Лягушки королевы. Что делала МИ-6 у крейсера «Орджоникидзе» - Геннадий Евгеньевич Соколов

— Почему бы тебе, Иван, — заметил он, — не провернуть это дело с обнаружением тоннеля, когда я буду с визитом в Англии. Лучшего подвоха для этого «старого лиса» Энтони Идена ведь не придумаешь! Мы поймаем его с поличным, но напоказ, как нашкодившего пацана, выставим не его, а Эйзенхауэра. Они ведь вместе этот тоннель рыли. Знай, мол, паршивый янки, наших и впредь остерегайся! Что скажешь? Нам ведь не резон особо ругаться с англичанами. Они — народ зависимый. На этом можно и сыграть. Как думаешь?

Генерал Серов обещал тогда в точности выполнить просьбу «Первого». Ему пришелся по душе его замысел.

В политике Хрущев был циником. Он считал себя вправе свысока судить о поступках западных лидеров и время от времени поучать их уму-разуму. Без особых на то приглашений он любил вставать в позу ментора, как бы признавая тем самым свое абсолютное превосходство над «загнивающим» Западом. Делалось это, как правило, с откровенной грубостью и прямотой, достойной, впрочем, малограмотного крестьянского сына из деревни Калиновка, сбежавшего на заработки в шахтерский городок Юзовка и ставшего затем секретарем райкома, членом ЦК и Политбюро, и, наконец, первым секретарем коммунистической партии, во всеуслышание провозгласившей себя могильщиком мировой буржуазии.

Сама миссия пролетарского лидера давала ему, как он полагал, основание всегда и во всем считать себя, коммуниста, правым, равно как и обвинять во всех смертных грехах мировой империализм. Эту хрестоматийную азбуку большевистской идеологии Хрущев отменно усвоил сам и настойчиво вдалбливал в головы своих соотечественников, равно как и жителей подмятых под себя Москвой стран так называемой народной демократии.

И. С. Хрущев и Д. Эйзенхауэр

Его историческая правота, как считал Хрущев, была предопределена свыше основоположниками марксизма-ленинизма, а значит, не подлежала сомнению. Только эта наука, верил он, сумела распознать законы развития общества и овладела ими. Те, кто, находясь под игом мировой буржуазии, еще не знал о всепобеждающей силе идей марксизма-ленинизма, должны были, по его мнению, сами убедиться в этом на примере собственных стран, где царил произвол эксплуататоров, где интересы трудящихся были растоптаны кучкой стоящих у власти ставленников крупного капитала.

Любой конкретный пример, доказывающий нечистоплотность западных правительств, был для Хрущева дополнительным подтверждением правоты исповедуемой им идеологии. Эту правоту он отстаивал горячо и рьяно. Так, полагал он, выигрывались сражения за умы. Так делалась большая политика. Докажи Хрущев, что Иден и Эйзенхауэр шпионят за ним, за его страной и народом, готовя всему человечеству ядерный пожар, и западные демократии надломит новый всплеск народных волнений и протестов. А там, глядишь, не за горами будет и победоносная пролетарская революция.

Это была циничная, но до поры эффективная стратегия.

Серов отлично помнил пожелание «Первого» относительно «дня икс». Теперь, накануне визита в Лондон, отведенное для страховки двойного агента время истекло.

Генерал открыл папку с документами на подпись и, не раздумывая, анализировал шифровку с приказом резиденту КГБ в Карлсхорсте начать операцию по берлинскому тоннелю. «Днем икс» в ней стояло 21 апреля — самый разгар визита в Великобританию.

Серову хотелось, чтобы эта операция стала и его маленькой местью англичанам. Отместкой за ту оскорбительную встречу, что ему организовали в Лондоне его «партнеры» с Уайтхолл.

На балтийском форпосте

15 апреля, воскресенье.

Балтийск, база Балтийского флота

Как и соседний Калининград, Балтийск носил свое новое имя десятый год. Русскими эти прусские крепости — Кенигсберг и Пиллау — стали в 45-м по решению Потсдамской конференции. А год спустя их переименовали.

Вторая мировая война кардинально изменила и судьбу, и облик этих городов. Они были почти полностью разрушены. Древняя столица прусских племен лежала в руинах. От старой крепости Пиллау остался лишь прямоугольник цитадели и знаменитый местный маяк.

К 1952 году здесь, на берегу Балтики, была создана крупнейшая база военно-морского флота СССР — самый западный форпост Советского Союза. В связи со своим стратегическим положением и обилием дислоцированных войск оба города стали закрытыми, въезд в них иностранцам был запрещен.

Русские приходили в эти места на Балтике и раньше. С 1758 по 1762 год здесь стояли войска генерал-аншефа Василия Ивановича Суворова, отца генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, выдающегося русского полководца. Пруссия и ее столица Кенигсберг были тогда ареной конфликтов, гасить которые пришлось русскому солдату. В начале XIX века русские войска вновь вошли в Кенигсберг, на этот раз преследуя отступающие из России полки Наполеона Бонапарта. В годы первой мировой войны Пруссия опять стала театром военных действий, и в 1914 году русские войска в третий раз вошли в Кенигсберг и Пиллау. 9 апреля 1945 года, под занавес второй мировой войны, русская армия в четвертый раз взяла прусскую крепость. И она стала российской. Навсегда.

Весна на Балтике выдалась холодной и промозглой. Резкий морской ветер теребил флаги на мачтах и ленты на матросских бескозырках. То и дело уходили в новый поход или возвращались из плавания в родную гавань военные корабли. На ошвартовавшихся судах шла обычная штатная работа. Привычная для моряков служба.

Лишь крейсер «Орджоникидзе» был разведен с привычным распорядком дня. Вот уже почти неделю он походил на разбуженный муравейник. С раннего утра и до глубокой ночи в его отсеках не прекращалась срочная государственной важности работа. Техники и механики с помощью матросов постоянно что-то устанавливали, заменяли, убирали, красили, чистили, драили — словом, приводили и без того находившийся в отличном состоянии боевой корабль в идеальный порядок.

Матросы, привыкшие к напряженной работе в походах, не понимали, зачем была нужна вся эта суета на стоянке, во время отдыха. Зачем, например, надо было заново красить весь корпус корабля до ватерлинии, если прежняя краска еще не успела сойти. Недоумевали и младшие офицеры. Заходя в конце марта в Балтийск на стоянку перед новым походом, они знали наперед, что предстоящие дни сулят им лишь короткий отдых после долгой и трудной работы. На свидание с родными и близкими рассчитывали лишь немногие. Так случалось и раньше, но в апреле пятьдесят шестого обычный размеренный ритм мирной морской службы оказался нарушен.

Крейсером «Орджоникидзе» командовать был поставлен капитан 1 ранга Степанов.

Георгий Федорович уже давно служил на флоте, закончив мореходку в предвоенном сороковом. В 50-е ему посчастливилось ходить на самых красивых в мире балтийских крейсерах проекта 68-бис. Свой первый зарубежный вояж Георгий Федорович совершил в июне 53-го на новейшем крейсере «Свердлов», посланном для участия в параде по случаю коронации Елизаветы II.

Командир