего на это не ответил. По его худому, избитому лицу текли слезы. Огромная фигура толкнула его в спину, и художник рухнул на колени, размазывая по щекам грязь. Жалкое и отвратительное зрелище…

Горский хотел броситься другу на помощь, прекратить это унижение, но…у него не было тела. Видимо, он все-таки умер! А вместе с телом он лишился и силы, способности драться, наносить удары, вмешиваться в действия других.

Обе фигуры как будто бы засмеялись. Как будто бы… Потому что у них не было лиц, – только низко надвинутые капюшоны, под которыми таился непроглядный мрак. Узнать можно было одного Артура, поникшего, безвольного и сломленного. Глядя на друга, Сергей понял что-то важное, то, чего он раньше не осознавал. Оказывается, умереть, – это далеко не самое страшное. Вот такая полная зависимость, потеря достоинства и чести, раздавленность, какую демонстрировал Корнилин, неизмеримо хуже! Лучше уж лишиться тела, но остаться самим собой, чем так пресмыкаться, молить о пощаде и быть готовым на что угодно… Бедный, бедный Артур! Ему и в самом деле не повезло! Он даже не пустота, он…

Подходящего определения в словарном запасе Горского не нашлось. Ему захотелось повлиять на Корнилина, встряхнуть его.

– Артур! – позвал Горский, не надеясь, впрочем, что Корнилин его услышит. Ведь он отныне только дух, лишенный всех земных признаков.

Но художник вздрогнул и поднял на Сергея полные тоски и страха глаза. В них блеснуло еще что-то, – стыд! Стыд, что друг увидел его в таком ужасном состоянии, в таком жалком положении. Жгучий, невыносимый стыд! Это было уже кое-что. Горский ощутил чувства Артура как свои собственные, как если бы его кто-нибудь увидел в подобных же обстоятельствах, бессильным и ничтожным. Боль и ненависть смешались в его сердце, которое, судя по всему, давно перестало биться, но продолжало страдать.

– Артур, где мы? – спросил он уже мягче, с нотками сочувствия в голосе. – Что от нас хотят? Как ты здесь оказался? Тоже упал в подземелье?